Китай это азия или европа: Недопустимое название

От Большой Европы к Большой Азии? Китайско-российская Антанта — Московский Центр Карнеги

Разлад между Россией и Западом из-за украинского кризиса 2014 г. Имеет далекоидущие геополитические последствия. Россия вернулась к своему традиционному положению евразийской державы, занимающей место между Востоком и Западом, и, столкнувшись с политическим и экономическим давлением США и Европы, склоняется в сторону Китая. Это не означает создания нового российско-китайского блока, но эпоха интеграции посткоммунистической России с Западом, несомненно, завершилась. В новую эпоху Россия будет стремиться к расширению и углублению отношений с незападными странами, сосредотачивая основное внимание на Азии. И западным лидерам следует отнестись к этим изменениям со всей серьезностью.

Поворот России в сторону Азии

• Поворот в сторону Азии случился раньше украинского кризиса, но с его началом приобрел более выраженный характер. Отчасти это связано с тем, что Китай — крупнейшая экономическая держава из тех, что не входят в коалицию, которая ввела санкции против России в результате кризиса.
   
• «Брак по расчету» Москвы и Пекина превратился в куда более тесное партнерство, включающее сотрудничество в области энергопоставок, развития инфраструктуры и обороны.
   
• На смену путинской концепции «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока, состоящей из ЕС и возглавляемого Россией Евразийского экономического союза, приходит «Большая Азия» от Шанхая до Петербурга.
   
• Россия теперь с большей вероятностью поддержит Китай в ходе обостряющегося соперничества между Пекином и Вашингтоном, и это укрепит позиции КНР.

Основные выводы

• Конфронтация России с Соединенными Штатами будет способствовать сглаживанию российско-китайского соперничества, в основном к выгоде Пекина. Но это не означает, что Китай в этом тандеме будет гегемоном — скорее всего Москва найдет способ создать «особые отношения» со своим партнером.
  
   
• С учетом экономической мощи Китая и «державного опыта России» группа БРИКС (в которую кроме России входят Бразилия, Индия, Китай и ЮАР) будет все активнее бросать вызов G7 в качестве параллельного центра «мирового управления».
   
• Шанхайская организация сотрудничества, к которой в этом году присоединятся Индия и Пакистан, постепенно превращается в главный форум континентальной Азии по вопросам развития и безопасности.
   
• За счет развития отношений с незападными странами Россия будет активно продвигать концепцию миропорядка, направленную на ослабление мировой гегемонии США и ее замену консенсусом великих держав.

Введение

Украинский кризис, начавшийся в 2014 г., сместил геополитическую ось Евразии. Россия, предыдущую четверть века пытавшаяся интегрироваться в состав Запада и полностью стать частью Европы, вернулась на традиционные позиции евразийской державы, расположенной между Востоком и Западом. Более того, столкнувшись с политическим и экономическим давлением США и их союзников, Россия сближается с Китаем.

Сегодня Москва стала ближе к Пекину, чем к Берлину. Это не говорит об образовании нового российско-китайского блока, направленного против Запада, но чревато последствиями как для Европы, так и для Азии, а также для Соединенных Штатов.

Влияние этих изменений заметно ослабляется тяжелым финансово-экономическим положением России. Сегодня она столкнулась с целым букетом проблем: торможением экономического роста, западными санкциями, резко сокращающими доступ российских компаний к современным технологиям, инвестициям и кредитам, а также, что самое ужасное, сильным падением цен на нефть, отправившим рубль в пике. В результате США и Запад в целом относятся к повороту России в сторону Азии достаточно спокойно, чтобы не сказать пренебрежительно. Считается, что Россия в ее нынешнем состоянии, куда бы она ни двигалась, не в силах серьезно изменить ситуацию для США.

Знающие американцы — и те немногие из них, кого волнует происходящее, — смотрят на сближение России и Китая скорее с любопытством, чем с тревогой. Что же касается Европы, то многие там относятся к этому сближению по принципу «флаг вам в руки», полагая, что оно вскоре сменится отчужденностью и Россия даст задний ход, «покается» и вернется к своим европейским корням. Но, при всем хладнокровии Запада, трансформация Евразии идет полным ходом, и ее последствия затронут очень многих.

Какое значение имеет фундаментальное изменение в международных отношениях России для связей Москвы с Пекином? Конфронтация России с Соединенными Штатами и ее разлад с Европой ставит российско-китайские отношения в совершенно иной стратегический контекст. В ближайшие годы эти отношения скорее всего заметно укрепятся, будут тяготеть к квазиальянсу или квазиинтеграции, причем Пекин будет более могущественным участником этого тандема. Подобное развитие событий приведет к беспрецедентному в новейшей истории — за исключением разве что недолгого периода существования советско-китайского альянса в 1950-х годах — усилению взаимосвязанности внутри Евразии. В процесс экономической интеграции и политического сближения будет вовлечена значительная часть континентальной Азии, и Евросоюзу придется иметь дело с единым экономическим пространством от Петербурга до Шанхая. Для Китая обретение преобладания в Евразии мирным путем станет еще одним шагом к подобающему месту в мире. США, которые еще пятнадцать-двадцать лет назад могли претендовать на роль гегемона в Евразии, будут наблюдать за происходящим со стороны.

От изменения контекста к изменению сути

Поворот России в сторону Азии случился раньше украинского кризиса. Кстати, при обсуждении этого шага Москвы следует помнить: та часть Азии, о которой Россия сегодня волнуется больше всего, лежит в пределах ее собственных границ.

По сути речь идет о политике российского президента Владимира Путина, связанной с необходимостью развивать Сибирь и Дальний Восток и использовать динамику Восточной Азии в качестве катализатора этого развития.

Кроме того, Москва не могла пассивно относиться к Востоку по геополитическим соображениям. Дальний Восток и Восточная Сибирь — регионы, богатые природными ресурсами, но депрессивные в экономическом плане и малонаселенные. При этом географически они соседствуют с самым динамичным регионом в мире, расположенном на территории Китая ¹. В послании Федеральному собранию за 2013 г. Путин назвал Восточную Сибирь и Дальний Восток стратегической зоной развития на XXI в. ²

Тем не менее традиционной задачей внешней политики России является поиск баланса в отношениях Москвы со всеми ключевыми игроками на мировой арене начиная с США, Китая и Европы. Сближение с Азиатско-Тихоокеанским регионом поначалу мыслилось как дополнение, а не альтернатива евро-атлантическому измерению российской внешней политики. Даже в самóм регионе Москва стремилась к балансу в отношениях с основными державами — Китаем, Индией, Японией. В 2014 г. этой сложной системе был нанесен сильный удар, и баланс оказался утраченным — как минимум на время.

Отреагировав на прозападную смену режима на Украине в феврале 2014 г. присоединением Крыма, а затем и поддержкой антикиевского восстания на Донбассе, Россия порвала с системой, сложившейся после холодной войны и основанной на гегемонии США, открыто бросив вызов Вашингтону

3. Важнейшее и решающее значение имела реакция Европы на украинский кризис. В 2013 г. на долю ЕС приходилось до 50% объема внешней торговли России — около 417 млрд долл. (или 326 млрд евро) ⁴. Кроме того, Европа получала из России до 30% потребляемых энергоносителей ⁵. Особенно близка с Москвой была Германия — крупнейшая экономическая держава ЕС, постепенно превращающаяся в его единственного лидера: в России действовало до 6 тыс. немецких компаний. Однако теперь Европа вместе с США ввела санкции против России. Сложившееся за четверть века после окончания холодной войны сотрудничество между Россией и Западом начало быстро рушиться.

Экономические и политические связи между Россией и Германией потенциально могли стать осью путинской концепции «Большой Европы»⁶ — общего пространства в области экономики, культуры и безопасности от Лиссабона до Владивостока. Эта схема предусматривала связку сырьевых ресурсов России с европейскими промышленностью и технологиями; Россия должна была обеспечить ЕС геополитический и стратегический канал к Азии и Тихоокеанскому региону. Опорами новой конструкции служили бы трубопроводы «Северный поток» и «Южный поток» в Италию (второй проект теперь отменен), контролируемые «Газпромом». Москва намеревалась предоставить европейцам — в форме обмена активами — доступ к своей сырьевой базе в обмен на допуск к розничному газовому рынку Европы.

Однако идея подобного объединения с авторитарной Россией при всей ее привлекательности для немецкого делового сообщества была весьма скептически воспринята политическим классом и СМИ Германии. В конечном счете канцлер Ангела Меркель дала понять, что данная схема ее не интересует. В Европе начала складываться своеобразная коалиция против «особых отношений» России и Германии, куда вошли не только Польша и страны Балтии, вечно опасающиеся нового варианта печально знаменитого пакта Риббентропа — Молотова 1939 г., но и традиционные «русоскептики» в Британии, Швеции и других странах. США, традиционно воспринимавшие любое сближение между Берлином и Москвой с некоторой озабоченностью, также заняли скептическую позицию, неоднократно отмечая, что энергетическая зависимость Европы от России — признак уязвимости. Украинский кризис положил конец этим тревогам, поскольку вынудил Германию занять жесткую позицию по отношению к России.

В результате гибели пассажирского авиалайнера компании «Malaysia Airlines» в июле 2014 г. отношение Европы к политике России на Украине резко ужесточилось. Теперь она уже не следовала скрепя сердце в фарватере американской кампании по оказанию давления на Москву, а, возглавляемая Берлином, стала последовательным и непреклонным критиком действий России. Изменение позиции Германии можно объяснить крайним разочарованием Меркель из-за того, что Путин возвратился в Кремль, а не позволил бывшему президенту Дмитрию Медведеву баллотироваться на новый срок, стремлением Германии стать единоличным лидером ЕС, для чего требовалась поддержка Польши и других стран, и своеобразной склонностью сегодняшней Германии к морализаторству, которую оскорбил возврат России к Realpolitik.

В результате важнейшие отношения Москвы с Берлином рухнули. С 1989 г. — когда генсек Михаил Горбачев выступил с идеей «общеевропейского дома», а затем позволил Германии воссоединиться, — Россия двигалась к некоей неформальной ассоциации с Западной Европой и прежде всего с Германией ⁷. Но к 2014 г. между нею и ее главным зарубежным партнером наступила отчужденность.

Администрация Барака Обамы поначалу надеялась, что Китай осудит аннексию Россией Крыма и ее вмешательство в события на востоке Украины. Вашингтон рассчитывал на твердую поддержку Пекином принципов территориальной целостности государств и невмешательства в их внутренние дела. Однако этот расчет оказался неверным. Пекин отказался публично осуждать действия России. В ходе голосования на Генеральной Ассамблее ООН в марте 2014 г. он предпочел воздержаться — как и еще 57 стран-участниц ⁸.

Очевидно, эта позиция была в целом аналогична реакции Китая на применение Россией силы в 2008 г. в ответ на нападение Тбилиси на поддерживаемый Москвой мятежный регион Южную Осетию, обернувшееся гибелью российских миротворцев и спровоцировавшее вторжение на территорию самой Грузии. Тогда Китай номинально занял позицию нейтралитета, отказавшись признать независимость Южной Осетии и Абхазии, но в частном порядке дал понять России, что относится к ее действиям с пониманием. Однако в 2014 г., когда американо-российская конфронтация стала постоянным фактором международных отношений, ставки в игре намного повысились, и Пекину нужно было принять серьезное, тщательно продуманное решение.

Интересы Китая

На первый взгляд действия России противоречили принципам внешней политики Пекина. Однако китайские лидеры не могли не учитывать события в Киеве, спровоцировавшие подобную реакцию Москвы. Для них поддержанная Западом «цветная революция» вроде украинского Евромайдана представляла собой более серьезную угрозу стабильности (в том числе — потенциально — и в самом Китае), чем ответные действия Москвы. В глазах как минимум некоторых китайских чиновников решимость Путина в крымском вопросе была достойна восхищения, а то и подражания. И самое главное — конфронтация между Россией и США избавила Китай от тревоги, что путинский прагматизм может побудить Москву искать договоренности с Вашингтоном. Кроме того, она резко сузила возможности России на международной арене, сделав ее более склонной к партнерству с Китаем на выгодных для Пекина условиях.

Конечно, Китай не захотел поддержать Россию напрямую. Если бы Пекин открыто встал на сторону Москвы, это повредило бы крайне важным для него отношениям с Вашингтоном. Он высоко ценит партнерство с Соединенными Штатами, стараясь превратить его, как выражается председатель КНР Си Цзиньпин, в «новый тип отношений между великими державами». Китай рассчитывает на длительный период тесного сотрудничества и мирного соревнования с Вашингтоном, надеясь в конечном счете занять равное с ним положение. В то же время, если России придется больше опираться на Китай, это укрепит позиции Пекина в его сложном взаимодействии с США.

С учетом всех факторов именно Китай больше всего выигрывает от конфликта России с Западом.

В быстро меняющейся обстановке Москва стала рассматривать Китай как источник финансирования, инвестиций и даже получения некоторых технологий. В условиях западных санкций Китай стал крупнейшей экономической державой, не входящей в антироссийскую коалицию. Кроме того, с 2009 г. Китай является для России торговым партнером номер один: в 2014 г. их двусторонний товарооборот достиг 95 млрд долл. ⁹ В декабре 2014 г., когда курс рубля по отношению к основным мировым валютам резко снизился, Министерство финансов КНР пообещало при необходимости поддержать Россию.

В мае 2014 г., через три месяца после начала украинского кризиса, «Газпром» подписал соглашение о поставке газа в Китай сроком на 30 лет: общая сумма сделки оценивается в 400 млрд долл.¹⁰ Хотя многие детали соглашения не разглашаются и нередко высказываются сомнения относительно его реализации, эта сделка, несомненно, представляет собой поворотный момент исторического масштаба в энергетической геополитике России. Газовый прорыв в Китай можно сравнить лишь с таким же прорывом Москвы в Западную Европу в конце 1960-х годов. Можно с уверенностью сказать, что «Газпром» согласился на более низкую цену за газ, чем он надеялся, но концерну удалось подписать договор еще до резкого падения нефтяных цен, к которым привязываются и тарифы на голубое топливо.

Китай выиграл от последствий украинского кризиса и в других аспектах. На саммите Организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества в Пекине в ноябре 2014 г. Си на различных мероприятиях в буквальном смысле занимал центральное место — между Обамой и Путиным: такой вот зримый результат. По мнению большинства западных наблюдателей, треугольник Вашингтон — Москва — Пекин, существовавший в годы холодной войны, канул в Лету, но сегодня в отношениях между тремя державами вершину занимает Китай, а не Соединенные Штаты — его отношения с двумя другими государствами лучше, чем их отношения друг с другом. Это, кстати, соответствует заветам бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера.

Поворот России с Запада на Восток совпал с общей активизацией внешней политики Китая. При председателе Си КНР заняла позиции, позволяющие ей решительнее продвигать и отстаивать свои интересы.

Отношения Китая с США приобретают все более конкурентный характер. Система альянсов, возглавляемых Вашингтоном, препятствует расширению влияния Китая на востоке, в Тихоокеанском регионе. Однако его путь на запад свободен от американского вмешательства и обещает расширить доступ Китая к сырью и рынкам сбыта, а также усилить его влияние в континентальной Азии. Укрепление связей с Россией полностью вписывается в эту стратегию.

В политических взаимоотношениях Пекин и Москва давно уже преодолели последствия советско-китайского раскола и последующей конфронтации 1960—1980-х годов. Конструктивное партнерство, установившееся в начале 1990-х, к концу этого десятилетия переросло в партнерство стратегическое. С 2001 г. между двумя странами действует договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, а демаркация их границы была завершена в 2004 г.

Другие азиатские игроки

Отчасти в результате украинского кризиса поворот России в сторону Азии означает в первую очередь сближение с Китаем. Но другая причина этого сближения — отсутствие у России других реальных партнеров в регионе.

Япония, пытавшаяся добиться какого-то стратегического компромисса с Россией вплоть до встречи премьер-министра Синдзо Абэ с Путиным на Сочинской олимпиаде в феврале 2014 г., после начала украинского кризиса не имела иного выхода, кроме как проявить солидарность со своим единственным союзником, Соединенными Штатами, в вопросе об антироссийских санкциях. Визит Путина в Японию, намеченный на осень 2014 г., был отложен, и ожидания того, что две страны в конце концов покончат с наследием Второй мировой войны, заключив мирный договор и урегулировав вопрос о границе, ослабли. Российский Военно-морской флот провел совместные учения с флотом Народно-освободительной армии Китая в Восточно-Китайском море, а в 2015 г. Пекин и Москва планируют вместе отметить семидесятилетний юбилей победы над японским империализмом и милитаризмом во Второй мировой войне.

Отношения России с Южной Кореей пострадали из-за украинского кризиса не так сильно, как отношения с Японией. Москва активно действует в Пхеньяне, чтобы улучшить свои переговорные позиции с Сеулом, который нужен ей в качестве источника технологий и инвестиций. Однако возможности использовать отношения с Южной Кореей для развития восточных территорий России не беспредельны, да и Вашингтон далеко не во всем одобрит сотрудничество Сеула с Москвой. Аналогичным образом другие высокоразвитые страны, связанные союзом с США, — Сингапур и Тайвань — вынуждены проявлять осторожность во взаимодействии с Москвой, чтобы не попасть в немилость к Вашингтону.

