Азия республики: Недопустимое название

Путеводитель по Центральной Азии

Откройте для себя историческое и культурное наследние Центральной Азии

Центральная Азия (Средняя Азия) сегодня — это пять республик: Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан. Изначально советская власть не планировала включать в этот исламский регион Казахстан, предпочитая ассоциировать его больше с граничащей Россией и Сибирью. Сегодня, однако, Казахстан, да и весь остальной мир считает, что эта республика все же является частью Центральноазиатского региона.

Территория Центральной Азии – 3,994,300 кв. км. Она включает в себя некоторые наименее густонаселенные регионы мира. Совокупное население в 51 млн человек состоит из представителей более 100 различных этических групп – от немцев и австрийцев, до тибетцев и корейцев. Наиболее крупная этническая группа – это узбеки.

Население Узбекистана составляет более 30 млн человек, кроме того, узбеки как национальное меньшинство присутствуют во всех других регионах Центральной Азии.

В 1992 году в Центральной Азии проживало около 10,6 млн русских . Однако массовая миграция русского населения из Таджикистана и Узбекистана после распада Советского Союза значительно сократила их численность.

Ташкент и Ашхабад – столицы Узбекистана и Туркменистана, насчитывают долгую историю, тогда как Душанбе в Таджикистане, Алматы в Казахстане и Бишкек в Кыргызстане были созданы большевиками, чтобы подчеркнуть этническую идентичность этих национальностей. На территории Узбекистана находится четыре знаменитых исторических города Центральной Азии – Самарканд, Бухара, Хива и Коканд. Это столицы империй кочевников и великих государств прошлого, а также центры развития исламской культуры в Центральноазиатском регионе. На протяжении столетий многочисленные медресе, исламские колледжи в Бухаре и Самарканде привлекали студентов из далеких стран. Для многих мусульман Бухара – место паломничества и важный исламский город, по значимости уступающий лишь Мекке, Медине и Иерусалиму. Центральная Азия является также местом зарождения суфизма – течения в исламе (VII-VIII вв.

), быстро распространившегося в Африке и Азии.

Страны Центральной Азии

Узбекистан, Центральная Азия

Государство, современная территория которого находится в самом сердце Центральной Азии. Когда-то здесь проходили караванные пути, в том числе знаменитый Великий Шелковый путь. Узбекистан – это, прежде всего, страна исторического и культурного туризма. Именно здесь находятся города – драгоценные Жемчужины Востока: Самарканд, Бухара, Хива, Ташкент, Коканд, Шахрисабз, где расположены великолепные и единственные в своем роде памятники среднеазиатской средневековой архитектуры.

Подробнее об Узбекистане

Казахстан, Центральная Азия

Казахстан — самая большая и экономически развитая страна в Центральноазиатском регионе. Национальные традиции и культура казахов объясняются кочевым прошлым их предков, целыми племенами переходивших с одного место на другое по бескрайним казахским степям. Интересный образ современного Казахстана — это результат взаимодействия русского и исламского влияния, восточного менталитета и современных тенденций глобализации.

Подробнее о Казахстане

Кыргызстан, Центральная Азия

Пожалуй, ни одна страна Центральной Азии не может похвастаться таким обилием необычайно живописных природных мест как Кыргызстан. Более трех четвертей ее территории занимают величественные горы Тянь-Шаня и Памиро-Алая, обрамляющие страну, словно безмолвные могучие титаны. Радуют глаз сочные зеленые равнины, веками служившие местным кочевникам пастбищами для скота, предлагают усталому путнику отдых живописные озера и горные реки, завораживают таинственные ущелья и пещеры. В Киргизии все еще сильны национальные традиции и обычаи кочевников, которые формировались веками.

Подробнее о Кыргызстане

Таджикистан, Центральная Азия

Таджикистан – единственное ираноязычное государство Центральной Азии с уникальной культурой и традициями. Это красивая страна с суровым климатом, расположенная в живописных предгорьях Памира, находится вдали от евразийских транспортных маршрутов. Современный Таджикистан сформировался в результате влияния древних обычаев иранцев и персов, ислама, соседнего Узбекистана и Советской России. Большая часть населения заняла северные равнинные территории Таджикистана. Именно здесь находится два самых крупных и наиболее развитых города Душанбе и Худжанд. 

Подробнее о Таджикистане

Туркменистан, Центральная Азия

Туркменистан – страна, которой в наследство достались уникальные памятники великих династий прошлых эпох, имеющие общемировое значение. Особой гордостью туркменов является столица страны – Ашхабад, отстроенная в годы независимости. Этот уникальный по своей архитектуре город является современным символом Туркмении.
Подробнее о Туркменистане

 

Карта Центральной Азии

Какие страны входят в Центральную Азию? ⁄ Институт исследований Центральной Азии

Какие страны входят в Центральную Азию?

Состав Центральной Азии: две точки зрения

Центральная Азия – это обширный, не имеющий выхода к океану регион современной Азии.

По мнению Британники (старейшая американская универсальная энциклопедия), данный регион включает в себя Казахстан и четыре бывших советских республики Средней Азии. Интересно, что такая же трактовка региона характерна для большинства российских источников, но в советское время предпочитали писать о «Средней Азии и Казахстане», а сегодня более употребим термин именно «Центральная Азия».

Не согласуется с этим трактовка ЮНЕСКО, согласно которой регион Центральной Азии включает Монголию, северо-западный Китай, районы азиатской России южнее таежной зоны, Афганистан, северо-западную часть  Индии, северную часть Пакистана, северную часть Ирана.

Политическая трактовка

Необходимо понимать, что все представленные выше трактовки носят преимущественно географический характер. Политическая составляющая в трактовке региона появилась не ранее конца XIX века, когда развернулась борьба между Британией и Российской Империей за влияние в Центральной Азии и Индии, которую британский исследователь и писатель Артур Конолли назвал «большой игрой». Этот термин до сих пор используется в современных геополитических спорах. В результате влияние на этих территориях было разграничено между империями. Британия сосредоточилась на Индии и Афганистане, а Россия на Центральной Азии и отчасти Иране. После образования СССР территория, которая называется сейчас Центральной Азией, вошла в его состав.

Лишь после распада Советского Союза Центральная Азия превратилась в отдельный международный регион. Первоначальная слабость постсоветской России способствовала тому, что Центральная Азия стала регионом, в котором стала существовать значительная геополитическая конкуренция. Главными силами, влияющими на ситуацию в регионе, являются Россия, США, Китай, ЕС, большую роль играют региональные державы – Турция, Иран, а также Индия, Афганистан, Пакистан, Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ. В политическое употребление термин «Центральная Азия» был введен лишь в январе 1993 года по решению саммита пяти государств региона в Ташкенте. Общая площадь региона Центральная Азия примерно 4 млн.

кв. км (17,8% общей территории СНГ), а население свыше 71 млн. человек.

Современная Центральная Азия – преемница, но не эквивалент советской Средней Азии. Современное политико-географическое словоупотребление позволяет относить к этому региону не только прежние среднеазиатские союзные республики (Киргизию, Таджикистан, Туркмению и Узбекистан), но и Казахстан. Более того, понятие «Центральная Азия» подразумевает отнесение к этому региону частей Северного Афганистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР. В политологических работах, особенно посвященных анализу энергетических аспектов положения вокруг Каспия, в дискурс о Центральной Азии включены пограничные с Казахстаном территории России – от Астраханской области на западе до Алтайского края на востоке.

Геоэкономика в противовес географии

В начале XXI века подходы к анализу региональных реалий сместились к геоэкономике. Пространственное измерение Центральной Азии стало восприниматься как зона прохождения трубопроводов, поток углеводородов по которым может быть направлен и в западном (в сторону Евросоюза и Атлантики), и в южном (к побережью Индийского океана), и в восточном  (к Китаю, Японии и Тихому океану) направлениях.

Фактически контуры международного региона Центральная Азия сегодня совпадают с ее географическими очертаниями не полностью. Поэтому географический «фокус анализа» недостаточен для выявления политических смыслов исследуемых событий. Суть современной ситуации в Ферганской долине, например, нельзя убедительно объяснить, отказавшись от рассмотрения исторических аспектов расселения и территориально-политической организации племен Северного Афганистана и Западного Китая. Сходные проблемы применительно к другим частям Центральной Азии предполагали включение в анализ вопросов, относящихся к Северному Ирану, Нижней Волге, Уралу и сибирским землям России.

Позиция АНО «Институт исследований Центральной Азии»

С точки зрения АНО «Институт исследований Центральной Азии», этот регион включает в себя 5 независимых государств – Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан. Это территория конкуренции и сотрудничества России с другими мировыми лидерами (США, ЕС, Китаем), региональными державами (Турцией, Ираном и др. ), новыми региональными акторами (Катаром, Саудовской Аравией).

Пять государств СНГ обладают достаточно однородной экономикой, являются светскими, несмотря на значимое превалирование мусульманского населения, не стремятся к политической модернизации по американскому и европейским образцам, культивируют различные патриархальные ценности, имеют общую историю с Россией и др.

Безусловно, нельзя списывать со счетов те страны, которые граничат с вышеобозначенными пятью государствами, а часть их территорий хорошо подходит под географическое понимание «Центральной части Азии», они часто определяют некоторые существенные стороны жизни одного или нескольких  государств СНГ. Например, нестабильность Афганистана порождает проблемы с безопасностью для всех стран региона, а наличие рядом динамично развивающихся экономик Индии, Ирана или Монголии создает возможности для эффективного экономического сотрудничества. Но включать их в состав региона «Центральная Азия» на этих основаниях, а также, к примеру, считать российскую Туву центром региона Центральной Азии с точки зрения политико-международной, сегодня нецелесообразно.

«Всем по «национальной квартире»». Как СССР «делил» Среднюю Азию: историческая правда России от РВИО

В 1924–1925 годах в Центральной Азии произошел процесс, названный национально-территориальным размежеванием. Суть его заключалась в том, что в составе СССР были выделены национальные административно-территориальные единицы, получившие статус автономных ССР, областей и округов.

Так на свет появились Киргизская, Узбекская, Туркменская, Таджикская и другие Советские Социалистические Республики. Выделение этих образований в составе Советского Союза сыграло важную роль в их дальнейшей судьбе и в том числе отразилось на последующих отношениях с Россией.

В результате размежевания изменились не только названия, но и границы многих административно-территориальных единиц. В итоге вышло так, что коренные народы многих республик оказались за пределами своей родины. В эпоху перестройки это породило ряд территориальных конфликтов, многие из которых не разрешены до сих пор.

Впрочем, размежевание и сопутствующая ему коренизация населения имели и положительные стороны. Так, жители среднеазиатских республик получили возможность продвигаться на руководящие должности, их национальные языки активно внедрялись в образование и делопроизводство, поощрялись издания СМИ на местных языках.

В конце 1930-х годов эти процессы были свернуты, и центральные власти начали повсеместно вводить русский язык. Тем не менее было создано большое количество образованных кадров из представителей национальных меньшинств СССР, а также ряд образовательных учреждений с нерусскими языками обучения.

О плюсах, минусах и последствиях национального размежевания «История.РФ» поговорила со старшим научным сотрудником Центра сравнительно-исторических исследований стран постсоветского пространства Института всеобщей истории РАН, кандидатом исторических наук Татьяной Котюковой.

«Размежевывали то, что имелось, не глядя на этносы»

– Татьяна Викторовна, как вы считаете, какую роль национально-территориальное размежевание сыграло в судьбе азиатских республик? Сегодня они пожинают скорее положительные или отрицательные плоды этого процесса?  

– На сегодняшний момент мы все готовы воспринимать страны Центральной Азии, которые раньше были союзными республиками, в том виде, в каком они существуют. Но в таком виде они исторически никогда не существовали вплоть до начала 1920-х годов. Это структурирование произошло в рамках процесса образования СССР: тогда появились эти национальные государства в тех границах, в каких они существовали после 1991 года и до сегодняшнего дня. Поэтому этот вопрос действительно сложный, а тема очень большая и до сих пор серьезно не изучена. По этому поводу существовали и существуют две основные позиции. Одна из них сводится к тому, что разделение народов региона по таким «национальным квартирам» – это момент, ведущий к разрушению некоeго единства народов Средней Азии. Такой термин все-таки правильнее, потому что, допустим, формирование Казахской ССР в рамках Советского Союза – это совершенно другой процесс.

– Что же все-таки подразумевает под собой размежевание СССР? О каких именно территориях здесь можно говорить?

– Когда мы говорим о национально-территориальном размежевании, мы говорим только о четырех государствах Средней Азии. В советское время существовал термин «Средняя Азия и Казахстан», и это было абсолютно правильно, потому что это два абсолютно разных региона, которые сейчас, на мой взгляд, не очень обоснованно объединили в один регион Центральной Азии, который вообще-то шире, чем постсоветские государства. Он охватывает еще и Афганистан, часть территории Китая (так называемый Синьцзян-Уйгурский автономный округ), Монголию, юг российской Сибири, который включает в себя Алтай, Бурятию, Туву. Сами понимаете: где Туркмения, а где Тува? Это совершенно разные регионы с точки зрения исторических процессов. Конечно, они некоторым образом объединены тем, что там проживает тюркоязычное население, но все-таки это очень разные народы. Поэтому считалось, что национально-территориальное размежевание нарушает некое единство народов так называемого Туркестана, который входил в состав Российской империи.

– Вы сами придерживаетесь этой точки зрения?

–Нет, я считаю, что это разделение было необходимо, потому что народы, входившие в состав дореволюционного Туркестана, – это очень разные народы по своей культуре. Это сочетание оседло-земледельческих народов – таджиков, узбеков – и народов, традиционно ведущих кочевой образ жизни, – это туркмены, казахи, киргизы. И все эти три народа тоже отличаются друг от друга: казахи – это кочевники степей и равнин, киргизы – кочевники гор, а туркмены – кочевники пустынь. То есть у них совершенно разная специфика ведения сельского хозяйства. Поэтому, на мой взгляд, это разделение было оправданным, и оно очень оправдало себя уже в 1990-е годы, когда распался Советский Союз и все получили по некой «национальной квартире», где, в общем-то, без особенно жестоких межнациональных конфликтов эти республики существовали в тех границах, которые им были определены в 20-е годы.

Празднование провозглашения Узбекской ССР. Фотография. 1924 г.

– Но вы ведь сами сказали, что в результате произошло разделение близких этносов и, напротив, смешение совсем разных народов. Разве это не говорит о том, что размежевание провели неграмотно?

– Границы этих государств, конечно, не соответствуют этнической карте региона. Но даже не потому, что национально-территориальное размежевание проводилось так плохо, а потому, что разделение происходило только на тех территориях, которые Российская империя смогла присоединить к себе во второй половине XIX века. Если говорить о формировании государства по этническому принципу титульной нации, как это происходит в Европе, то, например, большая часть этнических таджиков вообще проживает за пределами современного Таджикистана! На территории Афганистана живет больше таджиков, чем в Таджикистане. Такая же ситуация с туркменами, которые живут и на территории Туркмении, и в Афганистане, и в Иране. То же самое происходит с узбеками – ими также населена территория северного Афганистана. Большое количество казахов проживает на территории современного Китая и Монголии. С киргизами тоже сложная ситуация – часть их проживает по ту сторону китайской границы, в Синьцзян-Уйгурском автономном округе. Все дело в том, что эти образования были сформированы только на той части, которая досталась Российской империи в рамках различных соглашений, в том числе с Британской империей в конце XIX века. Поэтому размежевывали то, что имелось, а не по принципу того, что государство должно объединять в себе все коренные народы. В этом смысле, конечно, этническая карта очень условна и приблизительна. Так что здесь можно привести очень много аргументов против этого процесса.

– Насколько быстро союзные республики адаптировались к переменам? Как это технически происходило?

– Наша политическая административная карта не сразу стала выглядеть так, как она выглядит сейчас. До 1929 года Таджикистан был автономной частью в составе Узбекской ССР, Киргизия тоже была автономной частью в составе Казахской ССР. В общем-то, статус самостоятельных союзных республик первоначально получили только Туркмения, Узбекистан и Казахстан. Но вплоть до 1930-х годов эта карта продолжала формироваться, и в конечном итоге мы получили то, что получили: четыре республики Средней Азии и Казахстан в их современных границах.

«Политика, ресурсы и тонкий шантаж»

– Какие выгоды принесло Советскому Союзу создание этих автономных республик?

Возьмем, к примеру, Каракалпакию. Каракалпакия – это на сегодняшний день уже автономное образование в составе Узбекистана. Вначале она вошла в состав РСФСР и только спустя время и после определенных политических решений стала частью Узбекской ССР, тем самым обеспечив Узбекистану выход к Аральскому морю. Выход к нему на сегодняшний день имеют только два государства – Казахстан и Узбекистан. Видимо, это было сделано из политических соображений, потому что с точки зрения своей культуры, хозяйства и истории формирования этногенеза каракалпаки, конечно же, ближе к казахам, нежели к узбекам. Но зато это обеспечивало республике определенные экономические ресурсы и возможности, и советские власти, как и власти на местах, очевидно, руководствовались этим. Таким образом, политическая карта СССР в основном кроилась по принципу не столько этнического строительства, сколько экономической целесообразности. В определенном смысле она себя оправдывала до распада СССР.

– А потом, после 1991 года? Ведь когда среднеазиатские республики обрели независимость, конфликты были неизбежны?

– После распада Советского Союза все были охвачены строительством независимости в отдельных национальных государственных республиках. Конечно, стали подниматься вопросы, связанные с какими-то территориальными претензиями друг к другу. Но на сегодняшний момент удается урегулировать даже такие сложные, застаревшие вопросы, как демаркация и признание взаимных границ между Узбекистаном и Киргизией. Это в том числе способствовало межнациональному конфликту в рамках Ферганской долины. Первая его вспышка произошла еще в рамках существования СССР в 1990 году. Для Средней Азии вообще очень важен экономический вопрос, потому что это все-таки в первую очередь аграрный регион, и он продолжает им оставаться, несмотря на индустриализацию времен СССР. Большую роль здесь играет пользование распределением воды. Например, Таджикистан и Киргизия являются странами, которые лежат на истоках великих среднеазиатских рек, а уже Туркмения, Узбекистан и Казахстан пользуются их водными ресурсами, так как они расположены ниже по течению этих рек. В рамках единого экономического хозяйства эпохи СССР этих вопросов просто не возникало, а уже после распада Союза, безусловно, эти проблемы существуют. Есть определенный политический тонкий шантаж со стороны, допустим, Таджикистана и Киргизии (это горные государства) относительно Туркмении, Узбекистана и Казахстана, которые расположены в равнинной части Средней Азии.  

– В каких регионах межнациональные конфликты сегодня особенно остры?

– Конечно, существует проблема таджикоязычного населения в Узбекистане – это прежде всего касается Самарканда и Бухары. Существует проблема киргизско-узбекских межнациональных отношений на территории Оши, потому что Оша – это часть географической Ферганской долины, которая поделена сегодня между тремя государствами – Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией. С точки зрения региональной дипломатии здесь должны действовать очень тонкие механизмы.

– Что, если бы размежевания не произошло? Как это отразилось бы на современном состоянии среднеазиатских республик?

– Я как эксперт склонна думать, что если бы в 1924 году не было проведено национально-территориальное размежевание, то мы с вами в 1991 году получили бы «развод» пострашнее, чем раздел Югославии. На мой взгляд, это было бы очень страшное и кровопролитное событие. Варианта Чехословакии, когда все собрались и мирно разошлись, здесь бы не получилось. Уверяю вас, историческая контактная зона народов оседлой земледельческой культуры и кочевого номадского хозяйства дала бы о себе знать в очень неприятных эксцессах.

– Территориальное размежевание зачастую сопровождалось процессом коренизации, когда на руководящие должности выдвигали представителей национальных меньшинств, их национальные языки внедряли в образование и делопроизводство. Какую роль это играло?

– В данном случае это уже были не национальные меньшинства, а представители титульных наций, которые формировали эти республики. По официальной статистике, этих титульных народов в республиках было (по крайней мере, должно было быть) не менее 75 %. Коренизация, естественно, проводилась, потому что нужно было создавать национальную советскую партийную элиту. В рамках РСФСР и, в частности, Центральной России мы можем видеть смену элит. Царская дореволюционная элита в силу своего дворянского происхождения, конечно, должна была уступить место пролетариату. В Средней Азии ситуация была иной. Среднеазиатский пролетариат отсутствовал в принципе. Здесь было, скорее, трудовое крестьянство. Кроме того, была большая проблема со знанием русского языка. Какая-то степень русифицированности, знание русского языка и знакомство с европейской культурой, с передовыми революционными идеями и понятиями были, конечно, только у местной элиты. Собственно, поэтому эта элита и составила основу нового советского партийного и управленческого класса, который здесь активно воспитывался и создавался. Если мы возьмем происхождение всех первых руководителей, то мы увидим, что все они происходили из знатных семей. Тот же Файзулла Ходжаев (председатель Совета народных комиссаров Узбекской ССР. – Прим. ред.) был сыном одного из богатейших купцов Бухары и пустил состояние своего отца на дело революции.

«Латиница отдалит Азию от России через 15–20 лет»

– Одним из главных преобразований в этом смысле была смена письменности и переход на кириллицу. Как это отразилось на культуре и сознании советских азиатов? Удобно ли это было в сравнении с латинским алфавитом?

– Задачи по развитию национальных языков и переход на кириллический алфавит, который состоялся в 1929 году, – все это свидетельствовало о том, что центральная власть серьезно занималась проблемами этого региона, но при этом хотела, чтобы он развивался самостоятельно. Переход на латинский алфавит, который был поначалу одобрен, конечно же, давал некие основания для сближения с Турецкой Республикой. Однако, по мнению советского руководства, такой же алфавит, как в Турции, мог в том числе привести к определенному сепаратизму. И потом, как говорят филологи, латинский алфавит никак не способствует лучшей передаче фонетики среднеазиатских языков. В этом смысле он ничуть не лучше, чем кириллица.

– Несмотря на это, многие страны сейчас вновь возвращаются к латинице – например, Казахстан.

– Да, сейчас во многих республиках произошел обратный переход, но филологи говорят, что это проблему не решает. Один и тот же звук в кириллице легко передается одной буквой, а в латинском алфавите двумя буквами – в чем разница? Ни в чем. Но это теперь уже тоже политическая тенденция, направленная на десоветизацию.

– Какую пользу советским республикам принесла кириллица?

– Это способствовало более быстрому изучению русского языка подрастающим поколением республик Средней Азии. Я сама, как преподаватель истории, обучала студентов из Монголии в одном из московских вузов. И благодаря тому, что Монголия пользуется кириллицей еще с 1920-х годов, они очень быстро выучивали русский язык и начинали прекрасно на нем говорить и писать. Я, конечно, не могу сравнить их со студентами из Китая и Вьетнама. А сейчас бытует некая мифическая идея о том, что, раз все говорят на английском, то, чтобы легче выучить его, нужно свой собственный алфавит перевести на латинские рельсы. Теперь Россия не является для среднеазиатских республик неким ориентиром и выходом на мировую арену. Это, конечно, очень печальные звонки во всех смыслах, но этот процесс идет, и что-то противопоставить ему будет очень непросто. Пока держатся только Киргизия и Таджикистан. Но это связано с крайней слабостью экономик и с тем, что они составляют самое опасное пограничье для удара извне исламистских террористических сил. Были попытки прорыва бандформирований через афгано-таджикскую границу, через киргизскую границу. И, конечно, слабость экономики этих государств еще сохраняет определенную степень ориентированности на Россию – видимо, в ожидании какой-то помощи в критический момент. А Казахстан, Узбекистан, Туркмения – это самостоятельные государства, они исторически проводят очень независимую линию. Поэтому они могут себе позволить собственную самостоятельную политику, даже входя в единое экономическое пространство с Российской Федерацией. Процесс латинизации через какое-то время неизбежно приведет к удалению этих государств от России; может быть, конечно, не прямо завтра, но в рамках обозримых лет 15–20, когда подрастет поколение, которое уже будет изучать латиницу, а не кириллицу, – это очень сильно скажется, на мой взгляд.  

новая дипломатическая звезда Востока — Российская газета

В Генеральной Ассамблее ООН 18 мая 2021 года единогласно одобрили резолюцию, объявляющую регион Приаралья «зоной экологических инноваций и технологий». Эта инициатива принадлежит Узбекистану. Ташкент можно поздравить с новой дипломатической победой. Тем более весомой, что соавторами резолюции выступили свыше 50 государств мира.

Уже совершенно очевидно, что в международных отношениях сформировался новый фактор — Ташкентский. И наступило время подробнее поговорить о том, что же представляет себя внешняя политика Узбекистана при Шавкате Мирзиёеве. Поскольку значение «Ташкентского фактора» в дальнейшем будет только нарастать, охватывая все новые и новые сферы геополитики — очень уж успешными и креативными оказались новые подходы дипломатии Узбекистана к старым проблемам, не решавшимся десятилетиями.

Возьмем то же Приаралье, идея объявления которого зоной экологических инноваций и технологий впервые была озвучена президентом Шавкатом Мирзиёевым на саммите Международного фонда спасения Арала 24 августа 2018 года. Как точно подметил блестящий аналитик Элдор Арипов, директор Института стратегических и межрегиональных исследований при президенте Узбекистана, кстати, самой мощной аналитической структуры в регионе: «Мы в корне изменили идеологию решения Аральской катастрофы: не просто привлекаем внимание к экологическому кризису с целью снижения негативных последствий, а создаем механизм устранения проблем».

И такие инновации Ташкента во всем — от экологии до внешней политики.

Одной из основных заявленных задач внешнеполитической деятельности Узбекистана является формирование вокруг страны пояса мира, стабильности и безопасности. Но это — только вершина айсберга. Поскольку в реальности дипломатия Ташкента куда глубже — обеспечение максимально благоприятных внешних возможностей для развития экономики Узбекистана. И если мы не будем этого понимать — мы не будем понимать во внешней политике этого государства ровным счетом ничего.

А, следовательно, не сможем в полном объеме оценить то новое и прогрессивное, что привнес Узбекистан в международные отношения, а также, региональную повестку. И не сумеем понять реальный вес Ташкента в геополитических раскладах.

Прагматизм, равноправие и взаимное процветание — вот что предлагает узбекская дипломатия как соседям по региону, так и традиционным внешним игрокам. И не просто предлагает — мало ли политических деклараций на эту тему мы слышим со всевозможных трибун — но и уже экспортирует.

Обратимся к статистике: за 2017-2019 годы средний годовой товарооборот Ташкента со странами Центральной Азии вырос более чем на 50% и составил 5,2 миллиарда долларов США. По итогам 2020 года, когда свирепствовала пандемия, общий товарооборот Узбекистана со странами Центральной Азии составил 5 миллиардов долларов. В частности, доля стран Центральной Азии в общем внешнеторговом обороте Узбекистана увеличилась с 12,4% в 2019 году до 13,6% в 2020 году, из которого на Казахстан приходится 61%, Кыргызстан — 18,2%, Туркменистан — 10,6% и Таджикистан — 10,2%.

Кроме того, в период с 2017 по 2020 год между Узбекистаном и странами региона были подписаны более 300 договоров, а также контрактов и соглашений на сумму около 75 миллиардов долларов.

Итог этих цифр, отражающих титанические усилия Ташкента по формированию в Центральной Азии единого геоэкономического пространства, имеет вполне конкретное политическое и социальное измерение. Так, страны региона в 2017-2020 годах сумели разрешить такие сложные и запутанные проблемы, как водопользование, делимитация и демаркация государственных границ между Узбекистаном и соседними странами, использование транспортных коммуникаций, пересечение государственных границ.

Интересный показатель — если пять лет назад узбекско-кыргызскую государственную границу пересекали 200-300 человек в день, то до ограничений, введенных под влиянием глобальной пандемии, этот показатель достигал 30 тысяч человек в день, а узбекско-таджикскую границу пересекали 20 тысяч граждан в день.

По сути, Ташкент взвалил на себя груз стать стержнем внутрирегиональной интеграции — и с честью и достоинством его несет, на деле, а не на словах сделав для безопасности и региональной интеграции куда больше, чем некоторые внешние игроки.

Особенно хотелось бы отметить, что внешнеполитические инициативы Узбекистана идут рука об руку с их экспертно-научным сопровождением, объем которого с каждым годом нарастает. Так, активно включился в эту работу созданный по инициативе Шавката Мирзиёева Международный институт Центральной Азии (МИЦА). Который является единственным в регионе государственным научно-исследовательским учреждением, наделенным международным статусом, и под руководством его директора, Анвара Насырова, занимается «междисциплинарным исследованием цивилизационного многообразия и современных процессов устойчивого развития» региона.

Но не проблемам Центральной Азии единой живет внешняя политика Узбекистана. О внешних игроках Ташкент тоже не забывает. В последние годы к существующим форматам диалога «Центральная Азия — США», «Центральная Азия — Европейский союз», «Центральная Азия — Республика Корея», «Центральная Азия — Япония», добавились новые форматы такие как «Центральная Азия — Индия», «Центральная Азия — Китай» и «Центральная Азия — Российская Федерация».

Если суммировать все, что говорит Шавкат Мирзиёев о внешней политике, то основное содержание его выступлений можно изложить двумя тезисами. Во-первых, регион открыт для всех. Во-вторых, эта открытость существует только для тех, кто приходит сюда с добрыми намерениями и взаимовыгодными проектами.

Это уникальная ситуация — регион, всегда бывший полем «Большой игры», становится полем мирной конкуренции и самостоятельным субъектом международных отношений, способным на равных говорить с внешними игроками. И в диалоге с ними отстаивать именно свои национальные интересы, а не подстраиваться под чьи-то извне. И создала эту ситуацию именно «дипломатия Мирзиёева», которая и обусловила появление «ташкентского фактора» в мировой политике.

Когда-нибудь об этом напишут книги. Дипломатия Ташкента войдет в учебники по международным отношениям. Но это будет завтра, а сегодня Узбекистан — эта новая дипломатическая звезда Востока — стремится к покорению новых вершин в международных отношениях.

На очереди — мирное урегулирование в Афганистане и строительство экономико-политического коридора Анкара-Баку-Ташкент-Пекин, который станет стержнем для нового геоэкономического пространства от Средиземноморья до Китая. Каждый из этих кейсов имеет глобальное международное значение. И каждый из них — невозможен без активного участия Узбекистана.

Причем, что в первом, что во втором случае «дипломатия Мирзиёева» продемонстрировала свои лучшие качества: оперативность в реакции на изменение существовавших реалий, а также умение находить нестандартные подходы.

Возьмем конфликт в Афганистане, эту застаревшую и кровоточащую рану Центральной Азии, решение которой сорок лет США и СССР искали на полях сражений. «Не нужно воевать — нужно строить», — категорично заявил Ташкент, выдвинув ряд принципиальных инициатив по реконструкции экономики этой истерзанной войною страны. И ведь сработало, более того, сработало настолько эффективно, что в этих инициативах нашли свою нишу и официальный Кабул, и движение Талибан. Достаточно было нескольких шагов узбекской дипломатии — и возникла площадка для внутриафганского примирения.

Узбекистан остается единственной страной постсоветской Центральной Азии, который сумел предельно грамотно выстроить отношения с Китаем — он не в долгах, и за партнерство ему не приходится платить долей в экономике или частью территорий.

Во многом это происходит потому, что Ташкент умеет совместить многовекторность и диверсификацию отношений. Он выстроил механизмы многостороннего сотрудничества, в том числе в рамках Организации Объединенных Наций (ООН), Содружества Независимых государств (СНГ), Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Совета сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет), Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и других структур. В итоге — получил возможность использовать не только традиционные дипломатические каналы, но и столь важные в XXI веке инструменты, как экономическая, межпарламентская и народная дипломатии, а также военно-техническое сотрудничество.

На том пути, на котором происходит становление «Ташкентского фактора» в международных отношениях и реализация принципа «дипломатии Мирзиёева» достаточно сложностей. И потребуется еще некоторое время, чтобы сбылось все задуманное. Но уже сегодня можно с уверенностью сказать — правильность выбранного внешнеполитического курса Узбекистана прошла испытание временем и противодействием политических оппонентов Ташкента.

Дипломатия Узбекистана не только повышает международный авторитет страны и способствуют его экономическому развитию, но и способствует превращению Центральной Азии в пространство сотрудничества с огромными возможностями для всех, кто искренне стремится в этом участвовать.

Слова из песни моего детства: «Сияй Ташкент — звезда Востока — Столица дружбы и тепла!» — оказались пророческими. Ташкент вновь сияет. Как новая дипломатическая звезда. Как столица дипломатических инициатив во имя мира и процветания.

Всемирный банк в Центральной Азии

Регион Центральной Азии (ЦА) включает такие страны, как  Казахстан,  Кыргызская Республика,  Таджикистан,  Туркменистан и Узбекистан. Экономическая ситуация в регионе неоднородна ввиду наличия стран с уровнем дохода выше среднего и стран с низким уровнем дохода, однако все указанные государства имеют важное стратегическое значение, что обусловлено их географическим положением и обеспеченностью природными ресурсами.

Группа Всемирного банка недавно отметила 20-летнюю годовщину своего сотрудничества со странами Центральной Азии. В течение этого периода Банк поддерживал инициативы стран по повышению уровня жизни населения, стимулированию экономического роста и обеспечению необходимых условий для того, чтобы будущие поколения смогли воспользоваться выгодами рациональных экологических практик и социального развития.

Страны Центральной Азии объединяет не только их географическое положение, они имеют одинаковое наследие, и, что еще более важно, общее видение будущего. Поэтому Всемирный банк прикладывает все больше усилий для того, чтобы рассмотреть проблемы развития Центрально-Азиатских стран через призму всего региона. Такой подход подразумевает содействие трансграничному сотрудничеству и обмену знаниями, а также углубление диалога и обеспечение более тесного взаимодействия между странами.

Одним из примеров реализации указанного подхода является Международная сеть обучения и взаимодействия в сфере миграции и денежных переводов (MiRPAL), которая призвана способствовать обмену межстранового опыта по установлению диалога в отношении миграционной политики. В Таджикистане и Кыргызской Республике MiRPAL помогла разработать страновые стратегии миграции и соответствующие планы действий, которые были одобрены правительством.

В рамках Центрально-Азиатской программы развития энергетических и водных ресурсов  (CAWEP) Всемирный банк взаимодействует с правительствами Центрально-Азиатских стран и партнерами по развитию с целью повышения энергетической и водной безопасности в контексте глобальных экологических изменений. Программа способствует выявлению угроз и возможностей, усилению институтов, стимулированию инвестиций и созданию прозрачной платформы знаний для поддержания диалога по вопросам, вызывающим всеобщее беспокойство.

CAEWDP является активным инструментом оказания технического содействия в области энергетических и водных ресурсов для Казахстана, Кыргызской Республики, Таджикистана и Узбекистана, а также способствует вовлечению в региональные проекты Туркменистана и Афганистана. Кроме того, Банк поддерживает инициативы по межрегиональному сотрудничеству в энергетическом секторе между Центральной и Южной Азией. Планируемый Проект по развитию регионального электроэнергетического рынка Центральной Азии и Южной Азии (CASA-1000) является одной из таких инициатив, находящихся на наиболее продвинутой стадии в рамках CASAREM (Региональный рынок электроэнергии Центральной Азии и Южной Азии).

Государства ЦА входят в число наиболее уязвимых к изменению климата стран региона Европы и Центральной Азии (ЕЦА). В этой связи Банк активно содействует своевременному обмену опытом и знаниями, накопленными на национальном и международном уровнях, выявлению пробелов в информации и углублению сотрудничества с целью совместного рассмотрения общих для региона проблем.

Центрально-азиатская программа по модернизации гидрометеорологии также является иллюстрацией деятельности Банка, направленной на повышение надежности и своевременности оказания метеорологических, климатических и гидрологических услуг в регионе с особым акцентом на Кыргызской Республике и Таджикистане, а также обеспечение регионального сотрудничества в области гидрометеорологии, включая посредством обмена соответствующей информацией.  Что касается торговых политик, то в этом аспекте команда Банка поддерживает страны-клиенты в ЦА, предоставляя стратегический анализ и техническое содействие.

В 2013 финансовом году была запущена инициатива, касающаяся Региональной торговли в Центральной Азии, которая призвана информировать правительства и заинтересованные лица о ряде компонентов успешной торговли в регионе, включая анализ результатов и политик и рекомендации по повышению эффективности торговой интеграции. Однако торговые потоки в Центральной Азии зависят от проблематичного транспортного сообщения. Расстояния в регионе огромны, и для получения доступа к крупнейшим рынкам приходится прокладывать длинные маршруты.

Быстрая экономическая экспансия Китая, России и других близлежащих стран создает для Центральной Азии беспрецедентные возможности, позволяющие стать центром торговли и коммерции. Проект, реализуемый в Казахстане, является примером крупномасштабной региональной инициативы по ускоренной модернизации транспортной инфраструктуры. Страна приступила к работе над амбициозной программой развития дорог между Западной Европой и Западным Китаем – Проектом международного транзитного коридора (в рамках ЦАРЭС).

Банк с двумя проектами на общую сумму более 3 млрд. долл. США является главным партнером Правительства по развитию в этом секторе. Аналогичные инициативы реализуются в Узбекистане и Туркменистане, и в меньшей степени в Кыргызской Республике и Таджикистане. Центрально-Азиатский региональный проект «Единое здоровье» стал первым региональным межотраслевым проектом по оказанию технического содействия с целью обеспечения продовольственной безопасности и контроля зоонозных заболеваний (инфекционных заболеваний, которые передаются от животных к человеку) в Центральной Азии.

Центрально-Азиатский проект по борьбе со СПИДом (CAAP) позволил внести вклад в деятельность по контролю распространения ВИЧ/СПИД посредством создания региональных механизмов поддержки национальных программ по борьбе с ВИЧ/СПИДом в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане с учетом существующих в регионе проблем, способствующих заражению факторов и эпидемиологических ограничений.

Всемирный банк также возобновляет свое участие в Программе Центрально-Азиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС) с целью более тесного взаимодействия с партнерами по развитию, напр., Азиатским банком развития (АБР), в отношении получения результатов такими странами-участницами программы, как Афганистан, Азербайджан, Китайская Народная Республика, Казахстан, Кыргызская Республика, Монголия, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Это также поможет ВБ использовать платформу ЦАРЭС для обсуждения и более эффективного продвижения переговоров, направленных на решение вопросов, касающихся региональных проектов в Европе и Центральной Азии, Южной Азии, а также Восточной Азии и Тихоокеанском регионе. В число других партнеров по развитию, задействованных в программе ЦАРЭС, входят Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Исламский банк развития (ИБР) и Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН).

Киргизия

Стратегия

Стратегия развития «Газпрома» как глобальной энергетической компании нацелена на построение всей цепочки от добычи до сбыта углеводородов на новых для компании рынках на базе добычных мощностей за пределами России.

В рамках данной стратегии «Газпром» ведет геологоразведку на площадях «Кугарт» и «Восточный Майлису — IV» в Киргизии, а также реализует Генеральную схему газоснабжения и газификации республики.

Сотрудничество

В 2003 году «Газпром» и Правительство Киргизии подписали долгосрочное Соглашение о сотрудничестве в газовой отрасли сроком на 25 лет.

В 2006 году «Газпром нефть» создала в Киргизии дочернее предприятие «Газпром нефть Азия». Компания является крупнейшим оператором на топливном рынке республики, занимая долю свыше 70%. В активах предприятия 108 АЗС, 8 нефтебаз и 2 базы сжиженного газа.

В 2008 году «Газпром» получил лицензии на право проведения геологоразведочных работ на площадях «Кугарт» и «Восточный Майлису — IV».

В 2011 году создано совместное предприятие «Газпром нефти» и Правительства республики — «Газпромнефть — Аэро Кыргызстан», которое поставляет авиатопливо и осуществляет в Киргизии заправку гражданских воздушных судов большинства авиакомпаний.

В 2013 году подписано соглашение между Правительством Киргизии и Правительством России о сотрудничестве в сфере транспортировки, распределения и реализации природного газа на территории Киргизии, в рамках которого «Газпром» приобрел 100% компании «Кыргызгаз».

В 2014 году «Газпром» и «Кыргызгаз» подписали Договор купли-продажи 100% доли в уставном капитале ОсОО «КыргызгазПром» — 100% дочернего предприятия компании «Кыргызгаз». «КыргызгазПром» был переименован в «Газпром Кыргызстан». «Газпром Кыргызстан» — эксклюзивный импортер природного газа в Киргизию, собственник газотранспортной и газораспределительной систем республики.