Что же касается тех стран, для которых подобные тревоги менее актуальны, то России еще предстоит вывести традиционно дружественные отношения с ними на качественно новый уровень. Это прежде всего относится к двум другим стратегическим партнерствам России в Азии — с Индией и Вьетнамом.

Москва пока не отреагировала на приоритетную заинтересованность премьера Нарендры Моди в ускорении экономического развития Индии. Модель российско-индийских отношений со времен холодной войны практически не изменилась, и Москва рискует оказаться вытесненной из внешнеполитических приоритетов Нью-Дели. Кроме того, на российско-индийских связях может негативно отразиться усиление опоры Москвы на Китай в условиях конфронтации с Соединенными Штатами.

Вьетнам, несомненно, важен для России, но он относится к разряду держав «среднего размера». Вьетнам для России — это ворота в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), с которой Москва стремится наладить сотрудничество. Тем не менее имеющиеся у Москвы инструменты для построения близких отношений со странами Юго-Восточной Азии довольно ограниченны из-за экономической и финансовой слабости России. Кроме того, в контактах с Ханоем Москве необходимо проявлять больше осторожности, чтобы не испортить отношения с Китаем.

В Центральной Азии Казахстан присоединился к возглавляемому Москвой Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), за ним вскоре последовала Киргизия, а затем придет черед Таджикистана. Тем не менее украинский кризис и экономические трудности, с которыми столкнулась Россия, побуждают Астану выражать сомнения по поводу этой связи с Москвой.
Сегодня у государств Центральной Азии есть более веские основания искать в укреплении отношений с Пекином не просто баланс, но и определенные гарантии в отношении Москвы. Вывод в 2014 г. боевых подразделений международной коалиции во главе с США из Афганистана вынуждает и Кабул обратить взгляд на Пекин. Так, новый президент Афганистана Ашраф Гани нанес первый зарубежный визит после вступления в должность в 2014 г. именно в Китай.
Таким образом, изменение контекста внешней политики России в Азии и мире в целом побуждает ее придавать Китаю более приоритетное значение, чем это было в последние полвека. Параллельно с этим формальным аспектом меняется и суть российско-китайских отношений: они становятся теснее. Их развитие за последние двадцать пять лет — один из редких примеров способности двух великих держав-соседей улучшить отношения друг с другом, а затем поддерживать их на «ровном киле», хотя влияние одной из них усилилось, а вторая прошла через тяжелый и болезненный период постимперской адаптации.

Уже не просто «Ось по расчету»

¹¹

На Западе давно уже повторяют, как заклинание: российско-китайское партнерство останется ограниченным, и заинтересованность этих двух стран в хороших отношениях с США намного перевешивает их интерес друг к другу. Более того, предполагалось, что китайцы относятся к россиянам все пренебрежительней, а те, в свою очередь, все больше опасаются китайцев. Если когда-то эта точка зрения и отражала реальность, то сейчас уже нет. У Китая и России есть не только множество общих основополагающих интересов, во многом сближается и их мировоззрение.

Прежде всего обе страны придают огромное значение силе государства и его полной свободе действий на международной арене. Поэтому главным приоритетом для Москвы и Пекина является сохранение существующих политических режимов в обеих странах. И Кремль, и Чжуннаньхай рассматривают постоянные кампании Запада за демократизацию и права человека в России и Китае как политические инструменты США, направленные на дестабилизацию обстановки в этих двух странах. Руководство России и Китая проявляет недовольство критикой со стороны западных правительств, осуждает «необъективную» позицию западных СМИ, финансирование неправительственных организаций из-за рубежа и использование мобилизующих возможностей Интернета для подстрекательства к революциям. В обеих столицах это расценивается как покушение на их суверенитет, и принимаются меры для ограничения или прекращения подобной деятельности. В 2011—2012 гг. Владимир Путин связал протестные манифестации в Москве с поддержкой российского гражданского общества Соединенными Штатами. Пекин же в 2014 г. усмотрел руку «иностранных кукловодов» за протестным движением в Гонконге ¹².

С точки зрения миропорядка Китай и Россия еще с конца 1990-х привержены концепции многополярности в качестве оптимальной структуры мирового сообщества государств. Однако до 2014 г. Россия одновременно стремилась найти свое место в западной системе за счет членства в таких организациях, как «большая восьмерка» — неформальная группа ведущих промышленно развитых стран, а также стратегического партнерства с США, ЕС и НАТО. Москва хотела присутствовать в обоих лагерях — западном и незападном — и надеялась извлечь выгоду из этого уникального положения.

Китай наблюдал за этими усилиями со скепсисом, но и с настороженностью — хотя и сам продвигался к центру мировой системы за счет постоянного укрепления экономических и финансовых связей с Соединенными Штатами. В 2014 г., видя, как рушатся партнерства Москвы с Западом, Пекин, наверное, ощущал определенное злорадство, но, как и всегда, не проявлял радость публично.

Теперь, когда Москва уже не может находиться по обе стороны водораздела между Востоком и Западом, оценки международной политики Вашингтона в Китае и России необычайно сблизились. Конечно, Пекин и Москва не на все важные международные вопросы смотрят одинаково. Но в обеих столицах считают, что американская политика порождает хаос, приводя в качестве примера ситуацию на Ближнем Востоке. В Азии, согласно этой точке зрения, Соединенные Штаты стараются дестабилизировать обстановку на периферии Китая (например, в Гонконге, Тибете и Синьцзяне), изолировать КНР за счет консолидации возглавляемых Вашингтоном альянсов и сорвать усилия Пекина по налаживанию отношений с соседями. В Евразии США стремятся продвинуть НАТО ближе к границам России и сорвать интеграционные планы Москвы в регионе, например, в отношении Украины.

Впрочем, здесь есть и одно важное различие: Китай, опираясь на свою возросшую мощь, хочет вернуть себе «естественное» преобладающее положение в Азии, а затем и в мире. Россия же больше не участвует в гонке за мировую гегемонию и стремится утвердиться в качестве одного из центров силы в Евразии и участника глобального концерта держав. В конце концов характер российско-китайских отношений будет зависеть от того, как эти две концепции сочетаются на практике в евразийском регионе.

В условиях конфликта России с Западом из-за Украины Пекин предпочел поддержать Москву, хотя формально занимает позицию нейтралитета. С учетом своей истории и геополитического положения Китай не одобряет сепаратизм, аннексии и военные интервенции в других странах — если, конечно, речь не идет о самом Пекине. Кроме того, Путин, вероятно, не консультировался с Си до принятия судьбоносных решений по Крыму и Восточной Украине. Тем не менее Пекин оценивает ситуацию в целом и формулирует свою позицию на основе интересов Китая (в его понимании), а не чисто абстрактных принципов.

Кроме того, ни в геополитическом, ни в экономическом плане, ни по соображениям безопасности Китай не заинтересован в том, чтобы Вашингтон сломил волю Москвы, и уж тем более в разрушении или распаде России. Прозападно ориентированная или, что вероятнее, охваченная хаосом Россия представляла бы для Китая серьезную угрозу в плане безопасности. Кроме того, Пекин воспринимает давление Вашингтона на Москву не просто как попытку сломить волю России и заставить ее подчиняться американским правилам игры, но и как предупреждение другим незападным конкурентам США, в первую очередь Китаю. С этой точки зрения «показательная кара» Москве служит инструментом сдерживания Китая. Китайцы не ожидают, что США нанесут России поражение, и желают, чтобы она сохранила внутреннее единство — это полностью отвечает национальным интересам КНР.

Россия и Китай полагают, что еще на несколько десятков лет Соединенные Штаты останутся самой могущественной страной на планете, но они видят, что контроль Вашингтона над остальным миром быстро слабеет. Москва и Пекин считают, что в мире происходит эпохальный сдвиг от американской гегемонии к более свободному устройству, в рамках которого значение Китая увеличится, а Россия обретет бóльшую свободу действий. Они также видят, что процесс перемен набирает скорость. По словам одного из ведущих российских теоретиков внешней политики, «за последний десяток лет [с падения Багдада в ходе американского вторжения в Ирак в 2003 г.] произошло самое быстрое в истории ослабление державы-гегемона»¹³.

Кроме того, между председателем Си Цзиньпином и Путиным возникла явная взаимная симпатия, чего не было в отношениях президента России с двумя предыдущими главами КНР, с которыми ему довелось иметь дело, — Цзян Цзэминем и Ху Цзиньтао. И впервые со времен Дэн Сяопина у Китая вновь появился единоличный лидер, способный действовать как монарх, а не просто первый среди равных. В России же после четырех лет несколько неуклюжей «медведевской интерлюдии» подлинный глава страны снова занимает официальный высший пост. Таким образом, возвращение Путина в Кремль и приход Си Цзиньпина к партийному и государственному рулю КНР в 2012 г. обеспечили новые структурные элементы и личностный фактор, укрепляющие российско-китайский контакт на самом верху ¹⁴. Путин и Си намерены остаться у власти вплоть до 2020 г. и позднее, что придает двусторонним отношениям желательную «кадровую устойчивость», как выразился один дипломат ¹⁵.

Путь к «Большой Азии»

Достигнув нового уровня в 2014 г., отношения между Москвой и Пекином скорее всего будут и дальше продвигаться вперед на целом ряде ключевых направлений. Вместо «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока мы видим формирование «Большой Азии» от Шанхая до Петербурга.

В энергетической сфере сотрудничество приобретает черты потенциального альянса. Китай не только впервые начал покупать российский газ (до 2014 г. он экспортировался исключительно в Европу), но и увеличил потребление российской нефти. Китайские компании получают доступ к углеводородным российским ресурсам, чего они долго не могли сделать из-за политики Путина и действующих в России норм регулирования. В феврале 2015 г. вице-премьер Аркадий Дворкович заявил, что китайские фирмы теперь могут приобретать контрольные пакеты акций стратегических нефтегазовых месторождений России кроме тех, что расположены на континентальном шельфе ¹⁶. В результате санкций рухнуло партнерство российской государственной нефтяной компании «Роснефть» с BP и американской «ExxonMobil», что скорее всего откроет китайцам путь к некоторым сферам этого бизнеса, ранее резервировавшимся для европейцев и американцев. В ситуации, когда Европа старается ослабить зависимость от импорта энергоносителей из России, поворот на восток представляется вполне разумной стратегией для «Газпрома» и «Роснефти».

Китай занимается и развитием инфраструктуры в России. Среди таких проектов — скоростная железнодорожная магистраль, которая свяжет Москву с Пекином через Казахстан, современные морские порты на тихоокеанском побережье России, например, Зарубино в Приморском крае, развитие арктического Северного морского пути из Азии в Европу. Все это не только намного приблизит Россию к Китаю, но и весьма усовершенствует систему сообщений внутри Евразии за счет включения в нее Монголии и государств Центральной Азии.

В сфере финансов Китай вряд ли заменит для России Запад, но двусторонние связи в этой области углубляются. Привлекать финансирование в Китае оказалось для российских компаний непростой задачей. Тем не менее КНР выразила готовность предоставлять России кредиты. Более того, расширение использования Россией китайского жэньминьби и гонконгского доллара наряду с соглашением об усилении роли рубля и юаня в двусторонней торговле открывает перспективу постепенного повышения престижа и статуса китайской валюты, возможно, вплоть до превращения в региональную резервную валюту Евразии. Для России это будет означать признание лидерства Китая в области финансов.

При нынешних обстоятельствах китайский план создания «Экономического пояса Шелкового пути» — проекта в области региональной торговли и транспорта — и реализация путинского ЕАЭС в 2015 г. скорее обернутся не соперничеством между Пекином и Москвой, а своеобразным симбиозом российских и китайских интеграционных проектов. Здесь Москве опять же придется пойти на компромисс, позволив государствам Центральной Азии участвовать как в ЕАЭС, так и в Экономическом поясе Шелкового пути.

В обмен на свою поддержку Китай будет настаивать на передаче Россией передовых военных технологий в таких сферах, как противовоздушная и противоракетная оборона, авиация и флот. Пока Москва проявляет осторожность в поставках Пекину самых последних технических новинок, помня о периодах ухудшения двусторонних отношений в прошлом и не желая вызвать недовольство других азиатских держав, в частности, Индии и даже Японии. Но в нынешней ситуации, когда Москва более чем когда-либо нуждается в поддержке Пекина, России, возможно, придется снизить планку в области экспорта оборонных технологий в Китай.

С 2005 г. Китай и Россия регулярно проводят совместные военные учения. В результате они уже добились некоторой степени совместимости и слаженности своих вооруженных сил, и она скорее всего будет увеличиваться. Маневры проходят на восточном побережье Китая и в прилегающих водах, в Центральной России и Центральной Азии. В 2015 г. российский флот и Военно-морские силы Народно-освободительной армии Китая намерены провести совместные учения в Средиземном море. Это изменение географии говорит о готовности обеих стран продемонстрировать всему миру прочность своего военного партнерства, а также стратегическое единство в одном из самых важных и неспокойных регионов Евразии.

На Ближнем Востоке Россия и Китай скорее всего будут теснее сотрудничать, реагируя на конфликты и решая такие вопросы, как иранская ядерная проблема. В Совете Безопасности ООН и на других форумах две страны уже достигли такого уровня взаимодействия, когда им удается гарантированно увязывать позиции по большинству вопросов. В будущем они, возможно, начнут разрабатывать совместные инициативы и стратегии, например, по Сирии и Ирану. Россия с сочувствием относится к идеям Си относительно региональной системы безопасности в Азии, которую, по мнению председателя КНР, должны создавать сами азиатские страны, т. е. по сути без участия США.

В сфере глобального управления Китай и Россия будут совместно работать над усилением влияния незападных международных институтов, например, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — евразийского объединения в сфере экономики, политики и безопасности, а также группы развивающихся экономик БРИКС (куда входят Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР). В 2015 г. членами ШОС станут Индия и Пакистан, после чего она будет включать большинство великих держав Азии. Группа БРИКС, имеющая теперь собственный банк развития, попытается частично стать альтернативой «большой семерки» (после того, как G8 в 2014 г. фактически исключила Россию из своих рядов) и Международного валютного фонда. В 2015 г. саммит БРИКС пройдет в России, но основные экономические и финансовые инициативы группы исходят от Китая.

Решение проблем во взаимоотношениях

Даже в нынешней дружественной атмосфере российско-китайские отношения не лишены ряда объективных проблем. И важнейшая задача — поддержание равноправного партнерства при явном неравенстве партнеров — будет непростой.

Могущество КНР растет, и она давно превзошла Россию; некоторые китайские комментаторы уже называют Москву младшим партнером Пекина. Другие вспоминают, как раньше Китай был окружен зависимыми государствами. Сама Россия в XIII—XV вв. была данницей Монгольской империи, и россияне об этом не забыли. И они явно не желают, чтобы их страна оказалась вассалом Пекина. Влиятельные китайские ученые говорят о формировании новой биполярной системы, построенной вокруг двух сверхдержав XXI в. — США и Китая ¹⁷. В рамках этой схемы другим странам придется решать, к кому присоединяться — к Вашингтону или к Пекину. И у России после 2014 г., похоже, не осталось выбора.

Однако Россия утверждает, что не станет младшим партнером любого государства — а значит, и Китая. При Путине Россия категорически заявляет: она никому не позволит себе приказывать. Страна, которая пошла против США, отстаивая свои интересы, может поступить так снова в отношении любой державы. Усиливающийся в России национализм и распространенная в народе убежденность, что страна подвергается внешней агрессии в политическом и экономическом плане, исключает отказ от усилий по сохранению великодержавного статуса. Пекин обещает Москве равенство, консультации и взаимное доверие, отсутствие какой-либо иерархии в двусторонних отношениях, но по мере дальнейшего изменения соотношения сил между Россией и Китаем эта позиция будет нередко подвергаться испытанию.

В настоящее время Си Цзиньпин, судя по всему, осознает риски, связанные с пренебрежительным отношением к России, но китайцам в любом случае стоило бы помнить о печальном опыте контактов советского лидера Никиты Хрущева с тогдашним председателем КНР Мао Цзэдуном в 1950-х годах. Несмотря на слабость Китая и его серьезную зависимость от СССР, Мао неизменно настаивал, чтобы Москва относилась к КНР как к равной великой державе. Кремль тогда игнорировал это требование и стремился к единоличному лидерству в отношениях, что вызвало разрыв между Китаем и СССР, за которым последовали десятилетия острой взаимной враждебности.

Разрушить нынешние дружественные отношения может и возврат к вопросу о российско-китайской границе. Чтобы сохранить тесное сотрудничество и дружбу, необходимо свято чтить пограничное соглашение, выработанное в 1991—2004 гг. и полностью выполненное в ходе второго президентского срока Путина. В противном случае между сторонами немедленно вспыхнет ссора.

Это китайский военно-политический истеблишмент тоже, очевидно, понимает. Но подобный прагматичный подход сосуществует с распространенной в Китае глубокой убежденностью в несправедливом характере договоров 1858 и 1860 гг., заложивших основы нынешних границ между двумя странами. Типичная для китайской стороны позиция выглядит так: «Неважно, справедливы ли были эти договоры XIX в.: главное — что сейчас мы в Китае сделали свой выбор. Никто в китайском руководстве не хочет возвращать эти территории. Китайцы не настолько глупы, чтобы требовать их назад… Наш девиз: дружить из поколения в поколение, никогда не становиться противниками»¹⁸.