В рамках разработанной «Газпромом» Генеральной схемы газоснабжения и газификации Киргизии до 2030 года компания осуществляет масштабную реконструкцию и модернизацию газотранспортных мощностей, объектов подземного хранения и распределения газа на территории республики.

Запасы

Доказанные запасы природного газа в Киргизии оцениваются в 6 млрд куб. м.

Реализация проектов

Площадь перспективного объекта «Кугарт» — около 60 кв. км, основные потенциально продуктивные горизонты залегают на глубинах между 1000 и 2800 м. Объект может содержать более 17 млрд куб. м газа и около 4 млн т нефти и газового конденсата.

Перспективный участок «Восточный Майлису — IV» занимает площадь около 20 кв. км. Основные потенциально продуктивные горизонты залегают на глубинах до 800 м.

В 2016 году действие лицензий продлено до октября 2019 года.

В 2016 году на площади «Кугарт» и участке «Восточное Майлису — IV» проведены сейсморазведочные и гравиразведочные работы. Оператор проектов — Gazprom EP International B.V.

В 2015 году состоялась сварка первого стыка финального участка II очереди магистрального газопровода «Бухарский газоносный район — Ташкент — Бишкек — Алматы». В 2016 году участок введен в эксплуатацию. Таким образом, с учетом завершения реконструкции участка I очереди, пропускная способность газопровода через замерный узел Чуй на территории Киргизской Республики увеличена почти в два раза — до 3,9 млрд куб. м газа в год. Работы проводились «Газпромом» в рамках реализации Генеральной схемы газоснабжения и газификации республики до 2030 года.

Социальные проекты

В 2015 году в городах Кара-Суу и Талас открылись физкультурно-оздоровительные комплексы, построенные в рамках программы «Газпром — детям».

В 2016 году физкультурно-оздоровительный комплекс, также построенный в рамках программы «Газпром — детям», открылся в Бишкеке. Комплекс предназначен для проведения тренировок и соревнований по мини-футболу, баскетболу, волейболу, гандболу, большому теннису и различным видам единоборств.

В 2017 году в Бишкеке состоялась церемония закладки капсулы на месте строительства общеобразовательной школы в рамках программы «Газпром — детям». Школа рассчитана более чем на 950 учащихся. Наряду с классами в ней, в частности, будут расположены компьютерные кабинеты, мультимедийная библиотека, лаборатория, спортивные залы и бассейны.

Список наименее развитых стран — ООН и наименее развитые страны

Список наименее развитых стран (48)

Африка (34)
Ангола Бенин Буркина-Фасо** Бурунди** Гамбия Гвинея Гвинея-Бисау* Демократическая Республика Конго Джибути Замбия** Коморские Острова* Лесото** Либерия Мавритания Мадагаскар Малави** Мали**	Мозамбик Нигер** Объединенная Республика Танзания Руанда** Сан-Томе и Принсипи* Сенегал Сомали Судан Сьерра-Леоне Того Уганда** Центральноафриканская Республика** Чад** Экваториальная Гвинея Эритрея Эфиопия** Южный Судан

Азия (14)
Афганистан** Бангладеш Бутан** Вануату* Йемен Камбоджа Кирибати* Лаосская Народно-Демократическая Республика**	Мьянма Непал** Самоа* Соломоновы Острова* Тимор-Леште* Тувалу*

Латинская Америка и Карибский бассейн (1)

* также являются малыми островными развивающимися государствами
** также являются развивающимися странами, не имеющими выхода к морю

Центральная Азия | Британника

Центральная Азия , центральный регион Азии, простирающийся от Каспийского моря на западе до границы с западным Китаем на востоке. Он ограничен на севере Россией, а на юге Ираном, Афганистаном и Китаем. В состав региона входят бывшие советские республики Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан и Туркменистан.

Британская викторина

Викторина по азиатской географии

Где находится вулкан Майон? Какое название порта означает «благоухающая гавань»? Изучите географию Азии с помощью этой викторины.

География

Ландшафт Центральной Азии можно разделить на обширные травянистые степи Казахстана на севере и водосборный бассейн Аральского моря на юге. Около 60 процентов региона составляют пустыни, основными из которых являются Каракумы, занимающие большую часть Туркменистана, и Кызылкум, занимающие большую часть западного Узбекистана. Большинство пустынных территорий непригодны для использования в сельском хозяйстве, за исключением окраин речных систем Амударьи и Сырдарьи, которые петляют на северо-запад через Кыргызстан, Таджикистан, а также на восток Узбекистана и Туркменистана после подъема в горных хребтах на юг и восток. Эти две основные реки впадают в Аральское море и обеспечивают большую часть водных ресурсов региона, хотя северный Казахстан истощается реками, текущими на север в Россию. На востоке и юге Центральная Азия ограничена западным Алтаем и другими высокими горными цепями, простирающимися до Ирана, Афганистана и западного Китая.

В Центральной Азии очень засушливые климатические условия, а недостаточное количество осадков привело к сильной зависимости от орошения Сырдарьи и Амударьи. В регионе в целом жаркое лето и прохладная зима, много солнечного света и очень мало осадков.Нехватка воды привела к очень неравномерному распределению населения: большинство людей живут вдоль плодородных берегов рек или в плодородных горных предгорьях на юго-востоке; сравнительно немногие живут на обширных засушливых просторах центрального и западного Казахстана, западного Узбекистана и Туркменистана.

В пять крупнейших этнических групп Центральной Азии в порядке убывания численности входят узбеки, казахи, таджики, туркмены и киргизы. Все эти группы говорят на языках, связанных с турецким, за исключением таджиков, которые говорят на языке, родственном персидскому.Ислам является доминирующей религией, большинство приверженцев которой принадлежат к суннитской ветви. В результате исторического присоединения региона к России, а затем и к Советскому Союзу, большое количество русских и украинцев придают ему характерный многонациональный характер. Рост населения в Центральной Азии был довольно быстрым в 20 веке в результате высокой рождаемости и советских мер здравоохранения, которые снизили уровень смертности. В конце 20 века в регионе возникли экологические проблемы, которые были вызваны быстрым развитием сельского хозяйства, чрезмерной зависимостью от орошения и последствиями испытаний советского ядерного оружия в некоторых районах.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Экономическая деятельность Центральной Азии сосредоточена на орошаемом земледелии на юге, а также на тяжелой и легкой промышленности и горнодобывающей промышленности в Казахстане. При советской власти этот регион поставлял большую часть хлопка в СССР и был основным поставщиком угля и других полезных ископаемых для промышленного использования. Орошаемое хлопководство преобладает на востоке и юго-востоке, в то время как есть сухое выращивание пшеницы в крайних северных провинциях Казахстана, где советская программа по целинным и холостым землям 1950-х годов впервые принесла много степей под плуг.

История

Ниже приводится краткое изложение истории Центральной Азии. Для полного рассмотрения см. истории Средней Азии.

Население Средней Азии человеком восходит к эпохе позднего плейстоцена, примерно 25000-35000 лет назад, но первыми идентифицированными группами людей, которые жили там, были киммерийцы и скифы (1-е тысячелетие до н. (с 200 г. до н. э.) на востоке. В VI веке нашей эры первые тюрки основали империю, просуществовавшую два столетия и оказавшую большое влияние на последующий этнический характер региона.Другой тюркский народ, уйгуры, стал господствовать в 8 веке, и их правление, в свою очередь, уступило место китанам, а затем Караханидам, тюркскому народу, тесно связанному с уйгурами. В начале XI – XII веков регион постепенно исламизировался, и этот процесс практически завершился к XV веку. Монголы захватили почти всю Среднюю Азию в 13 веке, и их правление в виде различных независимых ханств продолжалось до завоеваний Тимура (Тамерлана) около 1400 года.После распада его династии южная часть Средней Азии разделилась на несколько соперничающих ханств, которыми правили его потомки. К концу 15 века все владения Тимуридов перешли в руки узбекского народа.

Завоевание региона Россией началось в 17 веке и продолжалось до тех пор, пока последние независимые узбекские ханства не были аннексированы или превращены в протектораты в 1870-х годах. Советская власть сменила власть русских царей после русской революции 1917 года, и после этого регион все больше интегрировался в советскую систему через плановую экономику и улучшенные коммуникации.В 1920-х и 30-х годах советское правительство создало пять советских социалистических республик за пределами региона: Казахскую ССР, Узбекскую ССР, Киргизскую ССР, Таджикскую ССР и Туркменскую ССР. При советской власти на юге Средней Азии в больших масштабах выращивался хлопок, чтобы обеспечить текстильную промышленность СССР сырьем. После распада Советского Союза все пять центральноазиатских советских социалистических республик обрели независимость в 1991 году, став суверенными и независимыми государствами Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана и Туркменистана.

Эта статья была недавно отредактирована и обновлена ​​редактором читателей Джоном М. Каннингемом.

Узнайте больше в этих связанных статьях Britannica:

Всемирный банк в Центральной Азии

В Центральноазиатский регион (ЦА) входят страны Казахстан, Кыргызская Республика, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Это разнообразный регион, в котором представлены страны с доходом выше среднего и с низким уровнем дохода, которые имеют важное стратегическое значение из-за своего географического положения и наличия природных ресурсов.

Группа Всемирного банка недавно отметила 20-летие своего участия в Центральной Азии. В течение этого периода Банк поддерживал усилия стран по повышению уровня жизни своего населения, содействию экономическому росту и обеспечению того, чтобы будущие поколения получали выгоду от рациональных методов охраны окружающей среды и социального развития.

Страны Центральной Азии имеют больше, чем просто географическое положение; у них также есть схожее наследие и, что более важно, общее видение будущего.Таким образом, Всемирный банк все больше подходит к проблемам развития стран Центральной Азии через региональную призму. Такой подход способствует трансграничному сотрудничеству и обмену знаниями, а также укрепляет диалог и сотрудничество между странами.

Одним из примеров применения этого подхода является сеть Migration and Remittances Peer-Assisted Learning (MiRPAL) , которая делится опытом стран в налаживании диалога по миграционной политике. В Таджикистане и Кыргызской Республике MiRPAL помог разработать стратегии миграции и планы действий для конкретных стран, которые были одобрены правительствами.

В рамках Программы по водным ресурсам и энергетике Центральной Азии (CAWEP) Всемирный банк сотрудничает с правительствами стран Центральной Азии и партнерами по развитию в целях укрепления энергетической и водной безопасности в контексте меняющейся глобальной окружающей среды. Программа выявляет угрозы и возможности, укрепляет институты, стимулирует инвестиции и создает прозрачную платформу знаний для содействия диалогу по вопросам, представляющим общий интерес.

CAEWDP активно участвует в технической помощи по энергетическим и водным вопросам с Казахстаном, Кыргызской Республикой, Таджикистаном и Узбекистаном и поддерживает Туркменистан и Афганистан в региональном сотрудничестве.Банк также поддерживает инициативы по межрегиональному сотрудничеству в энергетическом секторе между Центральной и Южной Азией. Предлагаемый проект CASA-1000 является одной из этих инициатив и является наиболее продвинутой среди других в рамках CASAREM (Региональный рынок электроэнергии Центральной Азии и Южной Азии). Последнюю переписку по этому поводу читайте здесь — ссылка .

страны ЦА входят в число наиболее уязвимых к изменению климата стран в регионе Европы и Центральной Азии (ЕЦА). Банк активно способствует своевременному обмену знаниями и опытом, накопленным на национальном и глобальном уровнях, выявляя пробелы в знаниях, углубляя координацию для совместного решения общих проблем.

Проект модернизации гидрометеорологии в Центральной Азии (CAHMP) является еще одним примером усилий Банка по повышению точности и своевременности предоставления метеорологического, климатического и гидрологического обслуживания в регионе с особым акцентом на Кыргызскую Республику и Таджикистан, а также предоставление региональное сотрудничество в области гидрометеорологии, в том числе посредством обмена соответствующей информацией. В области торговой политики команда Банка поддерживает страны-клиенты в ЦА с помощью анализа политики и технической помощи.

Центральноазиатское региональное торговое мероприятие , начатое в 2013 финансовом году, информирует правительства и заинтересованные стороны о ряде компонентов успешной торговой повестки дня в регионе, включая анализ результатов и политики и рекомендации по повышению эффективности торговой интеграции. Однако торговые потоки Центральной Азии имеют важное значение для решения транспортных проблем. Внутри региона расстояния значительны, и доступ к основным рынкам требует очень больших расстояний.

Быстрый экономический рост Китая, России и других соседних стран создает беспрецедентную возможность для Центральной Азии стать центром торговли и коммерции. Казахстан является примером больших усилий, прилагаемых регионом для быстрого обновления транспортной инфраструктуры. Страна приступила к реализации амбициозной программы развития дорог — проекта Международного транзитного коридора Западная Европа — Западный Китай (WE-WC) (часть ЦАРЭС).

Банк, с двумя проектами на общую сумму более 3 миллиардов долларов США, является основным партнером правительства в области развития в этом секторе.Аналогичные усилия предпринимаются в Узбекистане и Туркменистане, и в меньшей степени в Кыргызской Республике и Таджикистане. Центральноазиатский региональный проект «Единое здоровье» (CAR / OH) был первым региональным многосекторальным проектом технической помощи, направленным на обеспечение безопасности пищевых продуктов и борьбу с зоонозами (инфекционными заболеваниями, передаваемыми от животных человеку) в Центральной Азии.

В то время как Проект борьбы со СПИДом в Центральной Азии (CAAP) способствовал сдерживанию распространения ВИЧ / СПИДа путем создания региональных механизмов поддержки национальных программ по ВИЧ / СПИДу в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане, принимая во внимание существующие в регионе проблемы, решая общие проблемы. драйверы и сдерживающие факторы эпидемии.

Всемирный банк также возобновляет свое участие в программе Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС) для улучшения сотрудничества с партнерами по развитию — Азиатским банком развития (АБР) в достижении результатов для стран-клиентов — Афганистана, Азербайджана, Китайская Народная Республика, Казахстан, Кыргызская Республика, Монголия, Пакистан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Это также поможет ВБ использовать платформу ЦАРЭС для более эффективного обсуждения и продвижения решения проблем региональных проектов в ЕЦА, САР и ВП.Другими партнерами ЦАРЭС по развитию являются Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Исламский банк развития (ИБР) и Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН).

Центральная Азия: политическая история с XIX века до наших дней

Александр Кули

Углубленный взгляд на геополитику Центральной Азии, от «Большой игры» до современной политической борьбы за власть в регионах. Это отличное эссе для использования в контексте урока всемирной истории.Знаете ли вы, что гражданская война в США повлияла на спрос и предложение, что привело к борьбе за власть в Центральной Азии? И что Кабул и Кандагар были стратегическими городами задолго до 21 века. Читать дальше!

Центральная Азия всегда оставалась в стороне при изучении политики. Для «холодной войны» это в основном означает США-Советский Союз — Советским Союзом правили русские — на самом деле, термины «советский» и «русский» часто использовались как синонимы. Эти среднеазиатские республики никого не интересовали, за исключением небольшой группы центральноазиатских социологов.Но с точки зрения освещения в основной прессе Центральная Азия была вне поля зрения.

Центральная Азия, вероятно, фигурировала в новостях около 100–120 лет назад, но фигурировала в новостях только из-за 11 сентября и нынешнего наращивания вооруженных сил. На самом деле, замечательно, как много людей хотят знать о политике Узбекистана, иностранной помощи, технической помощи казахам и демократизации государств Центральной Азии.

В этом эссе будут изложены три основы для понимания сравнительной, исторической и политической основы понимания Центральной Азии, включая конкуренцию за регион между различными великими державами в 19 веке (Большая игра), в период советского правления. , и текущие тенденции в регионе.

Историческая справка
Метафора «Большой игры» описывает силовое соперничество между Россией и Великобританией в XIX веке за будущее Центральной Азии. В нем описывается период российской экспансии и шаги, предпринятые Великобританией для противодействия тому, что они считали российской агрессией в регионе. В самом деле, ставка «Большой игры» была намного выше, чем в Центральной Азии. Ставкой была Индия. Было мнение, что амбиции России не ограничиваются включением Центральной Азии.Средняя Азия была воротами в Афганистан, а Афганистан — воротами в Индию (например, через Хайберский перевал).

Британцы много говорили о жизнеспособности такого завоевания. На самом деле с обеих сторон было много военной истерии и невежества. Незнание прослеживается в русофобских публикациях XIX века, в которых авторы не имели представления о территории Средней Азии. Фактическая местность Средней Азии бесплодна и пересечена. Фактически, русские неоднократно пытались войти в этот район в 18 веке, но безуспешно, в основном из-за погодных условий.

Русские хотели двинуться на юг, в Среднюю Азию, по ряду причин. Во-первых, была экономическая причина, то есть создание рынков для российских товаров. Этот мотив стал еще более острым в 1860-х годах в результате гражданской войны в США, когда юг был изолирован, а хлопок был в дефиците. Хлопок был основным мотивом не только для начала экспансии, но и для скорейшей консолидации территории российской политической и экономической системы.

Русские также рассматривали экспансию на восток и юг как свою цивилизационную миссию, свою версию «Явной судьбы», чтобы взять под контроль дикарей народов Центральной Азии.

Есть еще проблема рабства. Некоторые ханства регулярно совершали набеги на русские районы вокруг Каспийского моря. Они вернули русских и продали их в рабство. Это был общественный мотив, оправдывающий экспансию в Среднюю Азию. Это то, что британцы уловили и на самом деле энергично лоббировали освобождение русских.

Российская администрация Туркестана в то время фактически была очень похожа на стратегии, используемые европейскими державами.Одно сходство заключается в том, что военные руководили территорией и политически организовывали их. Но это создало напряженность между властями в Москве и региональными командирами, которые всегда стремились к военным решениям и расширению. Неясно, насколько напряженно было в Индии между ними двумя. Чрезмерно рьяная агрессивная армия (со стороны местных командиров) была отличным поводом для политиков в Санкт-Петербурге извиниться перед миром, когда они завоевали новую территорию. Следует помнить, что общение в тот период было плохим.Военные губернаторы могли делать в своих общинах все, что они хотели.

В британской части уравнения британцы разделились на «Ястребы», которые предпочитали форвардную стратегию в регионе как средство предотвращения любых маневров России; и были сторонники защиты, которые считали, что эти стратегии могут принести больше вреда. Основная проблема здесь заключается в том, что русские закрепились в Средней Азии, а значит, и в Афганистане, критическом буферном государстве.Такие города, как Герат, Кандагар и Кабул, считались ключевыми городами. В двух афганских войнах (1840-е и 1870-е годы) британцы пытались свергнуть тогдашний афганский режим и установить послушную марионетку, которая вступила бы в союз с ними, а не с русскими. Однако британцы были вытеснены.

Персия или Иран были вторым компонентом Большой игры. Персия также служила связующим звеном с Афганистаном и Пакистаном. Британцы были обеспокоены тем, что русские будут заключать сделки с шахом. Русские также были обеспокоены британцами в связи с несколькими инцидентами; одним из которых было вторжение персов в Афганистан.Это было прелюдией к первой афганской войне.

Большая игра резко остановилась в начале 20 века в результате внешних событий, одним из которых является русско-японская война 1904-1905 годов. Японцы уничтожили российский флот, но также нанесли ущерб гордости и престижу России в международном сообществе. Кроме того, с началом Первой мировой войны русские и британцы как союзники сражались против немцев и так далее. С новым геополитическим раскладом антагонизм и соперничество, порожденные Большой игрой, больше не были продуктивными ни для одной из сторон.Они переключили свое внимание с Центральной Азии на Европу.

Советская власть
Советская власть имела поразительные сходства и отличия от российской имперской власти, а также от европейской колониальной державы. В 1930-е годы противостояние советской власти проявлялось в формах мусульманских движений, пантюркских движений и движений джадидов. Последними были попытки синтезировать ислам с социализмом для создания коммунистической партии национального типа в этих регионах. Проблема заключалась в том, что эти движения были не очень организованными и велись в условиях гражданской войны в России.

Карта Туркестана в основном напоминает границы бывшей Российской империи. В 20-30-е годы было образовано пять советских республик. Они были равноправными членами Советского Союза: Казахстан, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан. Вдоль этих административных линий сегодня у нас есть независимые государства.