Определенный потенциал для трений и даже конфликта между Россией и Китаем существует в Центральной Азии — регионе, вклинившемся между двумя державами. Китай утвердился в роли главного торгового и инвестиционного партнера стран этого региона, а Россия, в свою очередь, стремится интегрировать эти бывшие советские республики в экономическом, политическом и военном плане в состав таких органов, как ЕАЭС и Организация Договора о коллективной безопасности.

Но и здесь Китай проявляет достаточно такта, чтобы не обидеть россиян. В ШОС Россия наряду с Китаем играет роль неофициального сопредседателя. Пекин также не переходит запретную черту, установленную Москвой, в том, что касается создания политических альянсов и военных баз на постсоветском пространстве. Такая позиция резко контрастирует с западной политикой расширения НАТО и ЕС в бывшем советском пограничье на территории Восточной Европы.

Осознавая собственную относительную слабость по сравнению с Китаем, Россия будет и дальше искать ему своеобразный противовес, развивая отношения с другими крупными государствами Азии, но делать это стало сложнее, чем раньше. Россия может попытаться повысить значение РИК — неформального консультативного объединения с Китаем и Индией, пока носящего в основном церемониальный характер. Теоретически после вступления Индии в ШОС в 2015 г. в рамках этой организации может возникнуть триумвират великих азиатских держав. На деле, однако, Москва скорее продолжит развивать отношения с двумя этими странами параллельно. России придется действовать осторожно. Она хочет сохранить положение главного поставщика оружия и военного снаряжения для вооруженных сил Индии, которая рассматривает Китай как главную угрозу. В то же время Москве, возможно, придется пойти на передачу Пекину более современных военных технологий, что вряд ли понравится Нью-Дели.

После присоединения Токио к санкциям, введенным против России по инициативе США, Москве пришлось снизить свои ожидания относительно результатов, которых она рассчитывала добиться за счет укрепления экономических отношений с Японией. Пекин явно доволен таким развитием событий. Он уже давно и публично выражал скептическое отношение к реалистичности целей России в плане развития экономических связей с Токио. Неофициально же китайцы следили за российско-японскими контактами с опасением, боясь, что Путин станет первым лидером России, которому удастся нормализовать политические отношения с Японией. Они сетовали: «Русские плохо знают японцев, не понимают, насколько они агрессивны и реваншистски настроены»¹⁹. Теперь Пекин спокоен: он оказался прав. Опасность российско-японского сближения, по крайней мере в обозримом будущем, миновала, и китайская сторона хочет приблизить Москву к собственной позиции в территориальных спорах в Восточно-Китайском море.

О том, насколько Москва присоединилась к повестке дня Пекина, можно судить по юбилейным мероприятиям в связи с окончанием Второй мировой войны. Си Цзиньпин стал одним из первых мировых лидеров, заявившим, что в мае 2015 г. он приедет в Москву на торжества в связи с 70-летием победы над фашистской Германией. В то же время Барак Обама и большинство западных лидеров отказались участвовать в праздновании события, которое россияне считают величайшим достижением в недавней истории своей страны и, возможно, важнейшим вкладом в мировую историю. Си, однако, ожидает от Путина ответной услуги: приезда в Пекин в сентябре 2015 г. на юбилей победы над Японией. Китайцы уже призывают российскую сторону «создать единый фронт для укрепления мира в Северо-Восточной Азии»²⁰. Пекин отнюдь не скрывает, что, по его мнению, главная угроза миру в регионе сегодня исходит от Токио.

Возможно, Москве придется менее активно развивать отношения с Вьетнамом, который покупает российское оружие и позволяет российским компаниям проводить разведочное бурение в поисках нефти и газа в Южно-Китайском море — еще одном спорном районе поблизости от Китая. Любое нюансированное изменение в позиции Москвы по отношению к территориальным спорам в Южно-Китайском море покажет, сколько она должна заплатить Китаю за символическую поддержку в трудную минуту.

Прозападные элементы в России, о которых китайцы беспокоились в 1990-х годах, давно уже утратили влияние в московских коридорах власти. Даже знаменитый прагматизм Владимира Путина, позволявший ему в прошлом искать сближения с Вашингтоном и Токио, умеряется реалиями конфронтации с Соединенными Штатами. Теперь, когда либералы и западники в России полностью отодвинуты на обочину политического процесса, а сам Путин примерят тогу «первого националиста» страны ²¹, у Китая остается меньше оснований, чем когда-либо, для беспокойства за свой стратегический тыл. Единственное, что может вызвать у Пекина тревогу, — это усиление русского национализма, направленного против иммиграции, в том числе, хотя и не в первую очередь, из Китая.

Теперь, когда Москва закрыла для себя «европейский вариант», добилась лишь ограниченных результатов со своим интеграционным проектом в Евразии и переживает самый серьезный экономический кризис с начала XXI в., россияне будут внимательно следить за тем, как поведут себя с ними китайцы. Даже те, кто ожидает, что китайское руководство по-прежнему будет в целом относиться к России с уважением, отмечают пренебрежение к своей стране, которое даже не пытаются скрывать многие представители деловых кругов Китая.

Очень важным фактором двусторонних российско-китайских связей станут отношения Москвы и Пекина с Вашингтоном. Ситуация осложняется различием стилей России и Китая во внешней политике. Если Москва не чурается конфронтации и резких, напористых действий, то китайцы предпочитают методы гимнастики тайчи с множеством ложных маневров. Тактика России может напугать китайцев, а сложные ходы Китая — поставить в тупик россиян.

Российская сторона удовлетворена тем, что Пекин в основном игнорирует попытки администрации Обамы отговорить Китай от слишком сильного сближения с Россией. Однако они опасаются, что «большая двойка» сверхдержав — Китай и США — может достичь какой-либо двусторонней договоренности в ущерб России. В неофициальном порядке Москва предостерегает китайцев: не стоит питать иллюзий, что американцы когда-либо согласятся предоставить им равный статус и будут уважать их интересы в том виде, как их формулирует Пекин ²². Естественно, при этом они основываются на собственном опыте как советских, так и постсоветских времен.

Чем больше сближаются Россия и Китай, тем важнее для партнеров развеять существующие в их собственных странах подозрения относительно друг друга. Конечно, сегодня большинство россиян считает Китай дружественной страной, а большинство китайцев так же относятся к России ²³. Тем не менее национализм находится на подъеме не только в России, но и в Китае. В России по мере того, как Москва будет все сильнее опираться на связи с Пекином, могут усилиться давние подозрения, что Китай захватит страну — если не военным, то экономическим и демографическим путем ²⁴. Так, даже серьезные российские эксперты по вопросам стратегии указывают на высокую концентрацию китайских сухопутных войск на севере страны, граничащем с Россией ²⁵. В Китае рост национализма может вновь оживить разговоры о неравноправных договорах и о том, что Россия плохо распоряжается территориями, которые она «отхватила» у Китая в XIX в. В результате даже на уровне практического сотрудничества между двумя странами острые противоречия по-прежнему будут вызывать такие вопросы, как привлечение китайских рабочих к реализации проектов на территории России.

Чтобы построить более близкие отношения, элитам обеих стран нужно куда лучше понимать друг друга и углублять взаимодействие. На данном этапе знания обеих сторон друг о друге довольно поверхностны. Например, хотя в 2011 г. 2,4 млн россиян побывали в Китае, а 845 тыс. китайцев посетили Россию, в нашей стране экспертов по Китаю явно не хватает ²⁶. Прежде в России существовала одна из лучших в мире школ китаистики, но теперь это уже не так ²⁷. В Китае с изучением России дело обстоит несколько лучше, но там поколение лидеров, либо учившихся в Советском Союзе, либо видевших в нем пример для подражания, уже сошло со сцены.

Будущие последствия российско-китайской Антанты

В Евразии смещается центр притяжения. И этот сдвиг существенно повлияет не только на соседей России и Китая, но и на мировую систему в целом.

Теперь, когда в политическом плане Москва стала ближе к Пекину, чем к Берлину, Китай превращается в куда более крупного игрока в масштабе всей Евразии, а не только Восточной Азии. Сегодня у него больше, чем когда-либо, возможностей для доступа к российским ресурсам (от углеводородов до пресной воды) и сообщения с Европой через Центральную Азию, Россию и Арктику. Кроме того, Китай обрел не только абсолютно надежный тыл на севере, но и гигантскую стратегическую глубину. Когда — и если — такое положение будет закреплено, это станет для КНР важным шагом на долгом, но неуклонном пути к первенству на континенте.

Благодаря поддержке Китая — крупнейшей из новых великих держав — Россия может не опасаться изоляции со стороны США и их союзников. Если — что отнюдь не гарантировано — Москва использует нынешний кризис, вызванный тройным эффектом замедления экономического роста, западных санкций и падения нефтяных цен, для проведения структурных реформ и реализации стратегии экономического развития, она станет намного сильнее. Вполне возможно также, что в условиях экономического и политического сближения с Китаем Москва сумеет отстоять свой суверенитет и независимость от Пекина. Это может произойти, поскольку Россия обладает весьма мощным ощущением собственной идентичности, а ее цивилизация и культура сильно отличаются от китайских — что наглядно демонстрируют резкие различия по обе стороны границы между двумя странами.

Этот сдвиг совпадает с продолжающимся отступлением США из ядра Евразии — Центральной Азии и Афганистана, а также сокращением их участия в делах Ближнего Востока и все бóльшим вниманием к приморским азиатским государствам от Японии до Сингапура в попытке не допустить гегемонии Китая над соседями. Одновременно Соединенные Штаты укрепляют НАТО в Европе и призывают своих европейских союзников поддержать Украину и другие постсоветские государства, ориентирующиеся на Запад.

Все это, однако, по сути — «круги перед заходом на посадку». Двадцатилетний период господства США на евразийской «великой шахматной доске» закончился ²⁸.

Перед Евросоюзом возникает перспектива длительного охлаждения отношений с Россией. Идея некоей ассоциации или даже симбиоза между Россией и ЕС отодвигается за пределы обозримого будущего. То же относится к «Большой Европе», состоящей из ЕС и возглавляемого Россией нового образования — ЕАЭС. Вместо этого ЕС и Россия становятся конкурентами в ряде областей от геополитики до ценностных систем. В результате Евросоюзу приходится еще сильнее опираться на США и механизм НАТО, положив под сукно любые мысли о большей самостоятельности от союзника по другую сторону Атлантики и превращении в полноценного стратегического игрока.

Япония, как и Европа, упустила свой шанс с Россией. Надежды Абэ на построение хороших отношений с Россией в качестве одного из противовесов взлету Китая рухнули после того, как Токио принял решение присоединиться к санкциям против Москвы. Вместо этого японцам придется иметь дело с дальнейшим сближением Пекина и Москвы и возможностью, что Россия займет более враждебную позицию в отношении Японии, т. е. именно того сценария, которого Токио стремился не допустить. Как и Европе, Японии придется укреплять военно-политический альянс с Соединенными Штатами. В случае китайско-японского конфликта из-за островов Сенкаку (в Китае их называют Дяоюйдао) Россия формально будет, как и раньше, придерживаться нейтралитета. Но в будущем этот нейтралитет может приобрести более благожелательный характер по отношению к Пекину.

Для Индии российско-китайская Антанта представляет собой вызов другого рода. Индия хочет расширить свои экономические возможности, и одним из важнейших элементов этой стратегии является развитие торговли с Китаем. Вместе с тем Индия продолжает покупать российское оружие и поддерживает с Москвой тесные политические связи. У Нью-Дели нет реальных оснований опасаться создания российско-китайского альянса, направленного против Индии. Однако сближение этих двух государств может побудить Индию к более активной роли в треугольнике великих континентальных держав Азии в рамках ШОС, РИК и других форматах.

На Корейском полуострове Китай и Россия будут и дальше действовать параллельно, но не шагать в ногу. Идея, которую вынашивают некоторые представители командования Народно-освободительной армии Китая, о создании «северного треугольника» (Китай, Россия и КНДР), противостоящего «южному треугольнику» (США, Япония и Южная Корея), почти повторяющая конфронтацию НАТО и Варшавского договора в Европе в годы холодной войны, явно нереалистична. Подобно Пекину Москва будет исходить из собственных интересов, не противоречащих китайским, но и не полностью совпадающих с ними. Вот один пример: Россия относится к идее воссоединения двух Корей позитивнее, чем Китай. В свою очередь, Сеул и Пхеньян будут держать открытыми каналы взаимодействия как с Китаем, так и с Россией. Однако в случае кризиса между Северной и Южной Кореей или внутри самой КНДР Китай и Россия будут координировать свои действия, причем Москва скорее всего пойдет в фарватере Пекина, имеющего на Корейском полуострове более важные интересы, чем Россия.

В то же время Москва последовательно поддерживает позицию Пекина в отношении Тайваня — так было даже в период продолжительного разрыва между КНР и СССР. Нынешние контакты Тайбэя с Москвой носят строго неполитический характер. Теперь, после присоединения Крыма в 2014 г. и в духе российско-китайской Антанты, можно ожидать, что Россия поддержит практически любые шаги в отношении Тайваня, которые решит предпринять Пекин.

В Южно-Китайском море воздействие этой Антанты скорее всего будет более нюансированным. Страны АСЕАН представляют собой третью важную сферу экономических интересов России в Азии после Китая и Индии. Москва не бросит на произвол судьбы Вьетнам — своего союзника времен холодной войны и нынешнего покупателя вооружений, также представляющего собой для России важные ворота в регион. Нейтралитет России в морских территориальных спорах в этом регионе скорее всего будет строже, чем в случае с островами Сенкаку/Дяоюйдао. В ноябре 2014 г. Россия «продемонстрировала флаг» в южных морях: во время визита Путина на саммит «большой двадцатки» в Австралии четыре российских военных корабля совершили переход из Владивостока в Коралловое море ²⁹. Это указывает на желание России, чтобы ее вновь воспринимали как крупную тихоокеанскую военную державу.

Сильнее всего воздействие углубления российско-китайской интеграции будет ощущаться во внутренних районах Азии — Афганистане, Монголии и пяти центральноазиатских республиках бывшего СССР. ЕАЭС должен будет плотно взаимодействовать с Китаем в его проектах развития Экономического пояса Шелкового пути. Скорее всего дело дойдет до возникновения единой торгово-инвестиционной зоны, охватывающей всю центральную, северную и восточную Евразию, экономическим локомотивом которой станет Китай. Эту зону можно назвать «Большой Азией» — от Шанхая, ее делового центра, до Петербурга, ее форпоста у ворот Европы.

В то же время ШОС может дать Большой Азии механизм для консультаций и координации политики, совместного экономического развития, финансовой поддержки и сотрудничества в сфере безопасности. Россия будет и дальше играть в ШОС важную роль, но скорее всего наряду с Индией займет второе место среди входящих в нее держав, а задавать тон и предоставлять бóльшую часть ресурсов этой организации станет Китай.

Геополитический сдвиг в Евразии повлияет на стратегическую стабильность и изменит общемировой стратегический баланс сил. Россия и Китай не создадут военный альянс, но для каждой из этих стран США будут потенциальным противником. Рост ядерного потенциала Китая приблизит его к уровню США и России. В 2020-х годах процесс контроля над стратегическими вооружениями сохранит смысл только при включении в него всех трех этих держав, однако согласие Пекина на участие в нем возможно лишь в том случае, если он сочтет, что это повысит его безопасность и престиж. В любом случае Москва перестанет быть единственным визави Вашингтона в дискуссиях по вопросам стратегической стабильности.

В сфере мирового управления Китай при поддержке России, вероятно, будет брать на себя инициативу, а не только следовать в фарватере Соединенных Штатов или противодействовать им. Пекин и Москва будут стремиться создать альтернативу существующим системам, разработанным на Западе, по управлению мировыми финансами, в сфере региональной безопасности и свободы Интернета. Они также могут объединить усилия, возможно, с участием других стран БРИКС, по созданию глобальной медийной сети, которая будет конкурировать с западными СМИ в борьбе за влияние на мировое общественное мнение.

Вызов существующему порядку

В ходе многолетней конфронтации в ХХ в. Китай и Россия стояли друг против друга, зачастую в агрессивных позах. После окончания холодной войны они повернулись друг к другу спиной — взаимный страх исчез, но внимание обоих переключилось на другого актора. Сегодня они — пусть и неодинаковые по росту — вновь оказались в одном строю, плечом к плечу. Это происходит в условиях новой, несовершенной биполярности, когда обороняющийся «чемпион мира» — США — столкнулся с вызовом со стороны развивающихся незападных держав, среди которых с Китаем никто не сравнится по мощи. В ходе усиливающегося соперничества, не носящего в отличие от холодной войны тотального и антагонистического характера, Россия притягивается к этому новому полюсу. Для Москвы сближение с Китаем — способ сохранить баланс в отношении Запада и оставаться тем, чем она всегда стремилась быть: самостоятельной великой державой.

В Пекине на первый взгляд остается в силе завет Дэн Сяопина об отношениях с Россией: они не должны быть ни союзническими, ни антагонистическими, ни направленными против третьих сторон. Эти три «ни» основывались на опыте прошлого — китайско-советского альянса 1950-х годов, китайско-советского конфликта 1960—1980-х и китайско-советского блока против Америки и ее союзников. Однако со времен кончины Дэна в 1997 г. отношения между Москвой и Пекином значительно потеплели.

Сегодня между Китаем и Россией формируются отношения, которые не перерастут в официальный альянс, но будут ближе, чем стратегическое партнерство, связывающее две страны с 1990-х. Их можно охарактеризовать как Антанту — гармоничное объединение двух крупных держав, основанное на общности некоторых ключевых интересов, общей неприязни к мировому гегемону — Соединенным Штатам, определенной координации действий во внешней политике и политике безопасности и определенной взаимной симпатии лидеров.

В рамках этих более тесных взаимоотношений Москва будет настаивать на равном статусе, а Пекин скорее всего проявит мудрость и согласится с ее условием. Китай и Россия не создадут блок для военного противостояния Западу. Они не будут вырабатывать идеологию, призванную вытеснить западную концепцию либеральной демократии. Две страны скорее объединят усилия для противостояния западному давлению (в чем сегодня весьма заинтересована Россия, а завтра, возможно, будет заинтересован и Китай) и ресурсы для более успешной конкуренции с Западом (в этом состоит главный интерес Пекина). Китайско-российскую Антанту будет отличать координация действий без единого «центра управления». Она не затронет по сути европейскую идентичность России, хотя разрыв Москвы с ЕС сохранится надолго.

Примечания

¹ В этой связи можно вспомнить одну из первых поездок Путина в качестве президента России в 2000 г. — в Благовещенск, расположенный на границе с Китаем, на другом берегу Амура. Там он публично задался вопросом, на каком языке станут в будущем говорить жители этого региона страны.

² Послание президента Федеральному собранию. 12 декабря 2013 г. // http://kremlin.ru/events/president/news/19825.

³ См. мой доклад: Тренин Д. Россия порвала с однополярной системой: побудительные мотивы политики Путина / Моск. Центр Карнеги. — M., март 2015 (http://carnegieendowment.org/files/CP_Trenin_Rus_Web2015.pdf).

⁴ Кому вершки, а кому корешки: анализ торговли РФ с ЕС и США // Спутник и погром. — 2014. — 1 мая (http://sputnikipogrom.com/economics/11467/russia-eu-us/#.VPS-NtKsW8A).

⁵ Nelsen A. Europe’s Dependency on Russian Gas May Be Cut Amid Energy Efficient Focus // Guardian. — 2014. — Sept. 8 (http://www.theguardian.com/world/2014/sep/09/europe-dependency-russian-gas-energy-efficiency-eu).

⁶ В статье в «Süddeutsche Zeitung» от 25 ноября 2010 г.

⁷ Gorbachev M. Europe as a Common Home: Address Given by Mikhail Gorbachev to the Council of Europe (Strasbourg, 6 July 1989) // http://polsci.colorado.edu/sites/default/files/1A_Gorbachev.pdf.

⁸ General Assembly Adopts Resolution Calling Upon States Not to Recognize Changes in Status of Crimea Region / United Nations General Assembly, Mar. 27, 2014 // http://www.un.org/press/en/2014/ga11493.doc.htm.

⁹ Товарооборот РФ и Китая в 2014 г. увеличился на 6,8% // RuNews24. — 2015. — 13 янв. (http://runews24.ru/economy/13012015-tovarooborot-rf-kitay.html).

¹⁰ Russia Signs 30-Year Gas Deal With China // BBC News. — 2014. — May 21 (http://www.bbc.com/news/business-27503017).

¹¹ Ось по расчету» («The Axis of Convenience») — название книги отставного австралийского дипломата Бобо Ло о российско-китайских отношениях.

¹² На конференции в рамках «Диалога Шангри-Ла», состоявшейся в Сингапуре в конце мая — начале июня 2014 г., заместитель министра обороны России Анатолий Антонов назвал «цветные революции» одной из угроз безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. У большинства делегатов из стран Азии это вызвало недоумение — но только не у китайцев. Через несколько недель в Гонконге начались акции и протеста сторонников демократизации из движения «Occupy Central».

¹³ Из выступления Сергея Караганова на неофициальном семинаре 30 октября 2014 г.

¹⁴ Контакты на высшем уровне в форме часто происходящих саммитов и бесед подкрепляются многочисленными институциональными связями госструктур, в том числе в рамках межправительственной комиссии на уровне премьер-министров, имеющей ряд отраслевых комитетов, и регулярными встречами руководителей ведущих китайских и российских компаний.

¹⁵ Это выражение я позаимствовал у бывшего высокопоставленного австралийского чиновника Кайла Уилсона.

¹⁶ Из выступления Дворковича на Красноярском экономическом форуме. Цит. по: Business FM. — 2015. — 27 февр.

¹⁷ Например, Янь Сюэтун из Университета Цинхуа.

¹⁸ Из выступления отставного высокопоставленного китайского военного на семинаре в Москве в 2014 г.

¹⁹ Интервью автора с видным китайским ученым, связанным с военными кругами.

²⁰ Неофициальная беседа с отставными китайскими чиновниками.

²¹ MacFarquhar N., Roth A. On Unity Day, Putin Divides Nationalists // New York Times. — 2014. — Nov. 5 (http://www.nytimes.com/2014/11/06/world/europe/on-unity-day-putin-divides-nationalists.html).

²² Неофициальная беседа.

²³ Статистика Левада-Центра и соответствующие китайские данные.

²⁴ См., например, статьи Александра Храмчихина.

²⁵ Арбатов А. Тихоокеанская стратегическая панорама // Разоружение и безопасность 2013—2014: Стратегическая стабильность: проблемы безопасности в условиях перестройки международных отношений / Отв. ред. А. Г. Арбатов, Н. И. Бубнова. — М.: ИМЭМО РАН, 2014. — C. 190.

²⁶ Поток туристов из Китая в Россию в I квартале вырос на 25% // Интерфакс. — 2012. — 18 мая (http://www.interfax.ru/tourism/tourisminf.asp?id=246315&sec=1466).

²⁷ Габуев А. Государство ушло из китаистики // Власть. — 2014. — 20 окт.

²⁸ Такой заголовок дал в 1997 г. Збигнев Бжезинский своей книге, где утверждалось, что США — держава-гегемон в Евразии.

²⁹ Leftly M. G20 Summit: Enter Putin. Accompanied by Four Warships. To the Sound of Mockery // Independent. — 2014. — Nov. 14 (http://www.independent.co.uk/news/world/politics/g20-summit-enter-putin-accompanied-by-four-warships-to-the-sound-of-mockery-9862465.html).

Страны Азии и их столицы → карта, список по алфавиту, флаги

Страны Азии и их столицы на карте. Полный список — страны расположенные на азиатской территории Евразии и карта их границ, местоположение в мире, на русском языке, флаги
 

Презентация на тему: по регионам столицы 50 стран Азии — для детей и взрослых. Возможность сортировать таблицу по алфавиту, выбрать необходимый регион и его центр, перейти на схемы городов на русском языке, показать приграничные районы со спутника, панораму и фото улиц. Перечислите названия континентов и покажите части света, окружающие моря и океаны, национальные флаги мировых держав. Узнать сколько букв в названии и с какой начинается, где находится на карте. Выписать данные для решения ГДЗ

 

Страны зарубежной Азии — список в алфавитном порядке +столица:

• Абхазия, Сухуми
• Азербайджан, Баку
• Армения, Ереван,
• Афганистан, Кабул
• Бангладеш, Дакка
• Бахрейн, Манама
• Бруней, Бандар-Сери-Бегаван
• Бутан, Тхимпху
• Восточный Тимор, Дили
• Вьетнам, Ханой
• Грузия, Тбилиси
• Израиль, Иерусалим
• Индия, Нью-Дели
• Индонезия, Джакарта
• Иордания, Амман
• Ирак, Багдад
• Иран, Тегеран
• Йемен, Сана
• Казахстан, Нур-Султан
• Камбоджа, Пномпень
• Катар Доха,
• Кипр, Никосия
• Китай, Пекин
• Кувейт, Эль-Кувейт
• Киргизия, Бишкек
• Лаос, Вьентьян
• Ливан, Бейрут
• Малайзия, Куала-Лумпур
• Мальдивы, Мале
• Монголия, Улан-Батор
• Мьянма, Нейпьидо
• Непал, Катманду
• Объединенные Арабские Эмираты, Абу-Даби
• Оман, Маскат
• Пакистан, Исламабад
• Россия, Москва
• Саудовская Аравия, Эр-Рияд
• Сингапур, Сингапур
• Сирия, Дамаск
• Северная Корея, Пхеньян
• Таджикистан, Душанбе
• Таиланд, Бангкок
• Тайвань, Тайбэй
• Туркменистан, Ашхабад
• Турция, Анкара
• Узбекистан, Ташкент
• Филиппины, Манила
• Шри-Ланка, Шри-Джаяварденепура-Котте
• Южная Корея, Сеул
• Япония, Токио

 

Азия является самой большой частью света и входит в состав материка Евразия. С трех сторон омывается водами Индийского, Тихого и Северного Ледовитого океанов

 

Также в список географическая номенклатура Азии входят объекты: заливы (Бенгальский и Персидский), моря (Японское, Восточно-Китайское, Южно-Китайское, Аравийское, Красное), морские порты (Гонконг, Дубай, Иокогама, Калькутта, Карачи, Мумбаи, Нагоя, Пусан, Шанхай), реки (Ганг, Евфрат, Инд, Меконг, Тигр, Хуанхэ, Янцзы)

 

По географическому положению делится на районы:

1. Восточная
2. Западная
3. Cеверная
4. Южная
5. Центральная
6. Юго-западная
7. Юго-восточная

Все страны и столицы Азии — карта интерактивная

 

Таблица по алфавиту, в ней собраны все зарубежные страны и столицы Евразии расположенные на Азиатской части (список 50), которые объединены единой территорией материка, и связаны общими границами. Часть территории России находится как в Азии, так и в Европе — все главные центры государств

 

Крупнейшие и самые большие азиатские государства со столицами на территории земного шара:

1. Россия, Москва
2. Казахстан, Нур-Султан
3. Китай, Пекин
4. Индия, Нью-Дели
5. Иран, Тегеран
6. Саудовская Аравия, Эр-Рияд
7. Монголия, Улан-Батор

 

Политическая карта — Азия страны и регионы

 

По списку 50 стран Азии — карта по субрегионам расположения их в мире. Для уточнения перейти на тип представления «КАРТА» или «СПУТНИК». Без труда найти столицу Российской Федерации г. Москва или г. Нур-Султан (ранее Астана) в Казахстане, ближайшие страны с территориями вокруг: южные, северные, западные, восточные. Здесь пограничные государства граничащие с Россией по списку

 

Разделение на развитые страны и менее развитые происходит по классификации ООН и МВФ. Соответственно, государства с очень низким уровнем жизни и ВВП на душу населения, слабой экономикой, относятся к группе наименее развитых

 

Список развитые страны — Сингапур, Южная Корея, Тайвань, Израиль, Турция, Кипр. Япония — высокоразвитая экономика

 

Развивающиеся – Китай, Индия, Бангладеш, Бутан, Бруней, Камбоджа, Индонезия, Иордания, Катар, Кувейт, Абхазия, Азербайджан, Армения, Грузия, Ирак, Иран, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Россия, Лаос, Ливан, Малайзия, Мальдивы, Монголия, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Таиланд, Филиппины, Шри-Ланка

 

Менее развитые – Непал, Афганистан, Бангладеш, Йемен, Мьянма, Бутан, КНДР

 

Теперь вы знаете, сколько всего и какие страны входят в состав Азиатской части материка Евразия

 

Китай и страны Азии заключили крупнейшее в мире соглашение о свободной торговле | Новости из Германии о событиях в мире | DW

Китай, несмотря на торговый конфликт с США, заключил с 14 странами азиатско-тихоокеанского региона крупнейшее в мире соглашение о свободной торговле. После переговоров, длившихся восемь лет, соответствующий документ был подписан в воскресенье, 15 ноября, по итогам виртуального саммита стран Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в столице Вьетнама Ханое.

На долю участников соглашения «Всестороннее региональное экономическое партнерство» (RCEP) приходится почти треть мировой экономики — 29 процентов. Это чуть меньше, чем доля Евросоюза (33 процента), но эксперты уверены, что показатель RCEP в ближайшее время вырастет. На территории стран-участниц соглашения проживают 2,2 млрд человек.

Договор предусматривает снижение таможенных пошлин и введение общих торговых правил, что позволит оптимизировать и каналы поставок. Соглашение распространяется на торговлю, услуги, электронную коммерцию, телекоммуникации и авторские права.

Эксперты: Большой успех Пекина

Помимо Китая — второй по величине в мире экономики, в RCEP входят десять стран АСЕАН — Вьетнам, Сингапур, Индонезия, Малайзия, Таиланд, Филиппины, Мьянма, Бруней, Лаос и Камбоджа, а также Япония, Австралия, Южная Корея и Новая Зеландия.

Эксперты отмечают, что заключение соглашения в Ханое на фоне торговой войны с США — большой успех коммунистического руководства в Пекине. Они прогнозируют, что этот договор усилит экономическую интеграцию азиатско-тихоокеанского региона и противодействие протекционистским тенденциям.

Смотрите также:

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Новый шелковый путь уже существует

  Новый шелковый путь стал реальностью — если у кого-то еще оставались на этот счет вопросы. Инициатива «Один пояс и один путь», выдвинутая властями КНР в 2013 году, с каждым днем обретает более конкретные очертания.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  8 стран, 18 дней, 12 тысяч километров

  С 2017 года поезда из Китая приходят прямо в Лондон. И их становится все больше. Чтобы добраться из китайского города Иу до британской столицы, этот поезд за 18 дней преодолел 12 тысяч километров. На фото: встреча «Первого китайско-европейского грузового поезда» по возвращению из Великобритании в КНР, апрель 2017 года.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Взрывной рост объема перевозок

  В 2011 году товарный поезд из Китая приходил в немецкий Дуйсбург один раз в месяц. Сегодня каждую неделю прибывает 35 железнодорожных составов. Дуйсбург поэтому называют «самым китайским городом в Германии». Железнодорожные перевозки, судя по всему, не очень рентабельны, так что китайские власти их субсидируют. Данные о размерах субсидий расходятся, а в Пекине их не комментируют.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  «Самый китайский город Германии»

  Поставки из Китая дали толчок развитию крупнейшего речного порта мира в Дуйсбурге. Традиционный бизнес — торговля сталью и углем — переживает кризис. «Сделки с Китаем стали важнейшим сегментом роста для Дуйсбурга», — говорит руководитель порта Эрих Штааке. Спустя 300 лет существования порт стал ключевым перевалочным пунктом в торговле между КНР и Евросоюзом.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Первый поезд из Китая в Вену

  В минувшем году первый поезд по Новому шелковому пути прибыл в Вену. По итогам 2018 года китайские поезда через Казахстан, Россию и Беларусь отправлялись на регулярной основе в 14 европейских стран — от Испании и Великобритании до Эстонии и Финляндии. К следующему году власти КНР надеются довести число прибывающих в Европу составов до 5000.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Китай обеспечивает доступ к европейским портам

  С покупкой крупнейшего в Греции порта, Пирейского, Китай сделал важный шаг на пути укрепления транзитных позиций в Евросоюзе. 51 процент акций порта принадлежит сегодня государственной китайской компании COSCO. Но это только начало: Пекин вовлекает и другие страны ЕС в проект воссоздания Шелкового пути, который должен быть завершен к 2050 году.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Италия: сюрприз для европейских партнеров

  24 марта 2019 года Италия стала первой из стран «большой семерки», заявившей о готовности присоединиться к инициативе КНР. На деле это даст Китаю, например, приоритетный доступ к стратегически важным портам Генуи и Триеста. В ЕС действия Рима не вызвали восторга: поэтому президент Франции в конце марта провел встречу с председателем КНР, пригласив на нее канцлера ФРГ и главу Еврокомиссии.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  ЕС и Китай: переоценка рисков

  «Если некоторые страны верят, что с китайцами можно заключить хитрые сделки, то скоро они удивятся, обнаружив себя в зависимости (от них. — Ред.)», — сказал глава МИД ФРГ Хайко Мас, комментируя решение Италии присоединиться к проекту «Один пояс и один путь». В этом свете власти Германии предлагают заключить меморандум между ЕС и КНР, единый для всех стран-членов Евросоюза.

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Европейцы: дисбаланс в торговле с КНР

  «Каждую неделю из Чунцина в Германию отправляются пять полностью загруженных поездов, но только один такой поезд идет в обратном направлении», — заметил председатель Торговой палаты ЕС по КНР Йорг Вутке. Растущее недоверие Брюсселя выразил глава Еврокомиссии Юнкер, назвав Китай «конкурентом в экономике» и «системным противником».

• Китай для ЕС: Партнер, конкурент, системный соперник

  Китай старается развеять страхи

  Председатель КНР Си Цзиньпин на проходящем с 25 по 27 апреля форуме, посвященном новому транспортному коридору между Китаем и Европой, попытался развеять страхи партнеров. Он пообещал придерживаться строгих экологических норм и законов по борьбе с коррупцией. Форум посетил президент России Владимир Путин (на фото с Си Цзиньпином). Страны ЕС, не считая Италии, были представлены на уровне министров.