В стратегиях колониализма в Советской империи есть три особенности:

1. Как и другие колониальные державы или ранее имперская Россия, Советы действительно захватили Среднюю Азию и превратили ее в место добычи сырья, например хлопка в Узбекистане, нефти из Азербайджана и добычи полезных ископаемых в северном Казахстане.Производство хлопка в Узбекистане имеет тяжелые экологические последствия, такие как сокращение береговой линии Уральского моря. Кроме того, другие побочные эффекты, например, от пестицидов, способствовали тревожному росту заболеваемости раком в регионе. На севере Казахстана были ядерные полигоны.

2. Стратегия «разделяй и властвуй», установленная Советами в регионе. Советы не пытались разделить отдельные этнические группы, как другие колониальные державы. Вместо этого они сделали обратное, разделив этническую принадлежность и создав большие меньшинства с административной единицей.Советские опасения в 1920-х и 1930-х годах заключались в том, что может возникнуть единое движение (панисламистские движения или пантюркские движения), которые приведут различных людей к выступлениям против советской власти. Поэтому они сознательно создали эти большие республики с целью иметь доминирующую этническую группу, но не слишком доминирующую, чтобы натравить их друг на друга.

3. Последнее сходство — идеология высшей цивилизации. Это правда, что Советы хотели советизировать регион, но в конце концов им это не удалось. С другой стороны, советской власти было все равно, пока эти центральноазиатские регионы не выходили из строя.

Со стороны Совета не было никаких компромиссов по вопросу религии. Они видели в нем потенциальную объединяющую политическую силу. В результате религия была запрещена. Практика ислама была запрещена за некоторыми исключениями. Мечети были разрушены.

Это были некоторые отличия советского колониального правления от других. Во-первых, у Советов была своеобразная политика, которая в значительной степени субсидировала бюджеты этих республик (25-50%).Они сделали это в рамках политики выравнивания. Это необычно для других колониальных держав. С другой стороны, существовала большая автономия и неофициальные сети, которые Советы действительно не могли искоренить. Многим из этих центральноазиатских чиновников удалось навязать социальную структуру институтам коммунизма. Например, клановая привязанность, родственная сеть, расширенные семьи очень хорошо сочетаются с коллективным сельским хозяйством. Советы не смогли с этим справиться.

Настоящая эпоха
Независимость 1991 года — действительно нежелательная независимость из-за финансовой поддержки и безопасности России. Эти республики изначально были созданы для управления, а не как независимые страны.

Есть несколько тенденций, которые следует обсудить в эпоху после холодной войны. Первое — это международное измерение. Сразу после падения советской системы в начале 1990-х годов Турция и Иран считались основными игроками в этом регионе.Логика заключалась в том, что население этих среднеазиатских республик было мусульманами. Этот аргумент слаб, поскольку предполагает, что у этих жителей Центральной Азии нет идентичности. Но у Турции и Ирана также нет ресурсов для оказания такого влияния в регионе. Вместо этого правители этих республик изображают себя такими, какими их хотят видеть внешние силы, чтобы заручиться поддержкой.

Другой аспект — реализация нефтяных месторождений в регионе, особенно в районе Каспийского моря. Однако представление о трубопроводной политике как о новой большой игре преждевременно. Во-первых, цена каспийской нефти должна быть относительно высокой, чтобы быть экономически жизнеспособной. Во-вторых, региональная инфраструктура слишком бедна, чтобы поддерживать отрасль. Например, в Туркменистане есть большие месторождения природного газа, но туркмены не могут добыть его, чтобы получить твердую валюту. Есть также 200-мильный трубопровод из региона в Иран, но он малой мощности.

Внутри этих республик правят пять авторитарных диктаторов.Трое из них (Казахстан, Туркменистан и Узбекистан) — чиновники советской эпохи, сохранившие президентские должности. Все трое номинально демократичны, но свобода определенно урезана. Кыргызстан сначала казался исключением, но его президент в конце концов не захотел отказываться от власти. Рейтинг Туркменистана по ряду социально-экономических показателей очень плохой. Его население имеет один из самых высоких показателей младенческой смертности во всем мире.

Еще одно знаменательное событие региона — полный распад Таджикистана в условиях фактической анархии.Он распался в основном из-за того, что 50% его бюджета субсидировалось Москвой. Он был мгновенно свернут, когда стал независимым. Не совсем верно, что именно исламские фундаменталисты пытались свергнуть таджикское правительство. Гражданская война столкнула оппозиционную коалицию этнических памирцев, таджикских националистов и исламистов против правящего коммунистического правительства, которое поддерживалось Россией и Узбекистаном.

Другой аспект региона — исламские фундаменталисты в Ферганской долине.В этом регионе много безработных молодых людей, и он получил большое влияние извне, как Пакистан и Саудовская Аравия. Этот район стал базой исламской агитации. Нынешние центральноазиатские режимы фактически способствуют росту исламского фундаментализма, плохо обращаясь с местным населением. Режимы также используют исламский фундаментализм как предлог для ареста и заключения в тюрьму своих политических врагов, чтобы укрепить свое господство в регионе.

После 11 сентября внешние силы, такие как США, пытаются оказывать влияние в Центральной Азии.Россия совершенно не довольна таким развитием событий, поскольку эта территория является бывшей советской территорией. Однако Россия терпит это по двум причинам. Во-первых, это отвлечет внимание от Чечни; во-вторых, Россия стала хорошим союзником как производитель нефти.

Присутствие в регионе иностранных держав, таких как вооруженные силы США, будет иметь социальные разветвления для этого региона. Вполне вероятно, что такое развитие событий создаст напряженность.

Другая потенциальная социальная и политическая проблема — это незаконная контрабанда наркотиков, таких как опиум, на юге Кыргызстана.Военачальники собирали деньги для финансирования своей деятельности через торговлю наркотиками.

Не похоже, что иностранная помощь и помощь много сделали для региона. Идея иностранной помощи заключается в продвижении демократии и свободного рынка. Однако лидеры Центральной Азии, у которых нет серьезного намерения меняться, просто видят в нас источник ресурсов. Если мы продолжим их безоговорочно поддерживать, мы, возможно, посеем семена будущих проблем. Более того, если эти диктаторы продолжат делать то, что они делают, и если мы будем ассоциироваться с ними, местная оппозиция внутри страны может использовать антиамериканизм, как то, что Хомени сделал с шахом в Иране.

В этом свете сценарий Центральной Азии в некоторых аспектах хорошо сочетается с колониальной историей в целом.

Катапульта независимости Центральной Азии

Немногие народы мира когда-либо были вынуждены стать независимыми странами. Однако именно это произошло с пятью республиками Центральной Азии после того, как Россия, Беларусь и Украина — три страны, подписавшие основную конституцию СССР 1922 года — встретились в Минске 8 декабря 1991 года и создали новое Содружество Независимых Государств ( СНГ).

Это действие трех славянских президентов оставило центральноазиатских лидеров перед неприятным выбором: они могли действовать в одиночку — поодиночке или в составе группы — или они могли отмахнуться от намеченного пренебрежения со стороны своих славянских коллег и согласиться присоединиться к Содружеству. После поспешной встречи в столице Туркменистана Ашхабаде они выбрали второй курс. Если независимость должна была наступить, ее лучше всего добиваться постепенно; Они признали, что новые структуры Содружества упростят регулирование их взаимозависимых экономик.

Чтобы смягчить их первоначальное исключение, первое собрание расширенного Содружества было проведено в столице Казахстана Алма-Ате; Таким образом, первоначальный клуб «Только славяне» был преобразован в евразийскую форму. На этой встрече 21 декабря бывшие советские республики были объявлены суверенными и независимыми, а также частью внегосударственного союза. Каждая республика впервые получила полный контроль над собственными природными ресурсами и местными экономическими предприятиями.

Новые независимые страны сталкиваются с необычайными проблемами даже в самых благоприятных обстоятельствах, и они обычно с большим уважением относятся к лидерам, «завоевавшим» эту независимость.Однако лидеры Центральной Азии были непреднамеренными отцами-основателями. Большинство из них когда-то входили в номенклатуру бывшего Советского Союза, которая, в свою очередь, в значительной степени была заимствована из традиционных правящих элит региона. Эти лидеры не были ни демократами, ни диктаторами, ни героями-националистами. Некоторые были оппортунистами; большинство из них искренне стремились обеспечить экономическое выживание своих стран. Все знали о крайне уязвимом характере преждевременного рождения своих наций, и каждый лидер осознавал риск своего собственного изгнания.

Каждый президент возглавлял страну, экономика которой все еще была полностью связана с экономикой ее соседей. Развалился только СССР. Его межрегиональные экономические связи, хотя и были повреждены, все же остались: южный Казахстан по-прежнему получал электроэнергию из Кыргызстана, а северный Казахстан помогал обслуживать энергосистему Сибири; Туркменистан по-прежнему отправлял часть своей нефти в Россию для производства авиатоплива, но перерабатывал сибирскую нефть на собственных нефтеперерабатывающих заводах. В то время как каждая новая нация продолжала зависеть от основных ресурсов своих соседей — топлива, энергии и сырья, — координирующие структуры, регулирующие такую ​​торговлю, уменьшились или полностью исчезли.

По мере ослабления советских центральных структур исчезли и субсидии из Москвы, которые долгое время помогали прокормить постоянно увеличивающееся население Средней Азии. Лидерам региона была предоставлена ​​исключительная ответственность за поддержание своей экономики на плаву. Однако в этих новых государствах катастрофически не хватало технологического и дипломатического опыта. Каждая нация пыталась в той или иной степени диверсифицировать свою экономику и использовать интересы региональных держав — чаще всего Ирана и Турции. Но этим усилиям препятствуют транспортные и коммуникационные связи, которые по-прежнему проходят по старым колониальным маршрутам через Россию.Наконец, остались большие фрагменты обычных и ядерных арсеналов бывшей Красной Армии. Присутствие бывших советских войск и, в случае Казахстана, ядерного оружия и объектов усложняет задачу обеспечения физической безопасности и экономической жизнеспособности пяти государств.

Таким образом, задача первого порядка, стоящая сейчас перед государствами Центральной Азии, — это выйти из политической безвестности и экономической изоляции. Государственность была принята неохотно. Он несет на себе огромное бремя — в основном экономическое, — к которому ни один из лидеров региона не мог быть готов и которого даже самые способные постоянно пытались избежать.

II

Оглядываясь назад, кажется очевидным, что события декабря 1991 года были предопределены неудавшимся августовским переворотом. Однако никто не высказался в защиту возрожденного СССР более открыто, чем президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Вскоре после переворота именно Назарбаев предстал перед взволнованным Верховным Советом, чтобы передать призыв Михаила Горбачева спасти более слабый союз. В октябре именно Назарбаев провел встречу республиканских лидеров для достижения экономического соглашения между 12 остающимися советскими республиками.

Как глава республики, имеющей общую границу с Россией в несколько тысяч миль и население которой почти поровну разделено между казахами и славянами, Назарбаев стремился свести к минимуму потенциальный раскол между Казахстаном и Россией. Тогда, как и сейчас, его позиция заключалась в том, что Казахстан уникален — «связующее звено между Центральной Азией и Россией» — и его стратегическая роль будет усилена, если союз будет сохранен.

Несмотря на провозглашение независимости другими республиками Центральной Азии, начиная с Кыргызстана 31 августа 1991 года, Назарбаев лоббировал своих коллег-президентов-республиканцев с целью подписания нового союзного договора, который был завершен в октябре.В конце концов, все, кроме президента Узбекистана Ислама Каримова, согласились подписать. Возмущенный отказом России платить более высокие цены за хлопок и подогреваемый собственными амбициями, Каримов решил, что судьба Узбекистана и его позиция на переговорах улучшатся благодаря более независимой позиции.

Даже после Минского соглашения Назарбаев сделал последний и безуспешный призыв к реорганизации советских республик в свободную конфедерацию. Наконец, 16 декабря 1991 года, когда политическая эмансипация государства уже стала свершившимся фактом, Казахстан присоединился к другим республикам, провозгласив независимость.

Хотя Назарбаев, очевидно, был самым сопротивляющимся лидером Центральной Азии, никто не был искренне воодушевлен идеей национальной независимости. Все, за исключением Аскара Акаева, физика, ставшего президентом Кыргызстана, большую часть своей карьеры провели в тесной связи с управлением своей экономикой. Каждый хорошо осознавал экономическую уязвимость любой республики, которая могла бы попытаться выжить в одиночку.

Сообщения о резервных грузах на местных железнодорожных станциях и отмене рейсов из-за нехватки авиатоплива — регулярные сообщения в местных новостях осенью 1991 года — были очевидным напоминанием о хрупкости существующих транспортных и коммуникационных связей Центральной Азии с внешним миром.Тем не менее, эти лидеры знали, что альтернативные пути доступа из-за рубежа — через Иран, через горы Синьцзян в Китае или в результате войны, разоренной Афганистаном, — были еще более ненадежными.

Руководители Центральной Азии также знали, что, хотя каждая республика была названа в честь местной национальности, ни одна из них не была «национальной родиной». Киргизы, узбеки и таджики имеют приграничные претензии друг к другу — и большие ирредентистские группы населения, на которых они основываются, — также как и узбеки, туркмены и казахи. Мастерства Сталина в составлении карт было достаточно, чтобы гарантировать, что ни у одной советской республики не будет легкого перехода к национальной государственности.Между Россией и Украиной нет исторически признанной границы, и уж тем более между Арменией и Азербайджаном, а российские «мигранты» составляют гораздо больший процент населения в трех прибалтийских республиках, чем где-либо в Центральной Азии, кроме Казахстана.

Однако есть одно поразительное различие между этими случаями и республиками Средней Азии. Народные движения за независимость, парализовавшие возглавляемые коммунистами правительства Латвии, Литвы и Эстонии в конце 1980-х, затем Молдавии, Армении, Грузии и, наконец, Азербайджана и Украины в начале 1990-х, не существовали в Центральной Азии до августовского переворота. .

Реформы Горбачева вызвали такое же культурное и религиозное возрождение в Центральной Азии, что и в других местах. Но элиты Коммунистической партии в этих пяти республиках смогли лучше обезопасить себя от последствий. Они стали покровителями своего национального искусства, благотворителями, которые помогли преобразовать государственные здания, мечети и религиозные учреждения, а также поборниками перехода от русского к своим национальным языкам в общественной жизни.

На данный момент, по крайней мере, большинство из них добились успеха, и, за исключением таджикского Рахмона Набиева, те, которые потерпели неудачу, прошли спокойно.В отличие от большей части остальной части Советского Союза, корни элит Коммунистической партии Средней Азии уходили в традиционное общество. В Таджикистане и Узбекистане их власть закреплялась за счет региональных экономических «кланов». В Казахстане, Кыргызстане и Туркменистане эти связи были связаны с племенным происхождением и подкреплялись экономическим покровительством. Как сказал один фундаменталистский исламский священнослужитель из Узбекистана: «Наши коммунистические лидеры могли быть неверующими, но ни один узбек не был коммунистом на самом деле — лжец, да, но не коммунист. «Это понимание применимо ко всему региону.

Учитывая взаимосвязанный характер партии, местной экономики и традиционного общества, коммунистические элиты этих республик могут пасть только в случае нападения изнутри. Именно это произошло в Кыргызстане и Таджикистане.

В октябре 1990 года Верховный Совет Кыргызстана избрал главой Академии наук Аскара Акаева президентом республики вместо первого секретаря партии Абсамата Масалиева. Поражение Масалиева произошло только потому, что многие ведущие коммунистические политики Кыргызстана потеряли веру в его способность править.Таким образом, они предпочли объединиться с небольшим демократическим движением Кыргызстана, чтобы ввести темную политическую лошадку, с которой могли бы жить обе группы.

Точно так же президент Таджикистана Кахар Махкамов был свергнут в сентябре 1991 года, когда Набиев, лидер Коммунистической партии Горбачева, свергнутый в 1985 году, временно объединил свои силы с группами исламского возрождения и демократической оппозицией.

В этих двух республиках провозглашение независимости имело важный политический компонент: они были частью попытки дистанцировать новое государство от его коммунистического прошлого.Однако после победы на выборах президента Набиев снова легализовал Коммунистическую партию Таджикистана и вернул ее собственность, разрушив политический альянс, который на короткое время принес мир в республику. После месяца мирных демонстраций, парализовавших общественную жизнь, Набиев в мае 1992 года использовал проправительственную милицию, чтобы попытаться подавить протесты. Однако прооппозиционные силы сокрушили собственных защитников Набиева, оставив правительство в замешательстве в непростой коалиции, состоящей из представителей коммунистической элиты, а также их демократических и исламских оппонентов.

В Казахстане, Туркменистане и Узбекистане коммунисты — теперь переименованные в социалистов, демократов и национал-демократов — настаивали на независимости при минимальной общественной поддержке. Ходили слухи, что на самом деле поддержка законопроекта о независимости Узбекистана была настолько вялой, что президенту Каримову пришлось сделать официальное движение, чтобы отметить его принятие аплодисментами. Хотя Коммунистическая партия технически больше не существовала, большинство законодателей Узбекистана проголосовали за независимость, просто следуя линии партии.Для некоторых голосование было выражением поддержки цели окончательной независимости. Но мало кто из собравшихся в этом ташкентском зале верил, что Узбекистан вышел из состава СССР в силу своего собственного законодательства.

Руководители Узбекистана использовали термин «независимость» как синоним полной экономической автономии. В условиях значительного дефицита российских поставок зерна, древесины, строительных материалов и нефти президент Каримов искал новые правовые основания для отказа России в хлопке и золоте, которые Узбекистан должен был поставлять в США.С.С.Р. предприятия. Логика указа о независимости Туркменистана, богатого нефтью и природным газом, была аналогичной.

III

Руководители Центральной Азии знали, что простое провозглашение независимости решит некоторые из их экономических или политических проблем. Они рассматривали эти указы как логический шаг в битве за экономический контроль, ведущейся между Москвой и республиками, битве, начатой ​​в 1987 году. Республики сначала потребовали финансовой отчетности, затем экономической автономии, и только затем настаивали на суверенитете и, наконец, независимости.Прибалтийские республики первыми шли впереди; республики Средней Азии неизменно оказывались в тылу.

Таким образом, еще до распада центральных структур СССР республики получили определенную экономическую автономию. Им было дано право вести переговоры напрямую с иностранными правительствами и компаниями при условии, что планы согласовываются с соответствующими центральными министерствами, а прибыль депонируется в центральные банковские учреждения. Республики также могут пригласить иностранные банки — как Казахстан сделал с саудовскими кредиторами в 1990 году. Но они не могли использовать эти банки в качестве хранилищ иностранных доходов. Москва по-прежнему владела природными ресурсами и готовой продукцией, производимой республиками, поэтому доходы шли в центр.

Большая республиканская автономия была предназначена для укрепления советской экономики в целом, а также экономики отдельных республик. Например, в то время, когда китайско-советские отношения оставались несколько натянутыми, прямые связи между Казахстаном и китайской провинцией Синьцзян привели к завершению строительства железнодорожного сообщения между Алма-Атой и Урумчи в июле 1991 года, что принесло пользу всем заинтересованным сторонам.В целом Горбачев надеялся, что, уступив некоторые полномочия республикам, он сможет удовлетворить их требования о большей финансовой автономии и в то же время увеличить объем иностранных инвестиций. В советские законы были внесены изменения, поощряющие развитие совместных предприятий, которые будут внедрять новые формы технологий в различных республиках; но изначально стратегии инвестирования разрабатывались в Москве.

Совет Министров СССР пригласил Chevron к разработке нефтяного месторождения Тенгиз в Казахстане.Однако президент Казахстана Назарбаев не участвовал в этих обсуждениях до 1990 года, через год после подписания первоначальных соглашений. Даже в этом случае его участие, как говорят, произошло только потому, что Chevron оказала давление на Москву с целью его включения. Казахстанцы не становились участниками сделки еще год. Давление общественности и выводы независимой комиссии иностранных экспертов, привлеченной правительством Казахстана, побудили Назарбаева предоставить Chevron выбор: полностью возобновить переговоры или выйти из сделки.Даже сегодня Казахстан не является полностью свободным участником проекта; он сохраняет финансовые обязательства перед Москвой в связи с ранее сделанными инвестициями Министерства нефти и газа СССР.

IV

Ни одна из центральноазиатских республик пока не имеет полного контроля над своей экономикой. В какой-то степени это результат путаницы в отношении целей самого Содружества — независимо от того, задумано ли оно как координирующий орган между республиками или как средство сохранения интегрированной экономической зоны на территории бывшего Союза. С.С.Р. Эта путаница с самого начала усугублялась характером отношений России с СНГ — будь то равноправный партнер в союзе, первый среди равных или наследник СССР

.

Руководство России по-разному сыграло каждую из этих ролей. Президент России Борис Ельцин быстро взял под свой контроль иностранные холдинги и министерства СССР и использовал экономический шантаж, чтобы заставить республики принять Россию в качестве центра единой финансовой системы и валютной зоны.Когда президенты республик СНГ собираются вместе, Ельцин делает символические жесты, чтобы укрепить имидж, будто все находятся в равных условиях. Но все знают, что Ельцин не относится к ним как к равным. Когда, например, Ельцин почувствовал необходимость введения свободных цен в России, всех вынудили скорректировать структуру цен в соответствии с российским графиком.

Хотя теперь каждый президент должен защищать «национальные» интересы своей республики, ожидается, что все они позволят интересам России взять верх над своими собственными. Это было особой проблемой для ряда центральноазиатских республик, где ограниченный внешнеполитический опыт руководства мог сделать их более уязвимыми для экономического давления со стороны Москвы. Однако лидеры Центральной Азии оказались менее податливыми, чем ожидалось. Вместо того, чтобы отдавать власть обратно России, президенты стран Центральной Азии все чаще ищут иностранных партнеров, чтобы помочь им развивать свою экономику способами, которые выгодны для их собственных республик, но не имеют особой выгоды для России.

Туркменистан, например, производящий чуть более десяти процентов всего природного газа, экспортируемого бывшим СССР, временно прекратил поставки газа из-за рубежа в начале 1992 года; российский преемник Министерства нефти и газа СССР не передавал валютную выручку теперь независимому и суверенному Туркменистану, который по-прежнему поставлял всю свою нефть и газ через Россию. Очевидно, Туркменистан по-прежнему чувствителен к давлению России. В апреле 1992 года Москва убедила Туркменистан прекратить поставки газа в Азербайджан, и некоторые рассматривают решение Туркменистана о более чем десятикратном повышении цены на поставки природного газа на Украину также как уступку России.

В то же время президент Туркменистана Сапармурад Ниязов проводит независимую от России стратегию, депонируя свои нефтяные доходы 1992 года в нью-йоркском банке, не имеющем связей с Россией или бывшим СССР. Кроме того, он с большим интересом выслушал предложения соседнего Ирана. . С 1990 года два государства подписали девять двусторонних соглашений, содержащих планы совместной разработки некоторых запасов нефти и газа Туркменистана, включая строительство трубопровода через Иран для транспортировки газа в Турцию, Пакистан и некоторые части Ирана.

Иран также принял участие в поддержке экономической независимости других республик. Иранские интересы согласились поддержать строительство новых нефтепроводов через Азербайджан для снабжения Украины иранской нефтью. Назарбаев заставил иранцев поверить в то, что он выступает за расширение казахстанских портов на Каспийском море с тем, чтобы транспортировать тенгизскую нефть через Иран; Между тем российские власти предполагали, что тенгизская нефть будет экспортироваться за счет улучшения трубопроводов, уже проходящих через их республику. Предварительная сделка, подписанная между Chevron и Казахстаном в мае 1992 года, предусматривает возможное строительство нового трубопровода для транспортировки нефти через порт Черного моря.

Из всех республик региона Казахстану сложнее всего отличить свои экономические интересы от интересов России. Промышленная экономика северного Казахстана более тесно связана с югом Сибири, чем с собственным сельскохозяйственным югом Казахстана. Таким образом, Назарбаев тщательно следил за тем, чтобы экономические реформы в Казахстане шли в ногу с темпами российских реформ, часто отправляя в свой законодательный орган для внесения незначительных изменений законопроекты, ранее принятые российским парламентом.

Москва также придерживала Казахстан более жесткого определения «общих взаимных интересов», чем другие республики региона. Когда в декабре 1991 года Казахстан добился определенной финансовой автономии, Россия начала бойкотировать республику. Месяц спустя, когда многие ключевые отрасли промышленности Казахстана простаивали, Назарбаев уступил. Две соседние республики подписали соглашение, предусматривающее полную координацию их финансовой и торговой политики. Для товаров с рублевой ценой было гарантировано свободное перемещение между двумя республиками, но каждая из них оплачивала транзит в твердой валюте.Хотя это казалось справедливым, соглашение работало на пользу России; Казахстан отправляет через Россию гораздо больший процент транзитных грузов, чем наоборот. Финансовое соглашение также оказывает огромное давление на Казахстан, чтобы тот присоединился к России в конвертируемом рубле. Учитывая большую изоляцию Казахстана и в целом низкий уровень жизни, соглашение может привести к несоразмерным трудностям.

В то же время Казахстан попытался очертить экономическую политику, которая, по крайней мере частично, независима от России и СНГ.Как и Туркменистан, Казахстан более охотно продает права на новые нефтяные месторождения, чем на уже разведанные; Доходы от недавно заключенных соглашений пойдут непосредственно в собственные казначейства республик. Таким образом, помимо Тенгиза, права на новые нефтяные месторождения в Акмолинске были проданы французскому концерну Elf. Компании «Бритиш Петролеум», «Бритиш Газ» и «Аджип» также вели торги за права на нефтегазовые месторождения в Уральске.

Однако для достижения срока погашения этих договоренностей потребуется несколько лет.На данный момент Казахстан, как и другие республики, все еще не контролирует валютные резервы, необходимые для оплаты его транспортных счетов. Располагая девятью процентами золотых запасов СССР, Казахстан начал выплавку собственных золотых слитков. В феврале 1992 года он также предложил продать хром на сумму 500 миллионов долларов в многолетних сделках с третьими сторонами с западными банкирами, чтобы расплатиться за свои закупки за границей.

В

Необходимость оплачивать счета и, что более важно, заполнять магазины продуктами питания и основными потребительскими товарами, побуждает бывшие советские республики проводить независимую внешнеполитическую стратегию. Появление центральноазиатских государств в качестве независимых или квази-независимых международных игроков уже начинает изменять геополитику региона.

Иран, Турция и Пакистан — все из которых более или менее граничат с регионом — заинтересованы в расширении своего влияния как индивидуально, так и в составе группы, сформированной вокруг Экономического координационного совета. Несомненно, распад СССР вызвал оживление Совета; в феврале 1992 г. группа расширилась и включила все республики Средней Азии, за исключением Казахстана, который принял только статус наблюдателя.Более далекие мусульманские соседи — Саудовская Аравия, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, Ливия и Египет — также проявляют большой интерес к этому региону. Центральная Азия не только дает возможность развивать новые экономические связи и продвигать геополитические интересы, основанные на религии, но также может быть источником ядерных технологий, ядерных материалов и передовых систем оружия.

Только Казахстан в настоящее время имеет ядерный арсенал. Назарбаев регулярно повторял свое обязательство передать этот арсенал России и соблюдать все международные конвенции о нераспространении.Но есть основания сомневаться в его искренности по обоим пунктам. До распада СССР Назарбаев публично поддерживал идею «безъядерного» Казахстана; Теперь он, похоже, не торопится выводить из республики системы стратегического оружия. Колебания Назарбаева по ядерной проблеме ослабили энтузиазм некоторых американских политиков, которые ранее рассматривали его как возможного будущего государственного деятеля с определенными достоинствами.

Есть также основания для беспокойства по поводу безопасности систем ядерного оружия в Казахстане.Заверения о том, что Россия контролирует и контролирует стратегические ракеты, сами по себе не являются гарантиями надлежащего обслуживания и безопасного хранения этого оружия. Утверждается, что все тактическое ядерное оружие меньшей дальности Казахстана было поставлено в Россию. Однако слухи о продаже тактического оружия Ирану продолжают появляться, несмотря на неоднократные официальные опровержения. Москва и Алма-Ата также изобилуют слухами о базирующихся в Казахстане военачальниках, которые готовы продать — или которые продали — операционные коды систем тактического оружия.

Казахстан, наряду с Узбекистаном и Таджикистаном, является источником урана. Фактически, в Таджикистане до сих пор работает завод бывшего советского Министерства по атомной энергии, производящий уран-238. Набиев, пытаясь привлечь западную помощь и содействие, объявил о запрете продажи урана. Но он также согласился расширить торговлю с Ливией, и можно с уверенностью предположить, что ливийцы могут попытаться обойти любой такой запрет.

Системы обычных вооружений сами по себе потенциально являются богатым источником твердой валюты для правительств Центральной Азии.У Казахстана самые современные системы вооружений в регионе, и он объявил о планах продать часть своего бывшего арсенала СССР. Правительство Назарбаева купило молчаливое согласие некоторых военачальников республики, разрешив военным предприятиям и объектам реорганизоваться в частные предприятия и продавать свои товары через местные товарные биржи. Прибыль делится между правительством Казахстана и его новым классом военных предпринимателей. Узбекистан предлагает своим местным силам аналогичные возможности.

Будущая роль бывших советских вооруженных сил в Центральной Азии имеет решающее значение. Хотя офицерский состав этих армий преимущественно русский, более половины рядовых — нет. Более того, уже нет уверенности в том, что русские, даже офицеры, проявят лояльность по отношению к России. В настоящее время в местных республиках этих мужчин кормят и размещают, а также создают возможности для их финансового обогащения.

План России по созданию собственной армии только усугубит эти проблемы. Это усилит давление на центральноазиатские республики с целью создания собственных армий — сначала вокруг тех, кто из бывшей Красной армии решил остаться, а в конечном итоге укомплектован офицерами, прошедшими подготовку в соседних исламских странах.

Несмотря на нежелательные расходы, формирование армий соответствовало бы текущим национальным целям таких республик, как Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан. Однако такая задача создает потенциальные трудности для более пророссийских Кыргызстана и Казахстана. Эти республики надеялись, что силы СНГ будут гарантировать их безопасность. Теперь защита российской армии поставит под угрозу национальный суверенитет, а создание национальных армий, возможно, станет серьезным оскорблением для России.

VI

Несмотря на неоднозначный статус бывших советских войск в регионе, присутствие России в Центральной Азии постоянно.Даже с формированием национальных армий Россия останется затмевающей военной и экономической державой. И, по крайней мере, в ближайшем будущем Россия также останется основным связующим звеном Центральной Азии с внешним миром.

выходцев из Центральной Азии по-прежнему выезжают за границу по паспортам СССР; планы по республиканским паспортам еще не объявлены. Государствам Центральной Азии не хватает ресурсов для открытия собственных зарубежных представительств, и они представлены за рубежом в России, поскольку они отклонили предложение Турции представлять их вместо этого. У этих новых государств нет и ближайших планов по открытию собственных посольств, даже в соседних Иране или Турции, странах, которые уже открыли несколько полностью укомплектованных посольств в регионе.

Есть лишь несколько подготовленных высокопоставленных дипломатов из Центральной Азии, и количество младших дипломатов также ограничено. Даже в Казахстане, который уделяет больше внимания своему международному представительству, чем в любой другой республике Центральной Азии, есть министерство иностранных дел, в котором работает всего тридцать человек.Большинство имеющихся профессиональных дипломатов ранее работали в МИД СССР. Узбекистан, например, отозвал высокопоставленных советских дипломатов для работы в республике.

Казахстан и Кыргызстан попытались пополнить свои дипломатические ряды, отправив молодых людей на стажировку в академию МИД России. Но использование бывших советских дипломатов или других, недавно обученных в России, поднимает вопросы о том, насколько компетентными будут новые дипломаты из Центральной Азии для продвижения национальных интересов своих республик. Боясь смешать интересы России со своими собственными, Туркменистан в некоторых случаях использует родившихся за границей детей бывших политических ссыльных, чтобы представлять его за рубежом. Узбекистан обсуждает, стоит ли делать то же самое.

Проблема физической, а не дипломатической изоляции еще более серьезна. Эти новые государства по-прежнему полностью зависят от старых московских транспортных и коммуникационных сетей СССР, которые контролируют международную почту, телефонную и телеграфную связь и большинство международных поездок.Те близлежащие государства, которые помогают республикам Центральной Азии выйти из этой физической изоляции, в конечном итоге получат внешнеполитическое преимущество. Ряд соседних государств осознают этот факт и стремятся использовать новые возможности.

Иран пообещал помочь соседнему Туркменистану и персоязычному Таджикистану с помощью новых спутниковых систем связи. Турция ведет переговоры с Кыргызстаном, а Япония, Австралия и даже Израиль предложили аналогичные системы для Узбекистана и Казахстана. Турция также объявила о планах по предоставлению спутникового телевидения всему региону. Большинство этих контрактов еще предстоит подписать; Невозможно предсказать, когда будут существовать независимые и прямые системы связи с каким-либо из новых центральноазиатских государств.

Существует также конкуренция — особенно между Турцией и Ираном — за помощь республикам Центральной Азии в развитии новых воздушных сообщений. Обе страны хотели бы стать центром Центральной Азии для внешнего мира. Международное воздушное сообщение между пятью столицами и Тегераном и Анкарой начнется в течение года, а отдельные прямые рейсы между Тегераном и Душанбе, а также Ташкентом и Стамбулом уже существуют.Полное развитие этих авиамаршрутов, а также планируемых маршрутов между Ташкентом и Исламабадом, по-прежнему зависит от крупных инвестиций со стороны иностранных партнеров, которые пока не поступают.

Аэрофлот, бывший советский перевозчик, был разделен на несколько конкурирующих национальных авиакомпаний. Даже самый крупный из них, новый «Ozbekistoni Hovo lollari» («Узбекистон хаво йуллари»), испытывает трудности с поддержанием регулярных рейсов из-за необходимости платить твердой валютой за российское авиакеросин и запасные части.На данный момент узбекская авиакомпания выживает благодаря многосторонним торговым соглашениям с участием посредников из нефтяной промышленности Туркменистана. Менее крупные предприятия, такие как Chimkent Airways, обещавшие прямые рейсы между Казахстаном и Италией, сталкиваются с почти непреодолимыми проблемами.

После завершения строительства железнодорожной ветки Туркменистан-Иран в конце 1993 года через Иран открываются новые международные железнодорожные сообщения. Этот проект пользуется полной поддержкой всех пяти центральноазиатских республик; Он создаст прямое железнодорожное сообщение от Урумчи до Анкары.В конечном итоге доступность расширенного рынка Центральной Азии зависит от решения с Россией вопросов владения и обслуживания железных дорог. Национализация железных дорог и подвижного состава началась во всем регионе и дальше всего продвинулась в Туркменистане, по большей части, чтобы избежать неопределенности в отношении прав собственности на планируемую железную дорогу в Иран.

Пакистан также хотел бы играть важную роль в этом районе и пообещал республикам Центральной Азии полное финансирование для завершения строительства ответвления от Узбекистана через Кыргызстан до Каракорумского шоссе в Китае.Но поскольку часть этой дороги проходит через Афганистан, связь между Центральной Азией и Индийским океаном далеко не гарантирована.

VII

Физическая изоляция Центральной Азии и постоянный доступ в нее, главным образом, через Россию, подчеркивают еще большую проблему. Международное сообщество официально признало независимость центральноазиатских республик, предоставив им членство в Организации Объединенных Наций и даже почетный статус в Европе через участие в Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе и Консультативном совете НАТО. Однако нет никакого интереса отстаивать дело Центральной Азии, если Россия обидится. Это верно как для мусульманских, так и для западных государств. Несмотря на ослабленную экономику, Россия по-прежнему считается великой державой. Для многих государств это очень важный потенциальный брокер по продаже оружия. Для других Россия — огромный рынок, созревший для развития, потенциально намного больший, чем вся Центральная Азия.

Даже Иран и Турция, которые сделали расширение связей с Центральной Азией приоритетом своей внешней политики, не хотят рисковать и жертвовать хорошими отношениями с Россией для достижения своих региональных целей.Хотя их политики часто бывают в Центральной Азии, Иран и Турция также поддерживают тесные и теплые отношения с Россией. Более того, посреднические усилия Ирана в спорном армянском анклаве в Азербайджане, Нагорном Карабахе, были начаты и поддерживаются при сотрудничестве России.

Саудовская Аравия и Кувейт, каждая из которых направила миссии высокого уровня в Среднюю Азию в начале 1992 года, также обеспокоены мнением России. По крайней мере, на данный момент их экономическое участие в Центральной Азии менее обширно, чем у Турции или Ирана.Их финансовые возможности для будущих инвестиций, конечно, намного больше, но эти арабские государства не будут рисковать доброй волей России, чтобы улучшить связи с новыми мусульманскими государствами с неопределенным политическим будущим.

На данный момент конфликта интересов нет. Появление независимых государств в Центральной Азии не обязательно угрожает положению России на Ближнем Востоке. Сама Россия имеет многочисленное мусульманское население; он сохраняет большой интерес к дружеским связям со многими бывшими союзниками СССР на Ближнем Востоке.Этот интерес России, утверждают известные российские советники по внешней политике, должен предотвратить потенциальный диссонанс между политикой России на Ближнем Востоке и политикой ее центральноазиатских соседей. Это также может облегчить жизнь миллионам россиян, которые живут в Центральной Азии и привлекают инвестиции с Ближнего Востока в Россию.

VIII

Ситуация в Центральной Азии — лишь один из многих факторов, которые новое руководство России учитывает при формулировании своих внешнеполитических целей. С другой стороны, президенты Средней Азии четко формулируют свою внешнюю политику с упором на Россию.Это заставило лидеров региона осторожно подходить к установлению связей с мусульманским миром.

Россия — не только могущественный сосед, но и самопровозглашенный опекун примерно десяти миллионов россиян, которые все еще живут в Средней Азии. Забота о чувствительности россиян особенно остро ощущается в Казахстане. Президент Назарбаев намерен оставаться связующим звеном между Россией и Центральной Азией, а не рисковать стать главой «исламского государства».

Назарбаев, тем не менее, ясно дал понять, что чувствует сильную привязанность к Турции.В начале 1992 года он рассердил местных русских, признав, что подумывает о присоединении к какой-то тюркской многонациональной организации, если таковая будет создана. Назарбаев пользуется большим уважением в большей части русской общины Казахстана. Однако он обеспокоен территориальными претензиями российских националистов. Собственное небольшое, но вооруженное казачье население Казахстана также вызывает беспокойство. Казацкая защита прав русских в Приднестровье Молдовы была устрашающим предзнаменованием того, что может когда-нибудь произойти в республике Назарбаева.

Кыргызстан также чувствителен к проблеме «исламского государства», особенно с учетом того, что президент Акаев пользуется сильной поддержкой большого русского меньшинства. Кыргызстан присоединился к Координационному экономическому совету, но Акаев не разрешил республике вступить в Организацию Исламская конференция именно потому, что ее членство было явно ограничено мусульманскими государствами.

Три другие центральноазиатские республики более склонны проводить явно происламскую внешнюю политику. Однако такая политика не предназначена для изгнания русского населения; исход русских означал бы острую нехватку подготовленных кадров. Лидеры региона признают, что даже с иностранной технической помощью пройдет целое поколение, прежде чем сами жители Центральной Азии смогут заменить русских на высших уровнях рабочей силы. Однако, если верить официальной статистике, русская эмиграция из региона за последний год снизилась. Несомненно, это во многом связано с трудностями переселения в Россию.

Особенно беспокоит

евреев в Средней Азии. Евреи опасаются, что если эти республики станут мусульманскими государствами, они также станут антиизраильскими и, как следствие, антиеврейскими.Однако, вопреки таким опасениям, новые государства Центральной Азии, похоже, стремятся установить тесные связи с Израилем. Израиль откроет свое второе посольство СНГ в Ташкенте и планирует полное дипломатическое представительство во всем регионе. Узбекистан заинтересован в израильской технологии капельного орошения и надеется привлечь инвестиции тех евреев, которые покинули республику, чтобы жить в Израиле. Однако вернувшиеся евреи жаловались, что их иногда избивает националистическая узбекская молодежь.

Хотя угодить Израилю — это, безусловно, интерес, У.Мнение С. и желание заручиться помощью США стали для лидеров Центральной Азии гораздо более вескими причинами для защиты прав местного населения России и Европы. Однако вопрос о правах России сложен. Многие россияне, проживающие в этих новых независимых государствах Центральной Азии, считают себя имеющими те же привилегии, которыми они раньше пользовались как советские граждане. Многие считают нарушением своих прав человека то, что теперь им приходится изучать узбекский язык, чтобы сохранить свою государственную работу, то, что их детям отказывают в обучении исключительно на русском языке, или то, что исламские святые дни, а не христианские, становятся официальными праздниками.