  Автор: Михаил Бушуев

Юго-Восточная Азия 2019–2024

В 2019 г. исполнится 40 лет с тех пор, как в Юго-Восточной Азии в последний раз была большая межгосударственная война. Несмотря на почти постоянно существующие угрозы стабильности в большинстве государств региона, его считали местом, где мир и социальный порядок позволяли большинству стран иметь устойчиво высокие темпы экономического роста. Бедность снижалась, средний класс рос, выстраивались интеграционные механизмы. Однако тренды последних лет позволяют предположить, что ближайшее будущее региона может и не оправдать былого оптимизма.

Итоги 2018

Международные отношения в Юго-Восточной Азии уже стали привычно рассматривать через призму американо-китайской конкуренции. И хотя такой подход незаслуженно лишает сами страны региона большой части субъектности и упускает из вида целый пласт международных взаимодействий, с точки зрения «большой» геополитики, ЮВА остается скорее местом действия для великих держав, чем родиной для самостоятельно значимых игроков. В 2018 г. и США, и Китай продолжили действовать в прежней логике в отношении ЮВА, хотя появились и новые оттенки.

Китай стремился привязать к себе страны Южных морей (как их когда-то называли) инструментарием Инициативы Пояса и Пути, однако 2018 г. ознаменовал важное смещение ракурса ее восприятия. Отчасти благодаря усилиям международных СМИ и экспертных кругов китайские проекты стали все чаще вызывать сомнения в вопросах их устойчивости и безопасности для долговых систем стран-реципиентов.

В ЮВА такая обеспокоенность накладывается на опасения по поводу политического влияния Китая и историческое недоверие. Сразу два события ярко обозначили проблемы Инициативы в регионе. Пришедший к власти в Малайзии политический «тяжеловес» Махатхир Мохамад (о значении выборов см. ниже) объявил о том, что намерен пересмотреть китайские инфраструктурные проекты, договоренности по которым были достигнуты при прошлом премьере Наджибе Разаке. Заявления Махатхира стали одним из первых и точно крупнейшим информационным поводом в ЮВА, когда риски китайского инвестирования были оценены действующими властями принимающей стороны как требующие практических решений.

Второе событие — волна протестов во Вьетнаме, вызванных законопроектом [1] об особых экономических зонах. Законопроект подразумевал создание зон с особыми условиями для иностранных инвесторов, которые бы получили право на аренду земли на срок до 99 лет. На историческое недоверие широких слоев вьетнамского населения к Китаю наслоились внутренние проблемы с правом собственности на землю, однако протесты носили ярко выраженный антикитайский характер. Масштабные выступления в нескольких крупных городах показали, с какими трудностями в ЮВА будут сталкиваться китайские инвестиции, особенно когда они умножаются на политическую борьбу.

Однако китайская стратегия в ЮВА в 2018 г. заключалась не только в попытке усилить экономическую связанность, но и в военно-политическом вытеснении США из региона. На сегодняшний день Китай прочно закрепился и фактически контролирует центральную часть Южно-Китайского моря. Военная инфраструктура на искусственных островах позволяет Китаю проецировать военную мощь в самое сердце Юго-Восточной Азии. Яркой попыткой добиться вытеснения США на дипломатическом фронте стала выработка «единого черновика» [2] Кодекса поведения сторон в Южно-Китайском море между Китаем и АСЕАН. Этот документ собрал в себе все максимальные запросы сторон. Одно из китайских предложений было ограничение для стран АСЕАН возможности проводить совместные учения в ЮКМ с нерегиональными державами (США) и привлечение их к разработке полезных ископаемых.

В то же время американский ответ, хоть и набирает обороты, в 2018 г. так и не преодолел своей формы «автопилота» — то есть повторения того, что делала администрация Б. Обамы, но под другими вывесками. Вместе с тем вывесок в прошедшем году стало больше. Стратегия «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», наконец, дополнилась экономическими инструментами — «Индо-Тихоокеанским экономическим видением» и трехсторонним инфраструктурным партнерством США — Япония — Австралия. В то же время четырехсторонний диалог с участием этих трех стран и Индии, который грозит стать новой инфраструктурой военного сдерживания Китая в регионе, пока так и остается лишь диалоговым форматом. При этом в 2018 г. американские дипломаты активно работали над тем, чтобы идею Индо-Тихоокеанской четверки страны АСЕАН воспринимали в более или менее позитивном ключе.

На фоне усиливающейся геополитической конкуренции тренды на интеграцию не показывали столь уверенной динамики. Сингапурское председательство в АСЕАН не стало прорывным и не ответило на уже ставшие фирменными вызовами для группировки: разобщенность, нерасторопность и увлеченность компромиссом в ущерб эффективности. В то же время это было председательство, ориентированное на отраслевые диалоги, которые в ближайшие годы и могут стать основным локусом, где по линии АСЕАН будет происходить реальный прогресс.

В последние дни 2018 г. начинают снижаться тарифы в рамках соглашения о Всеобъемлющем и прогрессивном Транстихоокеанском партнерстве (ТТП-11). Несмотря на выход из соглашения США, странам партнерства удалось договориться, подписать, а в 2018 г. многим из них и ратифицировать соглашение. Конечно, без американского участия этот формат лишился своего масштаба, однако сохранил значительную часть глубины и прогрессивности в плане областей, которые регулирует соглашение. К тому же в ближайшие годы к уже участвующим в соглашении Малайзии, Вьетнаму, Сингапуру и Брунею могут присоединиться такие страны ЮВА как Таиланд и даже Индонезия.

Не менее интересные процессы в 2018 г. наметились и во внутренней политике стран региона. Самыми интересными выборами, конечно, стали всеобщие выборы в Малайзии, где буквально накануне все предвещали победу правившей с самого момента обретения страной независимости партии УМНО. Однако в результате головокружительного разворота к власти вернулся [3] отец малазийского экономического чуда 93-летний Махатхир Мохамад. Он поймал популистскую волну и широкий запрос на перемены, объединив старых и новых сторонников, но «привычность» его фигуры говорит также и о недостатке новых лиц, которые могли бы вести за собой разрозненное малазийское общество.

Выборов ждали в двух других странах региона — Камбодже и Таиланде. В Таиланде выборы предсказуемо перенесли на 2019 г., а в Камбодже — еще более предсказуемо — победу одержала [4] правящая Народная партия во главе с одним из самых долго правящих премьеров в мире Хун Сеном. Подход Хун Сена к внешней и внутренней политике Камбоджи в 2018 г. закрепил стимулирующие друг друга тренды на усиление зависимости от Китая и отторжение от стран Запада — вплоть до введения [5] торговых санкций против Камбоджи со стороны Евросоюза.

Дальше — больше

Почти нет оснований полагать, что в ближайшие годы конкуренция Пекина и Вашингтона за ЮВА будет ослабевать. В США развивается восприятие Китая как основного геополитического конкурента, и давление элит на любого американского президента будет склонять эту и следующую администрацию к поиску новых каналов сдерживания Китая. Можно предположить, что по мере того, как КНР движется к фактическому контролю за акваторией Южно-Китайского моря, все новые страны будут присоединяться к практике операций по свободе судоходства. Это будет означать новые инциденты, равно как и новое давление со стороны Китая на страны, которые ведут совместную разработку полезных ископаемых внутри «девятипунктирной линии» китайских претензий.

Американская реакция, судя по трендам последних двух лет, будет как минимум частично направлена на мобилизацию региональных игроков для сдерживания Китая. Первый круг этих партнеров — Япония и Австралия (Индию будут в это тянуть, но она будет сопротивляться). Второй круг — Вьетнам и Сингапур. Филиппины и Таиланд должны были быть в первых рядах, но внутриполитические факторы вряд ли позволят вовлечь эти страны в региональную систему сдерживания Китая в ближайшие годы.

Важнейшей ареной противостояния станут инвестиции, прежде всего, инфраструктурные. Страны ЮВА крайне нуждаются в обновлении и развитии инфраструктурных мощностей для удержания на плаву их экспортно-ориентированных экономик и вовлечения в цепочки добавленной стоимости, и они будут пользоваться американо-китайской конкуренцией. Китай уже приступает к обновлению как минимум имиджа Инициативы Пояса и Пути и в ближайшие годы попытается насытить его новым содержанием и качеством. США же, вместе с Японией, станут продвигать различные альтернативные концепции вроде «устойчивых» и «высококачественных» инвестиций. Вопрос только в том, будут ли условия инвестирования и кредитования действительно лучше и выгоднее для развивающихся экономик ЮВА.

Трудно предположить, что на фоне всех проблем, с которым сталкиваются прежние модели глобализации, региональные проекты экономической интеграции будут в ближайшие годы очень успешны. Как минимум, можно сомневаться в том, что Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВРЭП) обретет, наконец, материальную форму в том виде, в котором оно задумывалось. Переговоры в тупике, выход из которого пока не виден. На этом фоне ТТП-11 может пополниться новыми членами, а лидировать продолжит Япония. В нынешнем виде проект уже не вызывает такого раздражения в Пекине, что дает дополнительные шансы на успех.

Значительным фактором неопределенности в ближайшие годы останется внутриполитическое развитие стран ЮВА. Международная экономическая конъюнктура может не оказаться столь благосклонной к развивающимся странам региона, а неспособность многих из них обновить модель развития в сочетании с внешним фоном и новой ролью социальных сетей может повлечь за собой всплеск политики идентичности. Ключевой проблемой станет борьба между новыми и старыми элитами и работоспособность локальных моделей модернизации и социальной интеграции.

Президентские выборы в Индонезии в 2019 г., вероятно, покажут, что без активизации политического ислама кандидатам будет трудно получить большинство, необходимое для поддержания легитимности. В Малайзии ключевым моментом станет обещанная передача власти от Махатхира Мохамада бывшему сопернику и нынешнему соратнику Анвару Ибрагиму. Если эта передача не произойдет, то правящей коалиции будет грозить разлад, а перед всей политической системой Малайзии встанут новые вызовы.

Предстоит пристально следить за транзитом власти (или отсутствием такового) в Таиланде, где переход от военного к гражданскому правлению предсказуемо задерживается. Таиландским элитам придется выбирать между политической раздробленностью и поляризацией, которую несет парламентаризм, и застоем, который сопровождает военное правление.

В ближайшие шесть лет политические риски будет сопровождать транзит власти и в других странах (во многих он неизбежен): лидеры Вьетнама, Филиппин, Лаоса, Малайзии и Мьянмы сегодня старше 70 лет. В 2018 г. генеральный секретарь ЦК Компартии Вьетнама Нгуен Фу Чонг занял и пост президента страны — такой практики во Вьетнаме не было со времен Хо Ши Мина. Основной вопрос — означает ли это слияние двух постов изменение системы коллективного руководства или же это временная мера, завязанная на конкретную политическую фигуру. Ответ на этот вопрос будет дан на следующем съезде КПВ в 2021 г., а, может быть, и раньше. Смена поколений будет непростой и в Сингапуре — четвертое поколение лидеров по-прежнему не произвело столь же консенсусных фигур, как нынешний премьер Ли Сяньлун.

На Филиппинах политическая система продолжает проходить испытание на устойчивость. Конституционная реформа и переход к федеративной модели могут вдохнуть новую жизнь в локальную политику, но в тоже время грозит только усилением местничества, закреплением власти региональных кланов и элитных групп.

Мьянма останется в крайне непростом внутриполитическом положении. Кризис рохинджа вряд ли будет урегулирован в ближайшие два года, так как до выборов 2020 г. и военные, и правящая Национальная лига за демократию будут бороться за голоса буддийского большинства. Национальные окраины на предыдущих выборах голосовали [6] за НЛД, надеясь договориться с Аун Сан Су Чжи и не желая голосовать за партию военных. Однако новый бирманский лидер не оправдывает их надежд, и это создает риски того, что этнические группировки и вовсе отвернутся от мирного процесса.

Так или иначе, радикальный экстремизм, сепаратизм и терроризм останутся в повестке стран ЮВА. Возвращающиеся с Ближнего Востока боевики будут активизировать местные группировки, все еще способные на многое, как свидетельствует многомесячная осада г. Марави в 2017 г. Главный же фактор радикализации вряд ли куда-то исчезнет — всепроникающие социальные сети будут основным каналом агитации для молодых людей, которым нынешние модели экономического развития не обещают счастливого будущего и интеграции с остальным обществом. Важнейшим риском будет использование мажоритаристских и ксенофобских настроений в ходе политических кампаний.

К этим рискам добавятся и новые, хотя и предсказуемые. Киберпреступность и кибероружие особенно угрожают региону ЮВА, где государства не защищены, а население неопытно, а потому окажется легко подвержено нападению со стороны злоумышленников. Под угрозой окажется не только информационное пространство, но и объекты критической инфраструктуры.

В ближайшие годы мы увидим, сколь серьезным фактором станет защита окружающей среды, природные катаклизмы и изменение климата. Экологическая повестка будет все чаще выходить на первый план, стихийные бедствия станут вызывать все большую обеспокоенность, граждане будут все сильнее требовать чистого воздуха и воды. Сотни тысяч людей, проживающие в прибрежных зонах и городах, уже в ближайшие годы могут потерять средства к существованию, дома и предприятия под воздействием засаливания почв, повышения уровня воды в море и проседания грунта (особенно заметно это будет в трущобах Джакарты, городах и селах дельты Меконга).

Россия: угрозы маргинализации

Для России вышеперечисленные тренды создадут серьезные вызовы. Поляризация региона между китайским и американским влиянием, безусловно, создаст запрос на всевозможные третьи силы и внутренние источники стабильности — не с перспективой полностью на них опереться, а чтобы расширить пространство возможностей. Проблема для России будет заключаться в том, что позиционирование себя как влиятельного игрока потребует инвестиций в экономическое сотрудничество, а возможностей стать крупным донором в регионе у России в ближайшие шесть лет вряд ли будет много, учитывая масштабные задачи в национальной экономике. Как и прежде, у России остаются технологические ниши, в которых она конкурентоспособна: вооружение и военная техника, энергетика, космос, отдельные сферы машиностроения, услуги в области кибербезопасности.

Однако в условиях ужесточения конкуренции между Китаем и США с одновременным нисходящим трендом в отношениях России и США, Москва будет встречаться со все новыми трудностями. Часть из них станет последствием американских вторичных санкций, особенно в области финансовых расчетов. В большинстве перечисленных отраслей в России доминируют крупные государственные компании, многие из которых находятся под санкциями.

Одновременно с этим холодные войны США — Китай и США — Россия затруднят проведение самостоятельной российской политики в ЮВА — ключевом регионе для китайского влияния. Странам региона нужно будет объяснять, почему Россию можно считать независимым игроком, и таких примеров, как военно-техническое сотрудничество с Вьетнамом, понадобится больше. Ключевой вопрос — станут ли США переносить свой конфликт с Россией в ЮВА или будут толерантно относиться к российским партнерствам в регионе, предпочитая российское влияние китайскому.

Такая обстановка создаст для России и возможности для поддержки теряющих надежду на успех многосторонних институтов безопасности вокруг АСЕАН. В момент, когда США и Китай будут растаскивать регион и покупать влияние, в АСЕАН формируется запрос на (пусть старомодный) мультилатерализм. Частично этот запрос станет удовлетворять Индия — ее активность в АСЕАН и в ее странах будет только расти. Это создает дополнительные возможности для относительно необременительного влияния России на элиты стран ЮВА.

Крупнейшая торговая сделка в истории объединит 15 стран вокруг Китая. США остались за бортом

16 ноября 2020

Автор фото, AFP

Подпись к фото,

Свободная торговля даст заработать бедным странам, вроде Индонезии. Эти женщины работают на рынке за $3,50 в день

Полтора десятка государств подписали крупнейшее в истории торговое соглашение, которое обещает рост доходов каждому третьему жителю планеты и дает сторонникам глобализации надежду на оживление мировой торговли и сотрудничества после нескольких мрачных лет, отмеченных агрессивным протекционизмом Дональда Трампа и глобальной пандемией Covid-19.

Соглашение под звучным названием RCEP объединит Китай и страны Азиатско-Тихоокеанского региона, включая Австралию, Японию и Южную Корею. Никогда раньше Китай — третья экономика мира после США и Евросоюза — не подписывался под многосторонними торговыми сделками, и уж тем более с заклятым врагом Японией.

Теперь он оказался в центре крупнейшего договора — во многом благодаря политике Трампа. Дело в том, что за те 8 лет, пока шли переговоры о пакте RCEP, крупные его участники в лице Японии и Австралии с Новой Зеландией параллельно создавали гораздо более продвинутый торговый блок (TPP) с государствами по другую сторону Тихого океана, включая Канаду и США.

Однако Трамп от этой идеи отказался и вывел Америку из переговоров. Что ускорило создание RCEP. Он был подписан в минувшее воскресенье и вступит в силу после ратификации всеми странами, на что уйдет еще несколько лет.

Соглашение позволит торговым партнерам в Азии получить доступ на рынки друг друга и снизит пошлины на товары, что потенциально обещает ускорение экономического роста и повышение уровня жизни, особенно беднейшим странам региона. Оно открыто для расширения, и первой в нем ждут Индию.