Лидеры Центральной Азии, которые делают слишком много уступок местному российскому населению, также подвергаются риску. Сегодня в Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане уважение к исламу тесно переплетено с общественным национальным сознанием. Даже киргизы и казахи ожидают некоторого публичного признания своего исламского наследия. Таким образом, политические лидеры ищут способы дистанцироваться от атеистической коммунистической партии, которой они служили ранее. Иногда они даже чувствовали побуждение совершать грандиозные публичные жесты во имя ислама.

Но одних жестов было недостаточно. Кахар Махкамов посетил широко разрекламированную службу в главной мечети Душанбе, посвященную проводам таджикских паломников в Мекку; тем не менее он был низложен. Однако игнорирование исламских лидеров — еще более верный путь к провалу. Таким образом, Каримов приложил огромные усилия, чтобы спасти главного муфтия Узбекистана от двух отдельных «дворцовых переворотов» в духовном истеблишменте, надеясь, что многодетный муфтий поможет ему завоевать расположение все более многочисленных верующих мусульман Узбекистана.Каримов публично заявил о своем принятии ислама, разрешил некоторое религиозное образование в государственных школах и в апреле 1992 года назначил одного из ведущих узбекских священнослужителей в своем кабинете советником по религиозным вопросам.

Узбекский лидер надеется на дивиденды внешней политики от этой публичной поддержки ислама. Саудовская Аравия, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты имеют традиции инвестирования в мусульманские дела, как и Пакистан и, в меньшей степени, Египет. Даже квазисветская Турция проявляет интерес к центральноазиатскому исламу.Этот интерес проявился, когда президент Турции Тургут Озал сказал приехавшему с визитом главе Накшабандийского (суфийского) ордена в Средней Азии, что он тоже был накшабанди. Можно предположить, что Каримов предчувствовал этот обмен; Когда узбекский президент посетил Турцию, лидера Накшабанди привезли на буксире.

Отношения между религией и политикой столь же сложны для других соседей Центральной Азии. Это, безусловно, верно в случае Ирана, официальные лица которого настойчиво утверждают, что они распространяют торговлю, а не революцию в Средней Азии.Тем не менее министерству иностранных дел Ирана легче «умеренно» продать такую ​​стратегию иранскому духовному истеблишменту, когда страны-получатели также публично принимают ислам.

На самом деле существует мало свидетельств, подтверждающих слухи о том, что Иран участвует в массовых подпольных усилиях по поддержке исламского фундаментализма в регионе. Лидеры движения исламского возрождения в Центральной Азии, похоже, гораздо больше заинтересованы в учении своих собратьев-мусульман-суннитов, чем у иранских шиитов-фундаменталистов.

Со своей стороны, иранские лидеры, похоже, счастливы вести дела со светски ориентированным Казахстаном. Они не обращают внимания на то, что Назарбаев является явным атеистом, который запретил исламским партиям и группам регистрироваться в своей республике. Несмотря на то, что иранцы принимают политику Назарбаева, она, тем не менее, способствует появлению небольшого, но растущего исламского оппозиционного движения в Казахстане.

Тем не менее, общественные связи между исламом и иностранной помощью установлены. Саудовская Аравия объявила о планах распространить в Казахстане около 400 000 Коранов на казахском языке и предоставить бесплатный проезд в Мекку для тысяч паломников из Центральной Азии. Точно так же Кувейт подписал нефтяное соглашение с правительством Казахстана, которое включает строительство большой мечети в Гурьеве (ныне Актерау), а также строительство объектов по добыче и переработке нефти.

IX

Лидеры Центральной Азии понимают, что для восстановления своей экономики они должны привлекать помощь из самых разных иностранных источников. Таким образом, в последние месяцы они погрузились в безумную дипломатическую деятельность, совершая поездки в столицы соседних и европейских государств и почти ежедневно принимая высокопоставленные иностранные делегации.Ни у кого нет полностью сформулированной внешнеполитической стратегии. Скорее, воспитанный в традициях советского государственного планирования, каждый был склонен искать интеллектуальное «быстрое решение» в виде пакета мер по развитию, который одновременно решал бы политические, экономические и социальные проблемы.

Региональное сотрудничество в Центральной Азии всегда было скорее идеальным, чем реальным. Но постсоветская дипломатическая стратегия лидеров Центральной Азии еще больше раздвинула их республики. Когда лидеры Центральной Азии встречаются между собой, как это было в апреле 1992 года в Бишкеке, они не находят существенного существа, по которому можно прийти к согласию.При советской власти лидеры боролись за благосклонность Москвы. Теперь они соревнуются за инвестиции из гораздо большего пула, и каждый стремится определить уникальность своей республики.

Планирование развития отличалось непостоянством. Президент Узбекистана Каримов, например, чаще всего придерживался исламского варианта «турецкой модели». Однако после поездки на экономический форум в Давосе, Швейцария, он был настолько очарован западными планами развития, что нанял группу американских юристов для помощи в проведении конституционных реформ в Узбекистане.Это произошло всего через четыре месяца после того, как он одобрил «китайскую модель», не уточняя, имел ли он в виду Тайвань или материк. Каримов оказался настолько впечатлительным, что некоторые в Ташкенте предсказывали, что он вернется из Эр-Рияда в костюме саудовского принца.

Несколько ближайших помощников по понятным причинам нервничают из-за того, что Каримов не полностью осознает риски своей «тюркской? Исламской» стратегии развития. Они предупреждают, что Каримов готовится к нападкам как плохой мусульманин и пережиток коммунистического прошлого республики.Между тем узбекский президент также пытается умиротворить «западников» в своей среде. Давний противник частной собственности, он теперь является сторонником радикальных экономических реформ и поддерживает развитие национальной валюты, сосуществующей с конвертируемым рублем. Критики Каримова опасаются, что такие реформы являются слишком незначительными и слишком запоздалыми для привлечения значительных иностранных инвестиций.

Набиев решил сделать акцент на «персидском образце» в Таджикистане. Как глава республики, основным экспортным товаром которой является электроэнергия, а иногда и этого не хватает, Набиев мог только разыграть карты в руке.Иран предоставил Таджикистану финансовую инфраструктуру, воздушное и спутниковое сообщение, а также учебники, написанные на персидском языке. Иран заявляет, что не проявляет никакого интереса к миссионерской работе среди преимущественно суннитского мусульманского населения Таджикистана. В качестве доказательства Иран экспортирует персидские мыльные оперы для местного потребления, а не религиозное вещание, которое доминирует на его собственном телевидении. Но присутствие религиозных активистов в правительстве Таджикистана может сделать Иран более привлекательной идеологической моделью, особенно если новый режим в соседнем Афганистане окажется также проиранским.

Туркменистан также перенимает вариант «иранской модели», хотя он больше напоминает бывшего шаха, чем нынешнее религиозное руководство. Парламент Туркменистана одобрил назначение специальной комиссии для оценки качества большого количества печатаемых президентских портретов и объявил об избрании президента Ниязова первым лауреатом премии Махтум Кули. Жажда личной власти Ниязова, похоже, мало интересует его новых иранских партнеров. Еще неизвестно, смогут ли они построить инфраструктуру, необходимую для экспорта туркменской нефти и газа достаточно быстро, чтобы предотвратить массовый экономический кризис.

Кыргызстан, лишь немного более самодостаточный, чем Таджикистан, сильнее пострадал от перехода к свободным ценам, чем его более богатые соседи. Поскольку турки, похоже, готовы оказать помощь, президент Акаев также принял их модель развития. Без существенной иностранной помощи существует реальный риск того, что Кыргызстан будет вынужден прибегнуть к торговле наркотиками для выплаты своих растущих долгов. Кыргызстан был последней среднеазиатской республикой, согласившейся на ограничения международной торговли наркотиками, но все республики являются потенциальными регионами-производителями наркотиков.Турецкая помощь Кыргызстану не будет безусловной. Кыргызстан решил перевести киргизский язык с кириллицы на латинский алфавит, что повысит интеллектуальное влияние Турции в республике. На данный момент религиозная элита Кыргызстана смирилась с балансом между светскими ценностями и уважением к свободе вероисповедания, который должен обеспечить турецкий вариант.

Из всех лидеров региона президент Казахстана Назарбаев наиболее неохотно принимал ту или иную модель развития.Он тоже прошел через этап, на котором он искал зарубежный опыт, непосредственно применимый к условиям Казахстана — Южной Кореи, затем Турции и, наконец, рыночной экономики, стилизованной под американскую. Теперь Назарбаев, кажется, понял, что ответы на вопросы развития Казахстана лежат где-то в Казахстане.

Близкие к Назарбаеву сообщают, что он сильный казахский националист. Его публичные заявления противоречат этому. Он настойчиво повторяет, что Казахстан стремится стать многонациональной, политически плюралистической республикой с рыночной экономикой.Его цель — привлечь иностранные инвестиции со всех сторон: западные демократии, азиатские тигры, исламские соседи, а также те, кто, например, Индия и Китай, их боятся.

В Казахстане нет традиций политического участия. Мало кто в республике понимает, что подразумевается под гражданским обществом, не говоря уже о поддержке идеалов национальной и религиозной терпимости, на которых основаны стабильные многонациональные демократии. Экономика республики напряженная; цены быстро растут, а товаров не хватает.Уже были неприятные напоминания о том, что может случиться, когда нервы расшатаны. В январе в западной части республики произошли столкновения казахов и чеченцев. Затем небольшую группу чеченцев насильно «переселили» обратно на Северный Кавказ. Несколько недель спустя казахстанская военно-строительная бригада устроила бунт возле космодрома Байконур, в результате чего погибли трое россиян.

Х

За исключением, возможно, Казахстана, центральноазиатские республики испытывают трудности с определением своих «национальных» интересов.У всех, включая Казахстан, возникли проблемы с разработкой и реализацией уже сделанных политических решений. Ситуация — кошмар для политиков США. Как Америка определяет политику защиты своих национальных интересов в регионе, где местным лидерам трудно определить свои собственные?

Президенты Центральной Азии не являются квалифицированными международными игроками, но они проницательные политики. Каждый понимает, что его регион не является приоритетом для США. Несмотря на признание США, они знают, что на Америку нельзя полагаться как на главный источник иностранных инвестиций или основной проводник технологических знаний.Такая помощь, скорее всего, поступит от их соседей и от государств, которые имеют традиционные интересы в Центральной Азии. Узбекистан, например, получил 500 стипендий от Саудовской Аравии, но профинансировал обучение в США менее пятидесяти студентов в следующем году.

На данный момент, безусловно, нет никакой угрозы интересам США от событий в Центральной Азии. Ни одно государство не желает вкладывать средства, необходимые для «завоевания» региона. Это верно в отношении Китая, Индии, Пакистана и арабских государств.Это также верно в отношении Турции и Ирана, двух держав, наиболее заинтересованных в регионе. В конечном итоге совокупность этой международной деятельности сделает Центральную Азию более заинтересованной в укреплении своего мусульманского и турко-персидского наследия, чем в сохранении остаточных русско-европейских традиций. Такое развитие событий не обязательно должно наносить ущерб интересам США, особенно если Америка не полагается на суррогатов, чтобы представлять ее в регионе.

Соединенные Штаты укрепят свои позиции, если они помогут Центральной Азии занять место в международном сообществе, независимом от посредников.Только что освободившись от одной формы политической и экономической зависимости, жители Центральной Азии устали от «старших братьев». Следовательно, хотя помощь Турции и Ирана с энтузиазмом принимается, к так называемым гуманитарным мотивам обеих стран относятся с большим подозрением.

Мотивы России также определенно не вызывают доверия у жителей Центральной Азии. Америка не должна полагаться на суждения России при определении своих интересов в регионе. Президенты Центральной Азии признают неизбежность продолжения экономической интеграции с Россией в ближайшем будущем.Но ни один центральноазиатский лидер не ожидает альтруизма от России, страны, которая неоднократно определяла свою историческую судьбу в терминах порабощения своего региона.

Жители Центральной Азии все еще опасаются, что Россия найдет новые способы подтвердить свою волю — если уже не силой, то экономическим принуждением. Соединенные Штаты должны стремиться укрепить вновь обретенные в России демократические инстинкты. Америка не сможет этого сделать, если будет помогать России за счет других республик. Центральная Азия заслуживает пропорциональной доли технической помощи и образовательной подготовки, предназначенной для СНГ.Колонизатор и колонизированный должны разделиться на условиях, выгодных для обоих. Только тогда можно ожидать, что они будут жить бок о бок в мире.

Загрузка …
Пожалуйста, включите JavaScript для правильной работы этого сайта.

Путеводитель по Центральной Азии

Откройте для себя историческое и культурное наследие стран Центральной Азии

Центральная Азия сегодня состоит из пяти независимых республик: Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Туркменистана и Таджикистана.С момента своего основания в 1917 году Советское государство никогда не включало Казахстан в мусульманскую Среднюю Азию, предпочитая придать ему неазиатскую идентичность, тесно связав его с Россией и Сибирью. Однако сегодня сами казахи и мир в целом считают, что они в значительной степени являются частью региона. Центральная Азия занимает площадь 3 994 300 квадратных километров, которая включает одни из самых малонаселенных регионов мира. Его население, составляющее всего 51 миллион человек, включает более 100 различных этнических групп, от немцев и австрийцев до тибетцев и корейцев.Самая крупная этническая группа — узбеки. В Узбекистане проживает более 30 миллионов человек, а узбеки — представители значительных меньшинств во всех других четырех республиках.

Ташкент и Ашхабад, столицы Узбекистана и Туркменистана, имеют долгую историю городов, но три другие столицы, Душанбе в Таджикистане, Алматы в Казахстане и Бишкек в Киргизии, были созданы большевиками, чтобы дать этим национальностям чувство этнической идентичности. . В Узбекистане находятся все самые известные исторические города Средней Азии: Самарканд, Бухара, Хива и Коканд.В прошлом это были места кочевых империй и оседлых царств, а также центры развития ислама по всему региону. На протяжении веков сотни медресе или исламских колледжей в Бухаре и Самарканде привлекали студентов даже из Марокко и Индонезии. Многие мусульмане считают Бухару местом паломничества и самым важным городом в исламе после Мекки, Медины и Иерусалима. Центральная Азия также была колыбелью суфизма, мистического направления ислама, которое быстро распространилось в Африке и Азии.

Откройте для себя этот разнообразный и богатый регион во время одного из наших туров. Забронируйте поездку по Центральной Азии, чтобы подробно изучить одну страну, или посетите все пять стран, чтобы получить более полное представление о каждой стране. Независимо от вашего выбора, путешествие по Средней Азии оставит у вас незабываемые воспоминания о малоизученном регионе!

Направления для путешествий по Центральной Азии

Узбекистан

Основная часть путешествий по Центральной Азии проходит через Узбекистан, который расположен в самом сердце Центральной Азии: когда-то пересекались караванными путями, в том числе знаменитым Великим шелковым путем.Узбекистан — это, прежде всего, страна историко-культурного туризма. Это место сосредоточения драгоценных жемчужин Востока, таких как Самарканд, Бухара, Хива, Ташкент и Шахрисабз, которые содержат самые красивые шедевры Центральной Азии.
Подробнее об Узбекистане

Казахстан

Казахстан — крупнейшая и экономически развитая страна Центральной Азии. Национальные традиции и культуру казахов можно отнести к кочевому прошлому их предков, кочевавших целыми племенами с места на место в бескрайних казахских степях.Интересный образ современного Казахстана — результат взаимодействия русского и исламского влияния, восточного менталитета и современных тенденций глобализации.
Подробнее о Казахстане

Кыргызстан

Пожалуй, ни одно из туристических направлений Центральной Азии не может похвастаться таким обилием живописных природных мест, как Кыргызстан. Более трех четвертей его территории занимают величественные горы Тянь-Шаня и Памиро-Алая. Приятные для глаз сочные зеленые равнины, которые на протяжении веков служили пастбищами для скота местным кочевникам и предлагали отдых усталым путешественникам, озера и кристально чистые потоки, очаровательные таинственные ущелья и пещеры, причудливо изрезанные временем и ненастной погодой. .Кыргызстан по-прежнему силен своими национальными традициями и кочевыми обычаями, которые формировались веками.
Подробнее о Кыргызстане

Таджикистан

Таджикистан — единственное ираноязычное государство в Центральной Азии со своей уникальной культурой и традициями. Эта красивая страна с суровым климатом, расположенная в живописных предгорьях Памира, находится вдали от транспортных магистралей Евразии. Современный Таджикистан сформировался под влиянием древних обычаев иранцев, персов, ислама соседнего Узбекистана и Советской России.Основная часть населения занимает северные равнинные земли Таджикистана. Здесь расположены два крупнейших и наиболее развитых города — Душанбе и Худжанд.
Подробнее о Таджикистане

Туркменистан

Туркменистан — страна, в которой были знаменитые поселения великих династий прошлого, которые, к сожалению, в основном были разрушены завоевателями или суровой природой. Особая гордость туркмен — столица страны — Ашхабад, уникальный с архитектурной точки зрения, пылающий и сверкающий днем ​​и ночью посреди пустыни как символ современного Туркменистана.Путешествие по Центральной Азии может быть отмечено как завершенное при посещении Туркменистана.
Подробнее о Туркменистане

Интеграция республик Центральной Азии: на примере АСЕАН

После распада Советского Союза несколько попыток регионального сотрудничества между недавно образованными республиками Центральной Азии — Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном — не увенчались успехом или принесли ограниченные результаты. Несмотря на многие преимущества сотрудничества, тяжелые экономические условия региона, сохранение традиционных торговых отношений, неурегулированные этнотерриториальные конфликты и внешняя конкуренция за власть затрудняли интеграцию.Спустя три десятилетия после распада Советского Союза Центральная Азия остается в центре геополитических интересов великих держав. Присутствию России, которая традиционно считала бывшую советскую Среднюю Азию своей сферой влияния, бросает вызов усиление Китая как доминирующей экономической силы в регионе. Вторжение Китая в Центральную Азию в рамках инициативы «Один пояс, один путь» (BRI) меняет динамику региона. Это поле, получившее название «Новая большая игра», не ограничивается только Россией и Китаем.В феврале 2020 года Соединенные Штаты (США) опубликовали новую стратегию для Центральной Азии, чтобы лучше решать проблемы Афганистана и держать под контролем Китай и реваншизацию России. Кроме того, новая стратегия Европейского Союза (ЕС) по Центральной Азии, принятая в 2019 году, направлена ​​на улучшение его положения в регионе и решение его стратегических интересов в области энергетической безопасности. Некоторые другие региональные игроки, такие как Турция и Иран, считают Центральную Азию стратегически важной для их общего исторического и культурного наследия.

Однако было бы ошибочным рассматривать регион исключительно через призму политики великих держав. В то время как республики Центральной Азии все еще борются за политическую стабильность и экономическое развитие, недавние сдвиги во внешней политике Узбекистана в сторону более тесного регионального сотрудничества могут изменить региональную динамику. Возрождение региональных связей и ощутимое улучшение межгосударственных отношений может привести к дальнейшей интеграции и дать Центральной Азии право голоса в политике великих держав.Могут ли республики Центральной Азии сотрудничать друг с другом во имя коллективной безопасности и экономического процветания региона? Что могут сделать эти страны, чтобы не быть маргинальными игроками и иметь собственный голос, по крайней мере, в региональных вопросах? В этой статье мы ищем ответ на примере Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). АСЕАН не возглавляют великие державы, но в течение последних пяти десятилетий она выжила и постоянно расширяла свою роль в регионе Восточной Азии. В статье исследуется возможность регионализма в стиле АСЕАН в Центральной Азии.

Центральноазиатская интеграция: успехи и препятствия

Региональная интеграция впервые обсуждалась лидерами стран Центральной Азии в 1991 году во время распада Советского Союза. Сначала интеграция этих новых независимых стран казалась естественной из-за общего религиозного и культурного наследия, советского опыта, богатых природных ресурсов и аналогичных внутренних экономических и политических проблем. Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан ознаменовали начало региональной интеграции, создав в 1994 году Центральноазиатский союз, к которому в 1998 году присоединился Таджикистан.Другие межправительственные организации были созданы более влиятельными внешними игроками для содействия региональной сплоченности, такими как Содружество Независимых Государств (СНГ), Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). ). Однако первоначальный энтузиазм среди стран Центральной Азии рассеялся по мере того, как страны отделялись друг от друга. Только после недавнего изменения внешнеполитического курса Узбекистана в сторону более тесного регионального сотрудничества, центральноазиатская интеграция начала привлекать больше внимания.Отсутствие прогресса за последние три десятилетия можно объяснить несколькими взаимосвязанными факторами. После распада Советского Союза в Центральной Азии осталось много неурегулированных конфликтов, таких как водные и пограничные споры. Конкуренция за водные ресурсы и жестокие этнические конфликты только добавили напряженности в и без того небезопасный регион. Не имея истории независимой государственности, пять республик также разошлись во взглядах на международные отношения. Узбекистан и Туркменистан, например, опасались внешнего влияния, экономической зависимости и потери суверенитета, что затрудняло региональное сотрудничество.Эти государства не только осторожно относились к внешнему влиянию, такому как попытки России восстановить свою гегемонию, быстро растущее влияние Китая и растущие интересы США, но также пытались защитить свою недавно обретенную автономию, опасаясь терроризма, сепаратизма и исламского фундаментализма.

Однако продолжение региональной интеграции более необходимо, чем раньше, как по внутренним, так и по внешним причинам. Эти республики представляют собой небольшие экономики, не имеющие выхода к морю. В советское время их экономики были в основном ориентированы на Москву, и экономические связи между странами не были налажены.Поэтому было бы выгодно связать их экономики, как это сделали аналогичные небольшие европейские страны, не имеющие выхода к морю, такие как Австрия, Лихтенштейн, Люксембург и Швейцария. Более того, страны Центральной Азии являются совместными потребителями энергии, транспорта, газа, воды и ирригационных сетей. Например, регион получает 90 процентов воды из двух рек (Амударья и Сырдарья), но существуют конфликты между странами верхнего течения (Таджикистан и Кыргызстан) с обильными водными ресурсами и странами нижнего течения (Узбекистан, Казахстан, и Туркменистан) с богатыми запасами нефти и газа.Этим странам необходимо найти способы эффективно транспортировать добытые ими нефть и газ в другие страны, сотрудничая друг с другом. Кроме того, странам необходимо сотрудничать в решении проблем безопасности, таких как религиозный экстремизм, преступность и терроризм, которые часто пересекают их границы. В частности, достижение мира и стабильности в Афганистане стало приоритетом для региона. Ввиду взаимозависимости этих стран было бы целесообразно сформировать общую экономическую стратегию и политику безопасности.Несмотря на то, что некоторые национальные и региональные органы сотрудничают по вопросам совместного использования ресурсов, серьезное отсутствие сотрудничества усугубляет проблемы.

Перед лицом внешних влияний Центральная Азия должна иметь право голоса в том, что лучше для региона. В настоящее время регион охвачен паутиной пересекающихся региональных инициатив, которые часто оказываются неэффективными и служат экономическим и политическим интересам внешних игроков. В течение 2000-х годов Россия, желая помешать ЕС получить доступ к нефтегазовым ресурсам Центральной Азии, пыталась монополизировать поставки газа, построив трубопровод, соединяющий центральноазиатские газовые месторождения с российской газовой сетью; однако Китай вмешался, чтобы предложить странам ссуды, чтобы противостоять давлению России.Более широкие региональные организации, такие как ШОС и Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), установили более тесные связи с Россией и Китаем; однако такие организации несоразмерно выгодны более крупным державам. Более того, отдельные страны сталкиваются с проблемами в отношениях с Китаем и Россией. Официальные лица ООН подсчитали, что Китай задержал более 1 миллиона мусульман, в том числе многих этнических казахов. Кыргызстан считает, что китайское правительство присвоило свою культуру. Все более националистические и ревизионистские тенденции в российской политике вызывают озабоченность в Казахстане, где проживает большая часть русскоязычного населения.

Центральной Азии следует продолжить свои усилия по формированию всеобъемлющей региональной организации для стимулирования экономического роста и политической стабильности при одновременном укреплении суверенитета в регионе. Однако для этого республикам необходимо преодолеть ряд экономических и политических препятствий. С экономической точки зрения, объем экономического сотрудничества между странами Центральной Азии все еще намного ниже, чем у каждой из них с партнерами за пределами региона. Это в первую очередь связано с тем, что экономическая структура, основанная на природных ресурсах, и транспортная сеть, ориентированная на Россию, в основном развитые в советский период, не способствуют дальнейшей интеграции.Более того, нехватка технологий и финансовых ресурсов вынуждает эти государства зависеть от развитых стран, а не друг от друга. Масштабное проникновение иностранного капитала в экономику поставило страны под контроль иностранных собственников. Наконец, углублению процесса интеграции препятствуют фундаментальные различия в стратегиях экономического развития, такие как направления и скорость перехода от плановой экономики к рыночной, а также различия в валютной, налоговой и таможенной политике.

С политической точки зрения, общества Центральной Азии страдают от плохой подотчетности государственной политики, повсеместной коррупции, контрабанды и незаконного оборота наркотиков, которые служат интересам правящей элиты. Слабая традиция многосторонней дипломатии между странами региона также является проблемой. В советский период республики Средней Азии напрямую не общались с внешним миром. У них также не было эффективных государственных институтов для участия в совместных проектах; их различные экономические интересы часто побуждали их проводить протекционистскую политику.Лидеры Центральной Азии все еще находятся в процессе определения своих национальных интересов, и на их внешнеполитическую ориентацию влияют странные и крайние приоритеты, часто определяемые внешними партнерами. Лидеры высоко ценят суверенитет своих стран, в то время как некоторые из них соревнуются друг с другом за контроль над ресурсами, особенно за воду и энергию (Таджикистан и Узбекистан), и за превосходство в региональном лидерстве (Казахстан и Узбекистан) или предпочитают действовать в условиях строгого нейтралитета. изоляции (Туркменистан).Правительства стран Центральной Азии часто сталкиваются с трудностями в реализации заявленных ими намерений по достижению целей улучшения управления границами, контроля над незаконным оборотом наркотиков и уменьшения притеснений из-за границы в отношении частного бизнеса и инвесторов. Эти вызовы вызывают вопрос, есть ли у региональной интеграции и сотрудничества в Центральной Азии шанс на успех.

АСЕАН: платформа для разнообразия и гибкости

Когда в 1967 году была основана АСЕАН, надежды на ее выживание было мало.Однако за последние пять десятилетий АСЕАН зарекомендовала себя как успешный региональный институт, что интересно, потому что, в отличие от успешных организаций в других регионах, АСЕАН не возглавляется странами с большой экономической или военной мощью. Он даже пережил Организацию договора об ассоциации Юго-Востока, региональную организацию под руководством США, которая прекратила свою деятельность в 1977 году и пережила конфронтацию времен холодной войны и многочисленные местные мятежи. Эти постколониальные государства сотрудничали для создания коллективной региональной автономии, чтобы не дать крупным державам подорвать их национальное строительство.Хотя АСЕАН по-прежнему сталкивается с серьезным соперничеством держав, таким как Китай против США в Южно-Китайском море и, в меньшей степени, Китай против Японии в континентальной части Юго-Восточной Азии, значение организации неуклонно растет на мировой арене как в политическом, так и в экономическом плане. . АСЕАН расширила свое влияние благодаря своей центральной роли в Региональном форуме АСЕАН, АСЕАН плюс три (Китай, Япония и Южная Корея), Восточноазиатском саммите, Совещании министров обороны АСЕАН и Региональном всеобъемлющем экономическом партнерстве, которое составляет

. построен на соглашении о свободной торговле стран-участниц с АСЕАН.АСЕАН добилась успеха в качестве единственной многоцелевой региональной организации в Азии, которая обеспечивает платформу, на которой были построены региональные институты в Восточной Азии.

АСЕАН приветствует внутреннее разнообразие своих членов. Суть «Пути АСЕАН», официального гимна ассоциации, — это процесс регионального взаимодействия и сотрудничества, основанный на дискретности, неформальности, достижении консенсуса и неконфронтационном стиле переговоров, который контрастирует с многосторонними организациями западного стиля с « состязательная позиция, большинство голосов и юридические процедуры принятия решений.«Путь АСЕАН основан на практике« Мусьявара », которая обычно использовалась в Юго-Восточной Азии на протяжении веков: это гибкая система без голосования, в которой все затронутые вопросы обсуждаются до тех пор, пока не будет достигнуто окончательное решение при взаимном признании. , что спасло АСЕАН от конфликтов и конфронтации. Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество также находилось под влиянием пути АСЕАН в плане создания зоны свободной торговли без юридически обязывающей модели, но основанной на согласованной односторонней либерализации и «джентльменском соглашении».«Такая обстановка способствовала рассмотрению политического, экономического, религиозного и культурного разнообразия членов АСЕАН. Например, экономическая интеграция осуществляется способами, которые отражают различия между ее членами: интеграция на рынке труда поддерживает несколько миллионов мигрантов из Камбоджи и Мьянмы, работающих в Таиланде; с 1995 года Вьетнам стал вторым по величине торговым партнером Таиланда в регионе; Прямые иностранные инвестиции Таиланда в Камбоджу, Лаос, Мьянму и Вьетнам увеличились в беспрецедентных масштабах; а связность инфраструктуры позволяет путешествовать по дорогам между Мьянмой и центральным Вьетнамом через Таиланд и Лаос.

Внешне АСЕАН играла свою основную роль в качестве брокера, предоставляя платформу, на которой были построены региональные институты в Восточной Азии. В условиях продолжающейся политической напряженности между крупными державами в регионе, такими как Китай, Япония, Южная Корея, Тайвань и США, гибкость АСЕАН позволила АСЕАН по крайней мере номинально выступать в качестве движущей силы восточноазиатской интеграции. Конечно, отсутствие единства и центральности вызывает опасения у критиков. Например, Филиппины одержали подавляющую юридическую победу над Китаем по вопросам Южно-Китайского моря в международном трибунале в июле 2016 года, но все попытки включить такую ​​формулировку в заявления АСЕАН были сорваны дружественной Китаю Камбоджей.Кроме того, склонный к перевороту Таиланд приблизился к Китаю в поисках признания и поддержки, в то время как согласие Пекина необходимо для мирного процесса в Мьянме. Критики говорят, что отсутствие сильного лидерства среди стран АСЕАН в конечном итоге ограничит его роль в качестве буфера между крупными державами и региональными посредниками, что в конечном итоге нанесет ущерб безопасности восточноазиатского региона. Скептики также ставят под сомнение осуществимость коллективных действий АСЕАН и сомневаются в том, что АСЕАН способна создать независимое стратегическое пространство, поскольку конкуренция между США и Китаем продолжает расти.Однако нельзя судить об усилиях АСЕАН по европейскому опыту. Он делает то, что может. Несмотря на эти опасения, страны АСЕАН пытаются выйти за рамки бинарного выбора между США и Китаем, работая с региональными средними державами, такими как Австралия, Япония и Южная Корея.

Может ли Центральная Азия быть интегрированной, как АСЕАН?

Как и страны АСЕАН, опыт европейской интеграции не применим к интеграции в Центральной Азии. В отличие от Европы, государства Центральной Азии — это в основном молодые политические образования, которые стремятся защитить свой суверенитет и с меньшей вероятностью пожертвуют им во имя региональной интеграции.Экономики большинства стран Центральной Азии не являются ни высоко индустриализированными, ни сложными, ни дополняющими друг друга. Это ограничивает влияние «побочного эффекта», который важен с евроцентрической неофункционалистской точки зрения. Однако, учитывая расположение Центральной Азии как стратегически важного сухопутного моста между Европой и Азией, экономическое процветание и политическая стабильность региона имеют решающее значение не только для 66 миллионов жителей, но и для их соседей. Чтобы извлечь выгоду из его стратегического положения и укрепить экономический и политический суверенитет, страны могут получить выгоду от системы, которая связывает их с соседними странами, включая Китай, Иран, Афганистан и Пакистан.

Центральная Азия могла бы осуществить постепенный переход от упрощенных к более сложным отношениям с учетом интересов каждой страны-члена. Хотя ШОС предлагает гибкую модель, основанную на принципах невмешательства, разнообразия и взаимного уважения, этот проект сильно зависит от Китая. Интеграция в стиле АСЕАН может способствовать принятию разнообразия членов на относительно равной основе, прежде чем обращаться к другим или полагаться на них. В частности, режимы в Центральной Азии находятся на разных стадиях авторитаризма и перехода к рыночной экономике; Следовательно, более крупная организация, принимающая решения, против которых выступают государства, будет значительной угрозой для внутренней стабильности организации.Хотя эта ситуация помешала бы Центральной Азии стать столь же глубоко интегрированной, как такая организация, как ЕС, организация в стиле АСЕАН могла бы позволить странам развивать свои собственные внутренние торговые связи и поддерживать развитие друг друга, обеспечивая при этом более единую политику для ведения переговоров. главные державы более эффективно.

Подобно АСЕАН, малые государства могут предоставить платформу для более широкого регионального сотрудничества. Инициатива создания сотрудничества, ориентированного на АСЕАН, ограничила давление со стороны более крупных государств и постепенно повлияла на геополитическую конфигурацию в более широком Азиатско-Тихоокеанском регионе.Ситуация в Центральной Азии в определенной степени развивается по аналогичному сценарию, но находится на начальной стадии, где риски нарушения существующего баланса сил особенно высоки. Партнерство в стиле АСЕАН позволило бы этим странам поддерживать развитие друг друга и постепенно представлять согласованную внешнюю политику по отношению к внешнему миру таким образом, чтобы успокоить крупные державы. Более интегрированная Центральная Азия могла бы воспользоваться лучшими возможностями для развития партнерских отношений с Китаем, одновременно устраняя их опасения по поводу потери суверенитета.

Организация такого типа была бы монументальной для стран Центральной Азии, давно предоставленных самим себе и зажатой между двумя великими державами, но Китаю и России тоже нечего опасаться такого развития. Китай, в частности, может многое выиграть от переговоров с более уверенной и экономически стабильной Центральной Азией. Центральноазиатская организация с скоординированной политикой в ​​области международных отношений значительно упростила бы планы Китая по BRI, позволяя проводить более комплексную политику, а не вести переговоры по разным, разрозненным соглашениям с каждой страной.Кроме того, более совместная и интегрированная Центральная Азия, вероятно, не позволит странам почувствовать, что им необходимо уравновесить влияние России и Китая, а вместо этого будет означать, что они смогут сотрудничать с крупными державами, не беспокоясь о том, что они посягают на их независимое решение. -изготовление. Интеграция Центральной Азии в стиле АСЕАН позволит региону превратиться из поля битвы за влияние в более единый и стабильный регион. Они могли бы лучше воспользоваться своим положением в качестве части глобальной торговой сети, а также принести пользу Китаю, будучи более стабильным и надежным торговым партнером и уменьшив региональную конкуренцию за влияние с Россией.Наконец, более интегрированная и единая Центральная Азия могла бы стать катализатором мирного процесса в Афганистане и экономического развития.

Заключение

Центральная Азия стоит на перепутье. В то время как Центральная Азия остается регионом, чреватым проблемами недавно созданных стран, проблемами, которые усугубляются возрождающейся Россией и растущим влиянием Китая, она также находится в уникальном положении, чтобы пожинать плоды, предлагаемые Китайской ИПП. Более эффективное международное сотрудничество между этими странами предоставит уникальную возможность извлечь выгоду из потенциального процветания, принесенного региону через BRI, принесет стабильность в регион, позволит активизировать внутрирегиональное развитие и снизить конкуренцию между Россией и Китаем, дополнительно укрепив более крупные региональные организации, такие как ШОС.Нельзя упускать такую ​​возможность. В долгосрочной перспективе успешная объединенная Центральная Азия могла бы основываться на прецеденте АСЕАН эффективного регионального сотрудничества и самодостаточности в развивающемся мире. Казахстан и Узбекистан могут стать достаточно способными, чтобы играть ведущую роль в более широком регионе и отстаивать политические решения общих проблем Центральной Азии и противостоять чрезмерному влиянию со стороны более могущественных внешних держав.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

Демократия в республиках Центральной Азии

Центральноазиатский регион оказался разочаровывающим с точки зрения построения демократии.На самом деле ситуация с каждым годом становится все хуже. Первоначально казалось, что Казахстан и Кыргызстан стабильно продвигаются к развитию демократического или квазидемократического государства, но за последние два года режимы в каждой стране стали более авторитарными. В Узбекистане и Туркменистане с самого начала были сильные правители. Надежды на достижение политического открытия в первом случае в значительной степени развеялись после взрывов в Ташкенте в феврале 1999 года. Единственный «яркий свет» — это Таджикистан, где часть оппозиции перешла в правительство, а роль неправительственных групп в последние годы расширилась.Однако правительство Душанбе еще не контролирует эту раздираемую войной страну, и лидеры соседних государств видят в «победах» демократии в Таджикистане дальнейшую дестабилизацию ситуации в их собственных странах.

Основная причина, по которой демократии не развивались в Центральной Азии, заключается в том, что лидеры региона не хотят этого. Однако правители региона хотят, чтобы мы поверили, что провал построения демократии в регионе — это хорошо, а не плохо. Они изображают свое население как неготовое к демократии, политически незрелое и способное поддаться крайним идеологиям.Кроме того, они говорят, что их народ уважает сильных правителей и любит их, и что как традиционные азиаты они плохо относятся к демократии.

Самое главное, они утверждают, что их район слишком опасен, чтобы позволить им рисковать расширением прав и возможностей людей. Последнее объяснение со временем стало более популярным, учитывая явно ухудшающуюся ситуацию с безопасностью в странах региона и вокруг него. Все лидеры региона утверждают, что забота о безопасности имеет первостепенное значение и что первая задача, стоящая перед государством, — это поддержание стабильности и социального порядка.Решения об экономической реформе и создании политических институтов регулярно подвергаются лакмусовой бумажке для определения того, могут ли политические инициативы помочь правительству сохранить мир.

Однако власть имущие неизменно рассматривают продолжение своего пребывания в должности как неотделимое от причины стабильности. Частично это связано с тем, что они считают себя наиболее подходящими для правления, но во многих случаях это также потому, что они не хотят терять привилегии власти. Последнее позволило каждому из этих мужчин обогатить себя, свои семьи и своих друзей.Злоупотребления, с которыми это происходило, варьировались от страны к стране, но модель носит региональный характер. Это, безусловно, подвергает правительства потенциальному риску со стороны населения, особенно если условия жизни ухудшаются. Альтернативные элиты, которым отказано в возможности разделения экономической и политической власти, могут воспользоваться недовольством населения. Таким образом, поведение лидеров может сильно повлиять на характер угроз безопасности региона.

Однако пока население региона в целом терпимо относится к действиям своих лидеров, и годы гражданской войны в Таджикистане (1991–1993 гг.) Являются явным исключением.Это не означает, что население было неподготовленным к демократии или что оно навсегда смирится с нынешней ситуацией. На момент обретения независимости отнюдь не было предопределено, что этот регион останется недемократическим.
Уровень готовности к построению демократических институтов и уровень участия общественности в решении вопросов гражданского общества сильно различались от страны к стране. К сожалению, многие из структур поддержки, необходимых для построения демократии, исчезают в этих странах с каждым годом, в том числе преданная элита и институты, необходимые для поддержания плюралистических или демократических обществ.Последствия этого решения пока неясны, но они получат свое испытание, когда каждый из нынешних лидеров неизбежно уйдет с политической сцены. Ответы каждой страны на этот вызов, вероятно, будут совершенно разными.

Состояние построения демократии в Центральной Азии

Со временем каждая из этих пяти стран становится все более уникальной. Это во многом объясняется различными вариантами выбора политических, экономических и социальных реформ.Решения об ограничении демократизации привели к сокращению числа политических заинтересованных сторон в каждом из этих обществ. Также существует неявная связь между политической и экономической реформой. Экономическая реформа также создает новые политические заинтересованные стороны, и модели экономической реструктуризации значительно изменились. То же самое относится и к решениям о расширении прав и возможностей традиционных институтов и местных органов власти. Таким образом, потенциальные последствия нынешних неудач в построении демократических институтов варьируются от страны к стране.Вообще то, что происходит внутри страны, важнее, чем события за ее пределами. Однако во всем регионе также существуют важные взаимозависимости, и неудачи в одном государстве могут создать новые риски в соседних странах.