Автор фото, AFP

Соглашение масштабно, но относительно поверхностно. Оно лишь первый шаг к интеграции очень разных экономик бедного Лаоса и богатой Новой Зеландии, коммунистического Китая и пост-империалистической Японии.

RCEP (Regional Comprehensive Economic Partnership, или Всестороннее региональное экономическое партнерство) далеко до глубины других крупных зон свободной торговли на планете — североамериканской между США, Канадой и Мексикой и европейской между 27 странами Старого Света.

Новое соглашение не касается, например, прав работников и разрешает разным странам по-разному подходить к защите окружающей среды и прав интеллектуальной собственности.

К тому же оно оставляет часть торговой политики на усмотрение властей стран-участниц, то есть Китай или Япония могут по-прежнему защищать свой рынок запретительными пошлинами и ограничивать свободу торговли, закрепленную в новом соглашении. Никакого общего механизма разрешения споров также не предусмотрено.

Будущее Азии и политика России — Россия в глобальной политике

 

На стремительный подъем гигантского
Азиатского региона, который становится флагманом мирового
экономического роста, Запад обратил пристальное внимание
относительно недавно. Для России бурный прогресс соседей не стал
неожиданностью. Из 17,1 миллиона кв. км территории Российской
Федерации почти 14 миллионов приходятся на Азию. Именно там, за
Уралом, находится бЧльшая часть природных богатств, благодаря
которым страна занимает особое место в мировом хозяйстве. Как
естественный мост между рынками Европы и Азии, Россия обладает
уникальным транспортно-транзитным потенциалом, защита которого от
стратегических конкурентов и полноценная реализация являются
необходимым условием успешного развития.

 

Россия активно участвует в экономических
отношениях между странами Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). По
своей структуре российский экспорт в Восточную Азию гораздо более
сбалансирован, чем экспорт в страны – члены Европейского союза,
хотя и отстает по объему. За последние три года доля 11 стран АТР
(КНР, КНДР, Южная Корея, Япония, Тайвань, Гонконг, Сингапур,
Таиланд, Монголия, Вьетнам и Индия) в российской внешней торговле
увеличилась до 13,4 %. (Доля США, Австралии и Океании – 4,3 %.)

 

В течение следующих 10–15 лет доля в
товарообороте только шести основных торговых партнеров РФ в
Восточной Азии (КНР, КНДР, Южная Корея, Япония, Тайвань и Гонконг)
достигнет 20 %. Общая же доля АТР приблизится к трети внешней
торговли России.

 

РАСТУЩАЯ ЭКОНОМИКА

 

Повышение всеобщего интереса к Азии
связано в первую очередь с темпами экономического развития
большинства стран региона и со стремительным ростом
геополитического влияния Китая.

 

«Поднимающаяся Азия» демонстрирует
устойчивый экономический рост. Его показатели составляют от 8,5 % в
2005 году в КНР (9,25 % в 2004 г.) до 7,5 % в Индии (2004–2005 гг.)
и 7,7–8,4 % во Вьетнаме (2004–2005 гг.). В среднесрочной
перспективе (15–20 лет) ежегодный рост Китая и Индии ожидается на
уровне 7–8 % и 6–7 % соответственно. Даже при незначительном
увеличении темпов роста доля Китая к 2020–2025 годам будет
колебаться в районе 10 % мирового ВВП, что позволит КНР
претендовать на место в тройке мировых лидеров наряду с США и
Евросоюзом.

 

В течение 10–15 лет Китай останется
лидером экономического развития в регионе, за ним будут следовать
Япония и Индия. КНР сохранит звание «мировой фабрики» и
доминирующие позиции в обрабатывающей промышленности. Индия имеет
шансы потеснить Китай в производстве текстиля, в автомобильной
промышленности и по объему привлекаемых иностранных инвестиций.

 

Большинство стран региона стоят перед
рядом проблем и вызовов, способных замедлить темпы развития. В
частности, для Пекина все более актуальными становятся следующие
задачи:

 

Демографическое «окно возможностей» –
наличие значительных человеческих ресурсов, создавшее предпосылки
для мощного экономического рывка, – в Китае уже закрывается (та же
ситуация не за горами и в других странах Юго-Восточной Азии).
Неизвестно, какими окажутся долгосрочные последствия политики «одна
семья – один ребенок». В перспективе 15–20 лет количество
иждивенцев будет возрастать, что кратно увеличит социальную
нагрузку на трудоспособных граждан.

 

Фактор политической трансформации играет
в Китае двоякую роль. С одной стороны, демократизация политического
режима – одно из условий перехода к новой модели развития,
преодоления коррупции, сохранения позиций в мировой экономике и
дальнейшего роста. С другой – политическая и социальная
стабильность, которую обеспечивает режим, является одним из главных
конкурентных преимуществ КНР в привлечении иностранных инвестиций.
Возможное обострение социальных конфликтов и усугубление отставания
деревни в результате демократизации приведут к потере
привлекательности страны в глазах западных инвесторов.

 

Однако крайне маловероятно, чтобы
демократический процесс приобрел «обвальный» характер. Правящая
партия прилагает значительные усилия, чтобы обеспечить
преемственность руководства после 2012 года, когда Ху Цзиньтао
покинет пост генерального секретаря ЦК Компартии Китая. Скорее
всего, КНР двинется по пути постепенной либерализации партии,
некоторой демократизации избирательной системы на местах, развития
ограниченного числа неправительственных организаций.

 

Индии, самой многонаселенной демократии
мира, проблемы политической трансформации не грозят. Но стране
предстоит искать ответ на серьезные вызовы в сфере экономики. Это,
во-первых, неудовлетворительное развитие инфраструктуры – железных
и шоссейных дорог, портов, – замедляющее процесс индустриализации.
Во-вторых, недостаточная включенность в процесс глобализации (по
разным данным, доля Индии в мировой торговле не превышает 1 %).
Хотя отдельные ее регионы (Бангалор, Гоа) являются частью
глобального рынка, бОльшая часть территории пребывает в чрезвычайно
отсталом состоянии.

 

И КНР, и Индия сталкиваются с очень
тяжелыми проблемами в области охраны окружающей среды, решение
которых пока не просматривается. Дальнейшая индустриализация Индии,
скорее всего, усугубит ее экологические проблемы по китайскому
сценарию. Преимуществами Китая являются более высокий уровень
грамотности, более низкая детская смертность и значительно более
низкий удельный вес населения, живущего за чертой бедности. Индия
же заметно опережает соседа по уровню развития сферы услуг.

 

ВОЗМОЖНОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ

 

Стабильный экономический рост
большинства стран региона стимулирует поиск форм объединения.
Однако существенное различие экономических, политических и военных
потенциалов останется препятствием на пути азиатской интеграции. В
отличие от европейской интеграции, инициированной во второй
половине 1950-х странами, более или менее равными по уровню
развития (Германия, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды,
Люксембург), консолидация в Азии может строиться только путем
объединения «малышей» вокруг одного большого и сильного партнера.
Это скорее модель Северной Америки (Североамериканское соглашение о
свободной торговле, НАФТА), где лидируют Соединенные Штаты.

 

В среднесрочной перспективе ведущие
державы АТР – Китай, Индия, США, Япония и Южная Корея – не будут
готовы к установлению союзнических или интеграционных отношений. Не
исключено, однако, развитие «мягкой» интеграции вокруг крупного
игрока, скорее всего КНР, который завоевывает симпатии «маленьких
друзей» из числа стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной
Азии (АСЕАН). Пекин предоставляет соседям гранты и торговые
преференции, снабжает их военной техникой по заниженным ценам
(«стратегия добродетельного слона»). Вокруг Китая формируется
каркас интеграционного объединения.

 

Индия по своей экономической и
политической привлекательности пока не может претендовать на роль
интеграционного центра. Для Японии главным партнером в любом случае
останутся США, в будущем нельзя исключить и возникновение
японско-американской зоны свободной торговли. Роль существующих
региональных объединений, таких, к примеру, как форум
Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС),
видится скорее как механизм выработки общих ценностей и ориентиров,
нежели как площадка для создания практических инструментов
интеграции.

 

Через 7–10 лет углубляющиеся
экономические отношения и взаимозависимость могут привести к
заключению формальных соглашений о свободной торговле. Однако
интеграционное взаимодействие будет идти по разным уровням, разными
темпами и с разной степенью институционализации. Наиболее вероятны
интеграционные процессы в сферах, связанных с информационными
технологиями, новой «экономикой знаний», где национальные барьеры
изначально существенно ниже. При этом создание зон свободной
торговли, особенно там, где это связано с традиционными отраслями
(сельское хозяйство), потребует длительного переговорного
процесса.

 

Возможность создания политических или
военно-политических союзов исключена. Хотя ряд событий последнего
времени (прежде всего позиция относительно американского военного
присутствия в Центральной Азии) позволяют говорить о придании
Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) де-факто
военно-политического измерения, вероятность формализации
военно-политических обязательств в рамках ШОС пока весьма
невелика.

 

ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ

 

Главным препятствием для политической и
даже экономической консолидации региона является обостряющаяся
борьба за лидерство, прежде всего между Пекином и Вашингтоном.
Основным возмутителем спокойствия вольно или невольно выступает
Китай, который все активнее теснит традиционных лидеров —
Соединенные Штаты и союзную им Японию. По некоторым оценкам, Китай
рассматривает «малые» страны, в первую очередь государства – члены
АСЕАН, как продолжение своей экономики и активно развивает с ними
сотрудничество.

Остальные субъекты региона являются
скорее объектами политики двух конкурирующих гигантов. Исключение
составляет только Россия, за благосклонность которой борются пока
КНР и Соединенные Штаты.

 

Внешнеполитические амбиции Китая все еще
недостаточно четко декларированы. Пекин твердо настаивает на
возвращении Тайваня в состав единого государства, в остальном же
избегает внятной и недвусмысленной постановки задач, что, в свою
очередь, не позволяет партнерам КНР определиться с курсом в
отношении Пекина. России, США, странам – членам НАТО и «Большой
восьмерки» не всегда понятно, чего хочет Китай, когда говорит о
развитии «стратегического диалога». Часто Пекин ведет себя
противоречиво: с одной стороны, агрессивно пытается скупать
ликвидные активы в Соединенных Штатах, с другой — проявляет
осторожность, если не сказать неуверенность, в реализации своих
политических инициатив (например, связанных с активизацией роли в
ШОС и расширением военно-политического присутствия в Центральной
Азии).

 

Нынешний объем внешнеэкономических
связей удерживает руководство КНР от конфронтационной внешней
политики. Наращивание же Китаем военной мощи, в том числе ядерного
потенциала, необходимо для поднятия его авторитета на региональной
и мировой арене. Вместе с тем военное усиление Пекина может
расцениваться соседями как угроза.

 

В ряду внешнеполитических приоритетов
Китая Россия занимает второе — третье место наряду с Японией.
Китайское общественное мнение воспринимает нашу страну все более
благожелательно. Упрочению двусторонних связей способствуют и новые
совместные проекты в энергетической области. В долгосрочной
перспективе российский курс Пекина будет дружественным и основанным
на необходимости сохранить «спокойствие на Севере».

 

Что касается китайско-американских
отношений, то в основу политики реформ, проводящихся с конца
1970-х, была заложена цель если не сближения с США, то по меньшей
мере отхода от конфронтации с ними. В настоящее время Китай
проводит осторожную политику и старается не конфликтовать с
Соединенными Штатами, даже невзирая на их временами недружественные
шаги. Несхожесть политических систем в значительной степени
компенсируется растущей экономической взаимозависимостью; правда,
последний фактор имеет свои ограничения.

По данным социологических опросов, США
остаются самой непопулярной страной среди китайского населения (54
%). Высказываются опасения, что по мере частичной демократизации
Китая и в условиях его дальнейшего экономического роста антагонизм
будет только возрастать.

 

Вашингтон проводит гораздо более
наступательную политику, направленную на «сдерживание» Китая. С
этой целью Соединенные Штаты используют весь набор средств, включая
наращивание военного присутствия в Восточной Азии и угрозу
развертывания системы противоракетной обороны (являющуюся по
большей части блефом).

 

Ухудшению отношений между Вашингтоном и
Пекином способствуют сохранение и даже рост китайско-японских
противоречий. Однако значительная экономическая взаимозависимость
(Япония с 1993 года была крупнейшим внешнеторговым партнером Китая
и только в 2004-м отошла на третье место после Европейского союза и
США) заставляет Пекин и Токио искать варианты совместного развития.
В то же время обостряется их соперничество за доступ к новым
источникам энергоресурсов, за лидерство на пространстве АСЕАН, за
место на международной арене. Китай активно противодействует приему
Японии в число постоянных членов Совета Безопасности ООН.
Взрывоопасной остается и ситуация вокруг проблемы Тайваня, хотя
вероятность прямого вооруженного конфликта оценивается сейчас ниже,
чем прежде.

В среднесрочной и долгосрочной
перспективе (до 2020–2025 гг.) взаимоотношения США и Китая будут,
скорее всего, дрейфовать в сторону ухудшения. Причем независимо от
партийной принадлежности администрации Белого дома инициатором
ухудшения двусторонних отношений будет Вашингтон.

 

Отношения между Пекином и Дели
постепенно улучшаются, хотя в них и сохраняются элементы
напряженности. Китай выступал против участия Индии в последнем
Восточно-Азиатском саммите (декабрь 2005 г.). Окончательно не ушла
в прошлое и пограничная проблема. Тем не менее происходит
экономическое сближение, наметились признаки и политического
диалога.

 

Важной новой тенденцией в странах АТР
является рост национализма, проявляющегося как на региональном
уровне, так и в отношении Запада. Всплески последних лет скорее
были вызваны осознанными действиями властей, чем стихийным
проявлением чувств. Однако, благодаря активным экономическим
связям, увеличению числа двусторонних и многосторонних обменов,
вероятность оформления национализма в качестве основы
государственной политики невелика.

 

КОНТУРЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ

 

На фоне российско-европейских связей –
стратегического партнерства, регулярных встреч на высшем уровне,
построения четырех общих пространств и многочисленных диалогов –
азиатский вектор российской политики пока недостаточно развит.
Мешают отсутствие политической воли, традиционный европоцентризм
отечественного истеблишмента и существующие маршруты сбыта наиболее
рентабельных товаров. Российской политике на азиатском направлении
недостает активности, государственной поддержки развития
экономических связей, включенности в механизмы регионального
сотрудничества и региональные организации безопасности (за
исключением ШОС).

 

Частичная переориентация политики РФ в
азиатском направлении не должна носить заявочный характер. Не
следует громко декларировать свои намерения, поскольку они могут
вызвать подозрение и раздражение не только традиционных партнеров в
Европе и США, но и большинства стран АТР. Необходимо формирование
многоплановой и многофакторной политики. Учитывая сложные отношения
между ведущими странами региона — Китаем, Индией, Японией, Южной
Кореей и США, — Россия не может ориентироваться на одну или две
страны, каждая из которых будет склонна рассматривать РФ как
противовес другим. При выработке политики необходим учет факторов,
вызывающих озабоченность у всех партнеров.

 

Кроме того, политические и экономические
отношения с азиатскими странами, конечно, не могут вступать в
противоречие с основным, европейским, вектором развития и
европейской идентичностью России. Главной целью нашей политики на
азиатском направлении является развитие восточных регионов.

 

Важнейшую роль может сыграть
сбалансированное, учитывающее возможные риски участие Сибири и
Дальнего Востока в процессах региональной экономической интеграции.
Дальневосточный регион РФ фактически уже участвует в
ориентированных на Китай интеграционных процессах. На страны АТР
приходится 85 % всей внешней торговли российского Дальнего Востока,
а его экономические отношения с соседями гораздо интенсивнее, чем с
европейскими регионами России. При этом нельзя не замечать
потенциальную опасность полной переориентации азиатской части РФ на
региональные экономические отношения и игнорировать опасность
экспансии, в первую очередь китайской, на российскую территорию.
Такая возможность обусловлена не «агрессивными устремлениями», а
недостаточным экономическим и социальным развитием азиатской части
нашей страны. В этой связи особое значение приобретает реализация
проекта «Новое освоение Сибири», направленного на ее социальное и
экономическое развитие.

 

Необходимо стремиться к увеличению
объемов и повышению качества торговли. Долю стран АТР во
внешнеторговом обороте России объективно возможно довести до 33–35
%, чтобы она была сопоставима с долей государств – членов
Европейского союза. В среднесрочной перспективе это может быть
достигнуто посредством расширения энергетического сотрудничества.
Большинство государств АТР остро нуждаются в новых источниках
энергоносителей и рассматривают Россию как потенциально надежного
партнера.

 

Важную роль сыграет диверсификация путей
транспортировки российских энергоресурсов региональным
потребителям, особенно потому, что Китай, Индия и Япония строят
свою оборонную политику с учетом возможности перекрытия – в случае
того или иного межгосударственного конфликта – морских
коммуникаций, по которым идет поставка энергоресурсов. Речь может
идти о сооружении как континентальных трубопроводов, так и
«морской» инфраструктуры, ориентированной на экспорт танкерной
нефти и сжиженного газа.