Узбекистан

Эти модели взаимозависимости делают Узбекистан критически важной страной, за которой стоит наблюдать. События в Узбекистане повлияют на развитие соседних государств. По иронии судьбы, события в соседнем государстве сыграли несоразмерно большую роль в влиянии на создание политических институтов в Узбекистане.Гражданская война в Таджикистане нанесла серьезный удар усилиям по построению демократии в Узбекистане. В последние годы правления Горбачева в Узбекистане было много признаков политического брожения, и режим ощущал давление со стороны как светских националистов, так и религиозных активистов. Узбекистан (и особенно Ферганская долина) был центром исламского возрождения для всего региона. Существовали две большие политические группировки, Эрк и Бирлик, каждая из которых представляла собой зарождающуюся политическую партию. Вдобавок в высших элитах коммунистической партийной элиты было много разногласий, поскольку большинство группировок отражали региональные подразделения.

В этом отношении политическая карта Узбекистана была очень похожа на карту Таджикистана, хотя экономическая, политическая и социальная структура узбеков была более сложной, чем у таджиков. Однако наиболее важно то, что качество лидерства Ислама Каримова, который уже был президентом Узбекистана на момент обретения независимости, было намного выше, чем у его коллеги в Таджикистане (Хахара Махкамова), который ушел в отставку в сентябре 1991 года после массовых мероприятий. политические протесты подорвали политическую жизнь в столице страны.Политические волнения в Узбекистане никогда не доходили до такого апогея. В то же время правительство проводило целенаправленную кампанию против светских и религиозных политических активистов, начиная с 1992–1993 годов.
Во многих отношениях в Узбекистане самая продуманная модель государственного строительства в регионе, хотя далеко не ясно, сможет ли она справиться с вызовами, с которыми сталкивается это государство. Каримов стремился институционализировать систему, в которой наверху стоит сильный человек, который выбирает региональных правителей, но затем допускает определенный диапазон автономных действий и укрепляет традиционные институты.Эта модель предназначена для создания широкого круга заинтересованных сторон в режиме, особенно на местном уровне. Ключом к модели является поддержка Каримовым поддержания сильной сети социального обеспечения, которая призвана стимулировать массовую политическую лояльность. Местные учреждения (махаллы) несут большую часть ответственности за надзор за выплатами и выплатами из системы социального обеспечения, что делает этих местных чиновников важными заинтересованными сторонами. В то же время, это позволяет режиму Каримова возлагать вину на региональных и местных чиновников, когда система социального обеспечения дает сбой.

Однако система зависит от поддержания государством определенного порога экономической производительности. Хотя официальные данные Узбекистана по ВВП позволяют предположить, что эта страна не пережила такого стремительного экономического спада, который испытали многие соседние государства, условия на местах говорят о другом. Узбекскому правительству удалось поддерживать минимальный уровень жизни в обществе, резко ограничив конвертируемость национальной валюты, узбекского сома, и поддерживая ценовую поддержку на стратегические товары намного дольше того времени, когда они действовали в большинстве соседних стран.

Эти решения об экономической реформе создают свою собственную форму политического риска. На момент обретения независимости Узбекистан был одним из самых предприимчивых постсоветских государств с процветающей «черной» или «второй» экономикой. Однако экономические условия в стране в последние годы привели к тому, что многие тысячи этих потенциальных предпринимателей — от владельцев малого бизнеса до влиятельных экономических и политических деятелей — лишились свободы. Другими словами, количество потенциальных экономических заинтересованных сторон в стране резко сократилось, а вместе с ними и количество потенциальных политических заинтересованных сторон.

Придерживаясь экономической реформы, правительство усилило недовольство элиты в пользу удовлетворения предполагаемого массового спроса. Они также усложнили альтернативным политическим элитам достижение экономической власти, что усилило их разочарование. Также неясно, создали ли они предварительные условия, необходимые для удовлетворения массового спроса в будущем, а если они этого не сделали, они просто перенесли период максимального политического риска с лет сразу после обретения независимости на период в будущем.

В какой-то момент Узбекистану придется сделать свою валюту конвертируемой и приступить к систематическим экономическим реформам. Они обещали сделать первое в 2000 году, хотя маловероятно, что они это сделают. Однако Узбекистан не может бесконечно продолжать свою экономическую изоляцию, поскольку иностранные резервы сокращаются, и становится все труднее привлекать иностранные инвестиции в страну. Процесс реформ обязательно создаст новые трудности для узбекского народа и подпитывает фанатов оппозиции режиму.

Формы, которые примет это противодействие, скорее всего, будут сильно отличаться от методов, применявшихся оппозиционными группами в предыдущее десятилетие. Светские националисты пострадали от ограничений, наложенных на развитие независимых гражданских и политических институтов. Независимые СМИ существуют на словах, но не на самом деле, поскольку сочетание формальной и самоцензуры ограничивает осуществление существующих прав на самовыражение. В 1999 году в парламент проводились выборы нескольких кандидатов и даже многопартийные выборы, но к участию были допущены только силы, поддерживающие режим, а диапазон политических дебатов резко ограничен.

исламских оппозиционных группировок были вынуждены уйти в подполье или покинуть страну. В Узбекистане есть давние и богатые традиции религиозных дебатов между исламскими радикалами, модернистами и традиционалистами, которые сейчас подавляются режимом. Природа религиозной оппозиции такова, что антиправительственные группы смогли занять более выгодную позицию, чем их светские коллеги. Число мусульманских последователей фундаменталистских идеологий увеличилось за последние несколько лет, поскольку первая волна возрожденцев подготовила своих преемников, что позволило количеству набожных верующих увеличиваться в географической прогрессии.Не следует предполагать, что все исламские активисты являются потенциальными террористами, это очевидно не так, но в настоящее время в Узбекистане существует серьезная исламская угроза, которой не было раньше. Отчасти это соседство; Исламские активисты смогли пройти формальную подготовку по содержанию подпольных организаций в Пакистане и Афганистане. Они также нашли новые способы самофинансирования за счет иностранной помощи и принятия предложений от торговли наркотиками.

Это не означает, что в Узбекистане произойдет религиозная революция или что он должен подавить религиозную оппозицию.На самом деле все как раз наоборот. Одна из главных жертв репрессий Узбекистана против несанкционированных политических группировок заключается в том, что до сих пор нет естественного компромисса между светскими и религиозными традициями страны. Теоретически эти двое могут существовать в относительно комфортной и непосредственной близости, но на практике усилия правительства по регулированию религиозной жизни делают отношения между ними более натянутыми.

В результате религиозные темы с гораздо большей вероятностью будут использоваться как способ мобилизации народной оппозиции режиму, чем могло бы быть в противном случае.Не исключено, что светские и религиозные оппоненты могут выступить за общее дело, при этом ослабление позиции первых увеличивает вероятность того, что вторые будут доминировать.

Вот почему вопрос экономических реформ так важен в Узбекистане. Чем дольше он откладывается, тем труднее будет альтернативной светской политической элите создать независимую экономическую базу. Отсрочка экономической реформы не устраняет риск социальных волнений, она просто откладывает ее, а слабый опыт построения институтов гражданского общества в Узбекистане делает маловероятным, что этот протест будет направлен мирным и легко управляемым путем, если он будет развиваться.Многое будет зависеть от местных и традиционных политических заинтересованных сторон и от того, как они отреагируют на любой будущий политический кризис. Этот кризис не обязательно надвигается, но он обязательно материализуется по мере того, как президент Каримов физически слабеет, учитывая неспособность узбекского правительства институционализировать какие-либо механизмы набора и смены власти национальной элиты. Что делает ситуацию в Узбекистане наиболее нестабильной, так это невозможность предсказать, когда это произойдет, поскольку социальный ландшафт страны далеко не так статичен, как состояние создания политических институтов.

Кыргызстан

Ситуация в Узбекистане оказала очевидное влияние на события в соседнем Кыргызстане. Южный Кыргызстан очень проницаем и граничит как с Узбекистаном, так и с Таджикистаном. Риски, связанные с этой проницаемостью, были четко продемонстрированы во время кризиса с заложниками в Баткене летом и осенью 1999 года, когда группа узбекских боевиков удерживала киргизских и японских заложников в течение нескольких месяцев в отдаленном горном районе.

Эти действия произошли в то время, когда правительство Кыргызстана отказывалось от своей приверженности демократическим принципам, и предоставило им дополнительное оправдание. Реальные мотивы действий киргизского правительства действительно более сложны. Как и в большинстве своих соседей, на момент обретения независимости в Кыргызстане зародилось демократическое движение, которое было усилено сторонниками путча внутри коммунистической партии, поскольку оно служило их целям в подрыве роли лидера коммунистической партии Кыргызстана Абсамата Масалиева.Придя к власти (голосованием Верховного Совета в октябре 1990 г.), Акаев стал сторонником этих групп, а после провалившегося августовского путча 1991 г. стал еще более активным сторонником этих групп.

Акаев, который, вероятно, был самым проницательным обозревателем Запада в регионе, понимал, что продвижение дела демократии в стране будет работать как на национальные, так и на его личные интересы. Эта стратегия работала первые несколько лет. Кыргызстан считался образцом в регионе, государством, приверженным демократизации и экономическим реформам.Это привело к тому, что иностранная помощь стране на душу населения намного превысила средний уровень, и привлекла часть иностранных инвестиций, которые в противном случае могли бы не попасть в страну.

В контексте Кыргызстана политика политических и экономических реформ значительно увеличила количество заинтересованных сторон в режиме. Политика реструктуризации экономики в Кыргызстане оказала положительный эффект, помогая стимулировать новую деловую активность. Наиболее многообещающими являются реформы в сельском хозяйстве, поскольку они создают возможность того, что беднейшая часть населения станет экономически самодостаточной.

Однако уровень жизни большинства киргизов все еще продолжает ухудшаться, что способствует растущей непопулярности президента Акаева в стране. Эта непопулярность делает его уязвимым для поражения (хотя и не определенно неизбираемым). Он также стал больше бояться поражения. Одна из причин этого — растущая коррупция в официальных кругах. В то же время, когда многие кыргызы стали беднее, члены официальной семьи стали богаче и начали доминировать в определенных ключевых секторах экономики, а также быть монополистами в торговле.Им удалось использовать суды и, в частности, налоговые суды, чтобы получить контроль над активами, которые они хотят.

В то же время стало труднее жаловаться на эти злоупотребления. Формальные и неформальные ограничения на прессу усилились, и были введены новые ограничения на публичный протест. Однако наиболее серьезными являются злоупотребления избирательной системой и, в частности, обращение с оппозиционными политиками. В течение последних нескольких лет налоговые суды использовались в политических целях, но случаи этих злоупотреблений резко возросли в период недавних парламентских выборов.Еще до начала кампании популярные оппозиционеры считали, что их могут арестовать. Их опасения оправдались. Самый тревожный арест — это арест Феликса Кулова, бывшего человека номер два в киргизском правительстве, а в последнее время — мэра Бишкека, поскольку он был основным кандидатом в президенты. Кулов и его сторонники обвинили Кулова в фальсификации результатов голосования, когда он не смог получить место на недавних парламентских выборах, и теперь успешное административное или уголовное преследование лишит Кулова права претендовать на дальнейшую должность.

Отказ Кыргызстана от демократии создает реальные проблемы для иностранного сообщества, поскольку политическая система Кыргызстана действительно была самой выгодной чертой этой маленькой, изолированной и бедной страны. Если не произойдет быстрого разворота политических событий, западному сообществу будет трудно сохранить ранее твердую поддержку режима Акаева. Политические репрессии в Кыргызстане не обязательно должны быть рецептом гражданской войны или даже гражданских беспорядков. Однако это способ гарантировать, что бедная страна просто станет еще беднее и будет больше зависеть от могущественных соседей.Кыргызстан может даже стать несостоятельным государством, тем более что рост торговли наркотиками через Среднюю Азию ведет к криминализации экономики, особенно на юге Кыргызстана.

Казахстан

Нынешняя модель поведения в Кыргызстане аналогична казахстанской. В 1999 году президент Нурсултан Назарбаев провел весьма сомнительные парламентские и президентские выборы. Здесь тоже была резко ограничена общая оппозиция в своем участии и главный политический оппонент президента, в данном случае бывший премьер-министр Акежан Кажегельдин был арестован с целью помешать ему баллотироваться на должность.В отличие от ареста Кулова, задержание Кажегельдина было непродолжительным, хотя власти продолжают беспокоить его окружение.

Однако во многих отношениях репрессии в Казахстане вызывают меньше беспокойства, чем в Кыргызстане. Проблема в том, что характер участия в Кыргызстане был напрямую связан с политикой реформ. Напротив, в Казахстане было несколько источников участия просто из-за сложности бывшего общества. Казахстан является имплицитно плюралистическим, учитывая огромные размеры страны (примерно две трети континентальной части США), ее экономическую сложность и этническое разнообразие.

Этот неформальный плюрализм не заменяет формальный плюрализм, но он помогает сохранить потенциал для демократического развития в отсутствие благоприятной среды. Такой благоприятной среды больше нет в Казахстане. Первоначально, примерно до 1995 года, правительство Казахстана проводило политику поощрения развития плюралистических институтов или, по крайней мере, не стремилось активно ограничивать их развитие.

С этого времени правительство заняло оборонительную позицию на политической арене, хотя значительно увеличило масштабы независимой экономической деятельности.Исполнительная власть была усилена, законодательная власть уменьшена, а судебная власть служит интересам действующего режима. Казахстанские СМИ также становятся менее свободными со временем. Экономическая реформа была эпизодической, но в основном линейной, и в настоящее время иностранцам намного легче вести бизнес в Казахстане, чем где-либо еще в регионе. Это не означает, что инвестиции безопасны или что игровое поле находится на первом уровне. И здесь президентская семья становится все более влиятельной, как и те, кто приближается к «двору».»Валютой можно свободно торговать, собственность относительно неприкосновенна, а разнообразие экономики таково, что по всей стране начинают развиваться независимые экономические заинтересованные стороны. Региональные экономики также начинают развиваться. Пока что нет ни регионов, ни независимых политических субъектов имеют большое политическое влияние. Они также все еще слишком осторожны, чтобы активно его добиваться, но они, вероятно, будут силой, с которой придется считаться в то время, когда власть начнет уходить от президента Назарбаева.

Во многом будущая стабильность Казахстана зависит от успеха экономической реформы, а также от того, сможет ли правительство помочь все более обнищавшей от трети до половины населения поддерживать минимальный уровень жизни. Растущая криминализация экономики также представляет угрозу для Казахстана, хотя Казахстан более удален от рисков экстремистских или террористических групп, чем Кыргызстан. Однако беспорядки в соседних странах также омрачат перспективы иностранных инвестиций в Казахстан и сделают потенциально разнообразную экономику страны более зависимой от разработки нефти и газа, трубопроводов и трубопроводной политики.Это вызовет беспокойство, поскольку экономическое развитие — лучший рецепт успеха Казахстана и, в конечном итоге, развития гражданского и плюралистического общества.

Туркменистан

Во многих отношениях Туркменистан является самым непрозрачным из центральноазиатских обществ. У него анахроничная политическая система. Сапармурад Ниязов, взяв имя Туркменбаши (главный туркмен) в стиле Ататюрка, создал культ личности, который делает его больше похожим на космическую версию традиционного средневекового хана.Его 75-футовое золотое подобие восседает на вершине Арки нейтралитета, которая вращается вместе с солнцем, отбрасывая тень Ниязова на большую часть центра Ашхабада, столицы страны. В честь Ниязова названы самые известные учреждения, его фото выставлены практически на каждом важном перекрестке и на всех, кроме самых незначительных, туркменских денежных знаков. СМИ жестко контролируются, и в стране нет интеллектуальной жизни, о которой можно было бы говорить.

В первые годы независимости, когда казалось, что нефтяные и газовые богатства не за горами и что будет достаточно доходов для повышения общего уровня жизни этой небольшой малонаселенной страны, особенности туркменской политической системы казались меньше беспокойства для потенциальных политических и экономических заинтересованных сторон.В этой стране никогда не было большой политической оппозиции, и соперники Ниязова из числа представителей старой элиты коммунистической партии были вынуждены покинуть страну. Президент сумел использовать иностранный интерес к нефтегазовым ресурсам Туркменистана для накопления личного состояния своей семьи и близких друзей. Однако другие отрасли экономики (особенно хлопковый сектор) позволили ведущим региональным семьям (часто влиятельным из-за своего племенного происхождения) продолжать сохранять некоторое экономическое влияние.Ниязов пытался держать их на расстоянии вытянутой руки, периодически меняя кадры, близкие к нему (включая представителей этих семей), но эти влиятельные региональные семьи наверняка попытаются утвердить свое влияние в любой последующей борьбе за престолонаследие. Однако у них не будет демократических институтов, которые можно было бы использовать в этих усилиях.

Таджикистан

Во многих отношениях Таджикистан добился наибольших успехов в создании гражданского общества, во многом потому, что единственным выходом из кризиса, порожденного гражданской войной, было создание коалиционного правительства.Сама гражданская война отчасти была результатом желания определенных элитных групп (в том числе тех, кто окружает действующего президента Имамали Рахмонова) избежать договоренностей о разделе власти, особенно с исламистами. Таджикистан — единственная страна в регионе, которая позволяет исламистам формально управлять обществом, а исламисты включены в парламент и в кабинет министров. Нынешняя коалиция, хотя и недостаточно представляет давно доминирующую узбекскую (или ориентированную на узбеков) элиту из северного Таджикистана (провинция Худжанд).Правительство Душанбе также осуществляет очень слабый контроль над памирским населением страны (которое проживает в Бадахшанской области). Таджикистан также имеет наиболее криминализованную экономику в регионе, создавая государство в государстве. Наркотики преобладают в приграничных с Афганистаном районах, и мэр Душанбе, как говорят, удовлетворяет свои муниципальные потребности, взимая налог с торговли наркотиками. Всепроникающая атмосфера беззакония заставляет других лидеров Центральной Азии бояться таджикского примера, а не стремиться подражать более открытому и инклюзивному политическому стилю страны.

Если США попытаются изменить ситуацию

Этот краткий обзор региона удручает с точки зрения построения демократии. Хотя было бы несправедливо утверждать, что усилия США в этом отношении не принесли никакой пользы, также очевидно, что они еще не принесли желаемого эффекта. За последние два года два государства, которые продемонстрировали самые многообещающие демократические реформы, Казахстан и Кыргызстан, отступили от своих ранее взятых обязательств. Два наименее заинтересованных в демократических реформах, Узбекистан и Туркменистан, начали все больше действовать как государства безопасности.Границы по всему региону ужесточаются, но эти два государства также пристально следят за внутренними перемещениями людей. Таджикистан добился определенных успехов в построении демократических институтов, но неясно, сможет ли таджикское государство оправиться от пережитой гражданской войны.

Это не означает, что все усилия США были напрасны. В большинстве стран региона существует традиция развития независимых СМИ, даже если то, что они могут транслировать, все еще ограничено.Новое поколение юристов и других экспертов в области права проходит обучение, и со временем они смогут более решительно лоббировать необходимость правовой реформы. Число людей, получивших формальное образование в области бизнеса и экономики, также растет, и они, похоже, тоже наверняка настаивают на необходимости проведения правовых реформ в области защиты собственности. Следующее поколение администраторов во всем регионе должно быть лучше обучено, чем нынешнее, и они смогут использовать опыт и участие тех, кто активно работает в растущем секторе неправительственных организаций.Этот сектор растет во всем регионе, хотя его жизнеспособность наиболее высока в неполитических секторах.

В интересах США продолжать наши инвестиции в человеческий капитал в Центральной Азии. Однако не следует преувеличивать влияние, которое могут иметь эти учебные программы. Молодые люди, знающие о Западе и понимающие, как функционирует плюралистическое общество, несомненно, будут более эффективными собеседниками, но им не нужно быть лучшими и более надежными партнерами для США.Институты, развивающиеся в Центральной Азии, как правило, не поддерживают демократические ценности, и по мере того, как молодые люди попадают в них, они с большей вероятностью будут подчиняться существующим институциональным моделям поведения, чем реформировать их.

Это не означает, что США не должны вмешиваться в Центральную Азию. Но при этом мы должны помнить о том, насколько медленно и не полностью общества трансформируются, даже в эпоху глобальной информации. В Центральной Азии развиваются пять новых государств, каждое со своим уникальным сочетанием старого и нового, традиционного и современного, западного и незападного, демократического и недемократического.Этническая, религиозная и национальная привязанность демонстрирует свою изменчивость, и по мере своего развития они приведут к формированию и изменению политических, а также экономических институтов. Первые большие преобразования или потрясения, вероятно, произойдут с уходом нынешней группы официальных лиц. А пока еще рано говорить о долгосрочных перспективах демократии в регионе.