 

России стоило бы стремиться к расширению
интеллектуального экспорта в страны Азии, которые в таких
перспективных сферах, как, например, образование, пока полностью
ориентированы на США и Западную Европу. Грамотно инвестируя доходы
от энергоносителей, Россия могла бы усилить свои позиции в области
подготовки кадров для стран АТР, стать для многих из них новым
«интеллектуальным донором».

Целесообразно разработать комплекс
мероприятий по поддержке технологически ориентированного экспорта в
Азию в том числе той продукции, которая не находит сбыта на рынках
Европы и Северной Америки. Это в первую очередь продукция
гражданского машиностроения и энергомашиностроения, разработанная
еще в советский период. При должной лоббистской поддержке со
стороны российских властей можно увеличить объемы сбыта гражданских
воздушных судов и моторов. Государству стоило бы поддержать
создание сервисных центров для обслуживания российских воздушных
судов.

 

Одна из перспективных, но и наиболее
сложных областей – военно-техническое сотрудничество (ВТС). Хотя
ВТС с Китаем остается объектом многочисленных претензий со стороны
партнеров России на Западе, оно не только приносит материальные
выгоды, но и является фактором поддержания регионального баланса
сил. Необходимо постепенно переходить к более
высокотехнологическому ВТС с такими государствами, как Индия и
Китай. Обе страны уже далеко продвинулись по пути модернизации
собственных ВПК и заинтересованы в приобретении скорее технологий,
чем готовой техники.

 

Необходимо также изменение структуры и
качества импорта из государств Восточной и Юго-Восточной Азии,
включая Китай, и увеличение объемов экспорта. В настоящее время
российский импорт из большинства стран ЮВА представляет собой
продукцию не самого высокого качества, хотя объективно они способны
поставлять более качественные товары и по ценам, более приемлемым
для российского потребителя.

В самом АТР к возможному выходу России
на региональную арену относятся сдержанно. Россия традиционно
воспринимается там в качестве европейской страны. Она представляет
интерес как источник остро необходимых природных энергоресурсов и
элемент военно-политического баланса в отношениях Китай — США,
Япония — Китай, большинство стран региона — США.

 

Поэтому закрепление на региональном
рынке потребует усиления российских политических позиций. Это может
быть достигнуто посредством включения нашей страны в формальные и
неформальные механизмы согласования интересов государств АТР, в
частности за счет использования существующих там международных
организаций и форумов (АТЭС, АСЕАН, ШОС, шестисторонние переговоры
по Северной Корее).

 

Следует более эффективно использовать
возможности продвижения отечественных политических инициатив через
Шанхайскую организацию сотрудничества, первенство в которой, как
опасаются ряд наблюдателей, может быть монополизировано Китаем.
Вместе с тем пытаться использовать ШОС для «сдерживания» КНР
контрпродуктивно. Целесообразно реальное включение российских
представителей в работу «круглых столов» и других дискуссионных
площадок, которые, как правило, предшествуют крупным
межгосударственным встречам. Безусловно, такая деятельность, равно
как и интеллектуальное обеспечение политики (подготовка научных
разработок специализированными экспертными центрами, участие в
международных научных конференциях), требует целевой
государственной поддержки.

 

Формирование новой политики России в
отношении стран АТР невозможно без трансформации
внешнеполитического мышления, традиционно замкнутого на
евро-атлантическое пространство. Несмотря на продолжительное
экономическое и политическое сотрудничество с Китаем и Индией,
Россия по-прежнему рассматривает себя в АТР в качестве внешней
силы. Необходимо перестать воспринимать Азию как нечто чуждое.
Однако отказ от ориентации на Европу означал бы отрицание как
генетических и культурных корней нации, так и надежд на
демократическую модернизацию. Кроме того, поддерживая контакты со
странами Азии, Россия может выгодно использовать свою
«европейскость», выступая в качестве посредника и представителя
интересов Востока и Запада.

 

Настоятельно необходима активизация
контактов с элитой государств АТР, организация совместных форумов,
конференций и научно-политических мероприятий. Уже сделанные в этом
направлении шаги, такие, как участие российской делегации в сессиях
Азиатско-Тихоокеанского парламентского форума, могут
рассматриваться как исключительно позитивный, хотя и недостаточный
опыт.

 

Не менее важно развивать контакты на
уровне граждан. Здесь следует опереться на традицию добрых
отношений, отсутствие предубежденности по отношению к Москве
(присущей ряду стран Центральной и Восточной Европы), а также на
то, что все еще немалая часть элиты получала образование в СССР и
России. Важную роль способны сыграть организации гражданского
общества. Можно рассмотреть вопрос о целевой государственной
поддержке такого рода проектов.

 

Материал подготовлен на основании
ситуационного анализа, проведенного Советом по внешней и оборонной
политике и журналом «Россия в глобальной политике» в декабре 2005
года. В обсуждении участвовали Я.М. Бергер, главный научный
сотрудник ИДВ РАН; А.Д. Богатуров, декан факультета политологии
МГИМО (У) МИД РФ; А.В. Ломанов, ведущий научный сотрудник ИДВ РАН;
В.В. Михеев, член-корреспондент РАН; В.Я. Портяков, заместитель
директора ИДВ РАН, А.В. Лукин, доцент кафедры сравнительной
политологии МГИМО(У) МИД РФ; В.Н. Павлятенко, руководитель Центра
японских исследований ИДВ РАН; Г.И. Чуфрин, заместитель директора
ИМЭМО РАН; С.А. Караганов, председатель президиума СВОПа, ведущий
ситанализа, руководитель сценарной группы; Ф.А. Лукьянов, главный
редактор журнала «Россия в глобальной политике»; Т.В. Бордачёв,
директор по исследованиям СВОПа; Д.В. Суслов, заместитель директора
по исследованиям СВОПа.

 

Текст серьезно доработан по
результатам обсуждения, состоявшегося в марте 2006 года на XIV
ассамблее Совета по внешней и оборонной политике. Составители
благодарят участников дискуссии, замечания которых помогли
значительно углубить материал: Б.А. Акаеву, Ю.Ю. Болдырева, С.Б.
Брилева, И.М. Бунина, Л.Н. Вдовиченко, А.Г. Вишневского, Л.М.
Григорьева, В.З. Дворкина, М.Г. Делягина, М.В. Демурина,
А.А. Дынкина, К.Ф. Затулина, П.С. Золотарева, А.А. Игнатенко,
Е.М. Кожокина, В.П. Лукина, С.А. Маркова, М.В. Масарского, А.М.
Миграняна, В.Н. Миронова, В.А. Никонова, А.И. Подберезкина, В.Я.
Портякова, Е.М. Примакова, А.К. Пушкова, В.А. Рубанова,
В.А. Рыжкова, В.Т. Третьякова, А.В. Федорова, М.Л. Энтина, А.В.
Яковенко.

Как соединить Центральную Азию со всем миром?

На протяжении более 500 лет — с 750 по 1250 гг. н. э. —  Центральная Азия была родиной одних из самых блестящих умов в мире, а в ее мастерских производились изысканные товары, которыми торговали по всей Европе и Азии. В тот период Центральная Азия выгодно располагалась в самом центре Великого шелкового пути, соединявшего Восточную Азию с Ближним Востоком и Европой. Однако к XVIII веку Центральная Азия перестала быть «центром Азии», и ее уже не пересекали важные торговые пути, потому что торговля между Азией и Европой стала осуществляться по морю. Хуже того, во время «Большой игры» Российская и Британская империи пришли к соглашению о «буферной зоне» вдоль северной границы Афганистана.

С окончанием британского правления в Индии в 1947 году и с распадом СССР в 1991 году исчез искусственный барьер, разделявший Центральную Азию. С быстрым ростом экономики в Китае и Индии, Центральная Азия оказалась между азиатским и европейским рынками – а это две трети мирового населения, мирового ВВП и более двух третей мировой торговли.

Сможет ли Центральная Азия после почти 200 лет изоляции стать важным связующим звеном в мировой экономике?

Важнейшую роль для региона играет изменение равновесия китайской экономики: ее «центр тяжести» смещается к западу — от восточного побережья ближе к сухопутной границе со странами Центральной Азии. С перемещением китайской промышленности вглубь материка становятся более привлекательными сухопутные маршруты через Центральную Азию. Другой способ отправки товара в Европу из восточного Китая — это перевозка его на восток в Шанхай, а затем доставка в Европу морем, занимающая шесть недель. Китайским фабрикам отправлять товар на запад сухопутными маршрутами дешевле, чем авиатранспортом, и быстрее, чем по морю.

Усовершенствование путей сообщения в Центральной Азии позволит региону занять важное место в мировой торговле, и в улучшение транспортных сетей в Центральной Азии вкладываются серьезные средства. В рамках китайской инициативы «Один пояс и один путь» Центральная Азия получает выгоду от уже выполняющихся и планирующихся работ по модернизации. Помимо коридоров с востока на запад еще есть возможность выйти на юг: заново открыть древние торговые пути, соединявшие Центральную Азию с Южной Азией.

Что важнее: инфраструктура или стратегические правила и политики

Внутри Центральной Азии, текущая программа масштабных реформ в Узбекистане предоставляет возможность заняться вопросами путей сообщения в регионе. Принимаются политические меры по открытию границ и созданию региональных торговых сетей, но регион еще не полностью воспользовался преимуществами своего географического положения. Главная проблема Центральной Азии — неэффективность границ, что представляет собой более серьезный барьер, чем качество инфраструктуры. Именно  по показателю «Торговля через границу» рейтинга «Ведение бизнеса», страны Центральной Азии слабее всего: Кыргызская Республика находится на 70-м месте, Казахстан — на 102-м, Таджикистан — на 148-м, а Узбекистан — на 165-м, Россия занимает 99-е место, а средний рейтинг по странам Европы и Центральной Азии равен 54. Простои на границе и их непредсказуемость сказываются негативно на экономической деятельности. Особенно это касается сельскохозяйственных товаров, которые становятся непригодными после 2-3 дней ожидания на границе. Тем не менее, капиталовложения в рамках «Одного пояса и одного пути» могут подстегнуть развитие в Центральной Азии. Прогнозируется рост каждой из пяти среднеазиатских экономик на более чем 20% благодаря в основном реформой политики, направленной на снижение задержек на границе, а не вложениями в инфраструктуру (рис. № 1).

Основные преимущества в рамках «Одного пояса и одного пути» вытекают из структурных реформ по устранению формальных барьеров, что позволит сократить расходы на логистику и, следовательно, повысить объем торговли. Таким образом, выгоды последуют за изменениями в институциональных, правовых и рыночных структурах.

Транзитные пути или полноценная интеграция в мировую экономику?

Центральной Азии также стоит взглянуть за рамки китайско-европейской транзитной торговли и принять меры к полноценной интеграции в мировую экономику. Это означает развитие торговых коридоров, способных перестроить экономику и послужить на пользу всем живущим рядом с этими коридорами. Странам необходимо перестать рассматривать коридоры только как транспортно-инженерные проекты, разработанные для перемещения автомобилей и товаров, и разработать инвестиционные программы на основе глубокого экономического анализа того, как эти коридоры позволят стимулировать урбанизацию и создать рабочие места с минимальным воздействием на окружающую среду и общество. В анализе особое внимание нужно уделить тому, чтобы выгоду от улучшения путей сообщения могло получить местное население, чей образ жизни затрагивает их постройка.

Торговые коридоры открывают огромные возможности потенциального роста экономики, создания рабочих мест и снижения бедности в Центральной Азии, если преимущества от новых торговых путей будут распределяться равномерно и с минимальными негативными последствиями. Однако предложенные коридоры через Центральную Азию стоят триллионы долларов, что значительно больше имеющихся ресурсов. Следовательно, странам нужно отдать преимущество тем коридорам, которые больше всего повлияют на экономику и население. Сбор данных и дополнительных сведений — это ключ к выявлению возможностей и сведению рисков к минимуму.

Правда же заключатся в том, что у транспортных коридоров будут как свои победители, так и проигравшие: с улучшением путей сообщения больше образованного и квалифицированного населения сможет переселиться в города и найти работу лучше, а неквалифицированные рабочие останутся в опустевшей сельской местности, почти лишившись экономических перспектив. Тем не менее, при наличии хорошо продуманных программ капиталовложений можно сократить возможные отрицательные последствия и дать местному населению больше возможностей воспользоваться их преимуществами. Это важнейшие меры, которые позволят сделать Центральную Азию значимым участником «Века Азии» как это было тысячу с лишним лет назад.

Конец европейского влияния в Азии

Уильям Браттон — автор книги «Подъем Китая, упадок Азии». Ранее он возглавлял аналитический отдел HSBC в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

По мере подъема Китая правительства стран Азии стремятся к укреплению экономических и политических связей с Европейским союзом и отдельными европейскими странами. Есть надежда, что эти улучшенные отношения станут противовесом расширяющемуся влиянию Китая и уменьшат растущую неопределенность в отношении США.Многолетняя приверженность С. региону.

Этим усилиям помогает вновь обретенный интерес Европы к Азии. ЕС определил Китай как «стратегического конкурента» и стремится укрепить свои отношения с другими азиатскими странами. Это включает его недавние торговые и инвестиционные соглашения с Японией, Сингапуром и Вьетнамом. Отдельные европейские страны также стремятся улучшить свои азиатские отношения. Например, Великобритания стремится продемонстрировать неизменную приверженность Азии, чтобы воплотить в жизнь свои амбиции после Брексита по созданию «глобальной Британии».»

Но существует существенная и растущая пропасть между риторикой и реальностью. Европа может думать, что она играет определенную роль в Азии, но печальная правда заключается в том, что она становится все более неактуальной в качестве третьего игрока в регионе после Китая и США. Поскольку ее влияние быстро ослабевает, Европа фактически находится на периферии геополитической и экономической динамики Азии. И любой существенный интерес, который европейские страны все еще проявляют к региону, теперь, по-видимому, сосредоточен на Китае, чем на более мелких периферийных азиатских государствах.

Снижение экономической роли Европы в регионе отражается в мировых торговых потоках. На его долю приходилась почти пятая часть общих торговых потоков Азии без учета Китая в 1999 году, но в 2019 году этот показатель снизился до 13%. Сегодня Австралия, Индонезия, Сингапур и Тайвань отправляют менее десятой части своего товарного экспорта в европейские страны. Азия за исключением Китая в 1999 г. отправила в Европу в два раза больше экспорта в стоимостном выражении, чем в Китай. Но к 2019 г. это соотношение полностью изменилось, и теперь Китай является доминирующим торговым партнером для остальной части региона со значительной и растущей маржой.

Финансовая значимость Европы также падает. Десять лет назад на банки пяти крупнейших экономик Европы приходилось 40% всего иностранного кредитования в Юго-Восточной Азии. В 2019 году их было меньше четверти. Европейские банки фактически сократили свои позиции в некоторых азиатских странах за последние пять лет, включая Индонезию, Малайзию и Филиппины. Это отражает тенденцию многих финансовых институтов Европы, особенно ее инвестиционных банков, ограничивать свои более широкие азиатские устремления и сосредотачивать свои региональные усилия на Китае.

Снижение значения Европы также демонстрируется ее незначительной ролью в финансировании инвестиций в инфраструктуру в Азии. По сравнению с китайской инициативой «Один пояс, один путь» или Японским партнерством по качественной инфраструктуре, Европейско-азиатская стратегия установления соединений (EACS) ограничена по размеру и сфере применения. И, отражая меняющийся баланс сил между Китаем и ЕС, EACS, похоже, больше ориентирован на ограничение дальнейшего вторжения Китая в Юго-Восточную Европу, чем на развитие инфраструктуры в Азии.Следовательно, это можно рассматривать как защитную реакцию на подъем Китая, а не как позитивную приверженность азиатскому взаимодействию.

Это правда, что многие европейские страны и ЕС имеют долгую историю сотрудничества с регионом, но подъем Китая быстро вытеснил их остаточное экономическое влияние. Недавняя размолвка между Камбоджей и ЕС продемонстрировала это. В 2020 году Европа повысила тарифы на многие импортные товары из Камбоджи в ответ на нарушение прав человека в стране. Но в то время как этого экономического давления могло быть ранее достаточно, чтобы изменить поведение Камбоджи, ее укрепление отношений с Китаем позволило ей эффективно игнорировать европейское порицание.Вместо этого Камбоджа ускорила подписание соглашения о свободной торговле с Китаем: четкое свидетельство меняющегося экономического баланса сил в регионе и ослабления значения Европы.

Министр иностранных дел Китая Ван И (слева) и премьер-министр Камбоджи Хун Сен присутствуют на церемонии подписания соглашения о свободной торговле в Пномпене в октябре 2020 года: явное свидетельство исчезающего значения Европы. © AP

Это проблема для Европы, поскольку ее единственный рычаг воздействия в регионе — экономический.У него минимальные возможности для предоставления или поддержания значительных мощностей в области жесткой энергетики в Азии. По всей Европе только Франция и Великобритания имеют возможность проводить военные операции в Азии, да и то время от времени и ограниченно. Группа авианосцев, которую Великобритания намеревается направить в Азию в этом году, например, будет представлять значительную часть Королевского флота и все же будет уступать Южному морскому флоту Народно-освободительной армии, который является лишь одним из трех военно-морских сил Китая. флот.

Таким образом, неясно, чего реально ожидать азиатским странам, которые рассчитывают на Европу для противодействия подъему Китая. Это правда, что некоторые европейские страны по-прежнему играют важную роль в международных организациях, таких как ООН, но у них просто нет возможности или намерения внести свой вклад в азиатский антикитайский блок. Европа может говорить об укреплении отношений с азиатскими странами, но она мало что может предложить по сравнению с Китаем или США ни в экономическом, ни в политическом, ни в военном отношении.

Фактически, вместо того, чтобы быть потенциальными партнерами в противодействии подъему Китая, европейские страны больше сосредоточены на своих экономических отношениях с азиатской сверхдержавой, поскольку их захватывает ее растущее значение. Об этом свидетельствует недавняя поспешность ЕС подписать инвестиционный договор с Китаем. Это единственное действие демонстрирует, насколько быстро за последние десятилетия изменился баланс экономических сил между Европой и Китаем. И этот баланс или растущий дисбаланс, скорее всего, еще больше сместятся в пользу Китая, учитывая внутренние проблемы Европы и отсутствие экономического динамизма.

Как предсказал Джордж Оруэлл в «1984», мир раскалывается на три отдельных экономических и геополитических блока. У Европы могут быть относительно прочные экономические и политические отношения с Америкой, но ее роль в Азии уже слаба и быстро исчезает. Азиатские страны, ищущие партнеров перед лицом подъема Китая, должны поэтому ориентироваться не на Европу, а на своих ближайших соседей. Это само по себе порождает многочисленные проблемы, но будущее Азии — за Китаем, и любое важное значение, которое Европа когда-то имела в регионе, теперь является пережитком истории.

Восточноевропейские страны разочаровываются в Китае

ТОКИО — Китай, контролируемый всемогущей Коммунистической партией Китая, не воспринимался особенно благоприятно, но, тем не менее, был многообещающим деловым партнером, как рассказали мне дипломаты и интеллектуалы во время моего визита в Чехию. Республика и Венгрия два года назад.

Энтузиазм по поводу Китая был сильным в Восточной Европе в то время, в период быстрого экономического строительства. Но ожидания этих стран относительно поддержки, которую может предложить Китай, начинают превращаться в разочарование.

На фоне обостряющейся конфронтации между США и Китаем такие страны, как Япония, Австралия, европейские страны и другие союзники США, обсуждают главный пункт своей повестки дня — как сотрудничать в политике в отношении Китая. Отделение стран Восточной Европы от Китая указывает на ограничение экономического влияния Пекина и дает полезный ключ к пониманию того, как США, Япония и Европа могут конкурировать с Китаем за геополитическое влияние.

Настроения о Китае явно уже смоченные в странах Западной Европы, такие как Германия, Франция и Великобритания, в связи с такими вопросами, как спорный островом потенциалом в Южно-Китайском море, кибер-шпионаж, нарушение автономии Гонконга и подавление Уйгуры в китайской провинции Синьцзян.Китай, очевидно, являющийся источником распространения инфекции COVID-19, не помог.

Сообщается, что 14 сентября на встрече на высшем уровне между Европейским союзом и Китаем по видеоконференции царила чрезвычайно напряженная атмосфера, поскольку канцлер Германии Ангела Меркель и другие лидеры ЕС критиковали Китай за нарушения прав человека, что вызвало резкую реакцию председателя КНР Си. Цзиньпин, который сказал, что Китаю не нужен «учитель» по правам человека.

Канцлер Германии Ангела Меркель беседует во время видеоконференции с президентом Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен и президентом Европейского совета Шарлем Мишелем после виртуального саммита с президентом Китая Си Цзиньпином в Брюсселе, Бельгия, сент.14. © Reuters

Разочарование по поводу Китая распространяется в Восточной Европе, регионе, который ранее занимал примирительное отношение к Пекину. Медовый месяц хороших отношений между ними, которые поддерживались экономическими связями, похоже, подходит к концу. Биполярный раскол мира между США, Японией и Европой, с одной стороны, и Китаем, с другой, вероятно, только усилится.

Энтузиазм по поводу Китая рос в Восточной Европе восемь лет назад, когда 16 стран региона создали форум экономического сотрудничества с Китаем под названием «16 плюс 1».«С 2012 года лидеры форума встречаются почти каждый год.

В число 16 стран входят 11 членов Европейского Союза, такие как Венгрия и Чехия. Форум стал« 17 плюс 1 »в 2019 году, когда к нему присоединилась Греция.

Такое развитие событий вызвало ощущение кризиса в Германии и Франции, когда одно официальное лицо Германии предупредило, что Китай загонит Восточную Европу в угол и разделит ЕС. В 2016 году, когда ЕС подготовил заявление с критикой Китая за его территориальные претензии в Южно-Китайском море, единство блока было поколеблено, когда Венгрия и другие страны выступили против него из-за их уважения к Китаю.

Но сейчас отряд из Китая распространяется по Восточной Европе, возглавляемый Чешской Республикой. Китай был сильно возмущен, когда Милош Выстрчил, президент чешского сената, посетил Тайвань на несколько дней с конца августа. В январе столица Чехии Прага официально оформила свои отношения «города-побратима» со столицей Тайваня Тайбэем после разрыва таких же отношений с Пекином.

Президенту Сената Чехии Милошу Выстрчилу вручил медаль президент Тайваня Цай Инь-вэнь во время встречи в Тайбэе, Тайвань, сентября.3. © AP

Кроме того, начиная с прошлого года, Польша, Чешская Республика, Румыния и Эстония согласились сотрудничать с США в области кибербезопасности 5G, предполагая, что они последуют примеру Вашингтона и наложат ограничения на ведущего китайского производителя телекоммуникационного оборудования Huawei Technologies. Кроме того, в июне Румыния расторгла сделку по АЭС с китайской компанией.

По мнению местных дипломатических экспертов, эти и другие события связаны, в первую очередь, с разочарованием восточноевропейских стран по поводу экономического сотрудничества с Китаем.

Китай предложил грандиозные планы строительства инфраструктуры в регионе в рамках своей инициативы «Один пояс, один путь», но они не продвинулись, как ожидалось.

«С 2012 года Китай запустил множество инвестиционных проектов в [странах Центральной и Восточной Европы], в основном в энергетическом секторе и транспортной инфраструктуре, однако, за исключением Балкан, большинство из них еще не реализовано в полной мере», — сказал Рудольф Фурст. , старший научный сотрудник Пражского института международных отношений.«Таким образом, надежды на экономическое сотрудничество с Китаем со стороны Центральной и Восточной Европы снижаются».

Менее одной десятой прямых инвестиций Китая в ЕС с 2000 по 2019 год приходилось на Восточную Европу. Даже президент Чехии Милош Земан, самопровозглашенный прокитайский лидер, в январе выразил разочарование по поводу Пекина.

Во-вторых, страны Восточной Европы все больше обеспокоены возможностью вмешательства Пекина во внутренние дела и национальную безопасность по мере углубления связей.Руководитель отделения Huawei в Варшаве был арестован по подозрению в шпионаже в пользу Китая в январе 2019 года.

Отметив, что Китай быстро расширяет свою шпионскую сеть в Чешской Республике, чешское разведывательное управление заявило в ноябре прошлого года, что Китай стал угрозой. , сравнимо с Россией, со страной.

Председатель КНР Си Цзиньпин выступает в предварительно записанном послании, которое транслировалось во время 75-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций 7 сентября.22 в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. © AP

По словам возмущенного члена национального парламента, ведущая китайская компания предположительно предоставила сомнительные средства высшим правительственным чиновникам Чехии.

В странах Восточной Европы, которые раньше входили в коммунистический блок, в котором доминировал Советский Союз, дверь в демократию открылась с 1989 года. Но, хотя их может привлечь экономическая мощь Китая, они не поддерживают его коммунистический режим.

Такая же ситуация даже в Венгрии, где премьер-министр Виктор Орбан укрепляет свое автократическое положение. Диктаторская модель Китая вряд ли приемлема для Венгрии, которая, по крайней мере, все еще проводит выборы, сказал один венгерский политолог, добавив, что для страны бессмысленно налаживать тесные связи с Китаем без прогресса в экономическом сотрудничестве.

Великобритания, Германия и Франция разочаровались в Китае раньше, чем страны Восточной Европы, не только из-за проблем с правами человека и национальной безопасностью, но и потому, что ограничения, наложенные Пекином на иностранные компании, ужесточили условия для ведения бизнеса с Китаем.

Опрос, проведенный в феврале Торговой палатой Европейского Союза в Китае, показал, что условия ведения бизнеса для 49% компаний ЕС, работающих в стране, стали более жесткими по сравнению с годом ранее.

С момента вспышки нового коронавируса Китай продвигает так называемую «маскирующую дипломатию» для Испании и Италии, которые пострадали от широко распространенных инфекций, в рамках отчаянной попытки успокоить европейские страны. Отправляя медицинские товары, такие как защитные маски, в Европу, Китай стремится улучшить свой имидж на мировой арене как ответственного лидера.Но общественное мнение в Европе еще не улучшилось.

«Восприятие Китая в Европе ухудшается в результате ряда проблем, а COVID-19 только усиливает эту тенденцию. Я не предсказываю, что [отношения между] Европой и Китаем вернутся к прежним условиям. ближайшее будущее », — сказала Валери Нике, старший научный сотрудник Французского фонда стратегических исследований.

Германия и другие европейские страны, которые сильно зависят от китайского рынка, вряд ли займут такую ​​же жесткую позицию в отношении Китая, как США.С. имеет. Но если Америка, Европа и Япония разработают более согласованную политику в отношении Китая, пространство для трехстороннего сотрудничества в отношениях с Пекином расширится в областях дипломатии, безопасности и экономики. Хотя отношения между США и Европой были чрезвычайно натянутыми при администрации президента США Дональда Трампа, им необходимо, по крайней мере, восстановить сотрудничество в своей политике в отношении Китая.

Китай и экономическая интеграция Европы и Азии

На этой встрече обсуждались вопросы инвестиций в различные формы инфраструктуры, управления логистикой и природных ресурсов.Первоначально я собирался говорить о роли Китая в нестабильности товарных рынков. Я начал готовиться к этому, но, с вашей снисходительности и в соответствии с темой этого круглого стола, вместо этого я хочу обратиться к самому масштабному проекту в области инвестиций в инфраструктуру и логистику, который когда-либо видел мир. Я имею в виду «экономический пояс Шелкового пути» Китая и «Морской шелковый путь 21 века», проект «один пояс, одна дорога». Это нацелено на создание нового экономического порядка на евразийском континенте.Все, от Атлантики до Тихого океана, должно быть связано с помощью сверхэффективной инфраструктуры и новых институциональных связей.

На международном уровне наибольшее внимание уделяется стремлению Пекина построить 81 000 километров (около 50 000 миль) высокоскоростных железных дорог, соединяющих себя со всеми остальными странами Азии и Европы. Один из магистральных маршрутов должен пройти через Юго-Восточную Азию в Сингапур. Второй пересечет горы Каракорум и разделится на две линии: одна достигнет пакистанских портов в Аравийском море; другой пересекает Иран в Турцию, Средиземное море, Черное море и Юго-Восточную Европу, с ответвлением на Аравийский полуостров.Третья магистраль пойдет через Казахстан и Россию в Западную Европу. План Китая состоит в том, чтобы позволить поезду из Лондона в Пекин всего за два дня уже в 2025 году.

Но проект «один пояс, одна дорога» во многом не ограничивается строительством железной дороги. Он направлен на массовое развитие экономических коридоров, пересекающих всю евразийскую сушу и все ее основные полуостровные расширения. Он также имеет большое морское измерение. Китай находится в процессе превращения в ведущую мировую экономику.Цель проекта «один пояс, одна дорога» — способствовать его экономической интеграции с тем, что было названо «мировым островом» — соединенными континентами Азии и Европы. Это район с населением 4,4 миллиарда человек и текущим объемом экономики в 21 триллион долларов.

В качестве одного из примеров того, что Китай имеет в виду, рассмотрим экономический коридор, который должен соединить Кашгар в Синьцзяне с портом Гвадар в пакистанском Белуджистане, протяженностью 1800 км. (или 1100 миль) отсюда, на берегу Аравийского моря, недалеко от Ормузского пролива.С точки зрения общей программы Китая, это отрывок. Тем не менее, в следующие пятнадцать лет на развитие Китайско-пакистанского экономического коридора будет выделено не менее 46 миллиардов долларов. Из них 34 миллиарда долларов пойдут на новые электростанции с целью почти немедленно (то есть через три года) произвести дополнительные 10 400 МВт электроэнергии для нуждающегося в электроэнергии Пакистана. Остальное будет посвящено строительству дорог, железных дорог, линий электропередачи, оптоволоконных кабелей, а также нефте- и газопроводов.По оценкам Пакистана, этот приток китайских инвестиций будет стимулировать рост его ВВП на 15 процентов к 2030 году.

Помимо впечатляющих физических размеров, проект «один пояс, один путь» направлен на создание институциональных связей и устранение препятствий на пути сотрудничество между Китаем и различными экономическими сообществами, населяющими «мировой остров». Эти сообщества включают АСЕАН, возглавляемый Россией Евразийский экономический союз, Шанхайскую организацию сотрудничества, ЕС, Южноазиатскую ассоциацию регионального сотрудничества (СААРК) и Организацию исламского сотрудничества.Ключевым строительным блоком в этих усилиях является так называемое «региональное всеобъемлющее экономическое партнерство» или ВРЭП. Это создаст зону свободной торговли (ЗСТ), охватывающую Китай, АСЕАН, Австралию, Индию, Японию, Южную Корею и Новую Зеландию. Цель завершения ВРЭП — конец этого года. В январе Китай подписал соглашение о свободной торговле с Южной Кореей. Затем министерство торговли Китая объявило о своем намерении использовать Соглашение о свободной торговле между Китаем и Кореей в качестве модели для дополнительных соглашений о свободной торговле с шестьюдесятью пятью странами вдоль экономических коридоров Шелкового пути.

Китай поставил цель достичь 2,5 триллиона долларов в торговле со странами Шелкового пути к 2025 году. В поддержку этого Китай стремится стимулировать слияния, поглощения и инвестиции с нуля для создания того, что можно было бы назвать «многонациональными компаниями с китайскими особенностями. «некоторые из них имеют штаб-квартиры в Европе или за пределами Китая. Текущий всплеск активности китайских слияний и поглощений в ЕС, большая часть которых связана с немецкой компанией Mittelstand , отражает эту цель. По мере реализации концепции «один пояс, один путь» ЕС и Китай должны сближаться в коммерческом плане.То же самое по другим причинам верно в отношении Китая и России, Китая и Ирана.

Между тем, как вы все знаете, Китай перестраивает свою экономическую структуру. Старая модель, основанная на интеграции торговли с мировыми рынками, но с ограниченными финансовыми связями, достигла конца своего срока полезного использования. Экономический рост Китая уходит от зависимости от внутренних инвестиций в основной капитал и вместо этого переходит к зависимости от расширения услуг и внутреннего потребления.

Услуги по экономической деятельности в Китае превысили производство и строительство в 2013 году.Сейчас они обеспечивают почти половину китайского ВВП по сравнению с менее чем одной третью десять лет назад. Потребление в Китае обогнало инвестиции в качестве основного двигателя роста в 2011 году. Хотя оно остается относительно низким в процентах от ВВП Китая, продолжающаяся быстрая урбанизация и сопутствующий рост среднего класса Китая обещают исправить это. В 2014 году 55 процентов китайцев жили в городах по сравнению с менее чем 20 процентами в 1980 году. По данным ОЭСР, к 2030 году Китай приближается к 69 процентам городского населения.Горожане — большие потребители. Это эпоха цифровых технологий. Китай уже является крупнейшим в мире цифровым рынком.

По мере развития китайской экономики мы начинаем видеть значительный рост трансграничных потоков капитала Китая. В 2014 году китайские инвестиции за рубежом впервые превысили 100 миллиардов долларов. Ожидается еще много денег. Большая их часть пойдет на инвестиции по программе «Один пояс, одна дорога». Растущая глобальная финансовая роль Китая будет в решающей степени определяться его опытом евразийской экономической интеграции.

Инициатива «Один пояс, одна дорога» отчасти является краткосрочной мерой, направленной на уменьшение нынешних избыточных производственных мощностей в цементной, сталелитейной и алюминиевой промышленности Китая за счет создания для них экспортных рынков. Это позволит китайским производственным и строительным компаниям какое-то время продолжать работу за границей, которая сворачивается у себя дома. Эта инициатива также является способом развития Синьцзяна и других частей западного Китая, сделав их ключевыми связями с Центральной Азией. , Россия, Европа и Ближний Восток.Но в более долгосрочной перспективе «один пояс, один путь» — это стратегия использования китайских ресурсов для более тесной и эффективной связи Европы и Азии друг с другом и с Китаем. Повышение эффективности запланированных железных дорог, автомагистралей, трубопроводов, электрических сетей, оптоволоконных кабелей, а также воздушных и морских портов соответствует реальным рыночным требованиям и возможностям. Его институциональные связи будут способствовать инвестициям, необходимым для реализации этой эффективности.

Проект «Один пояс, одна дорога» практически не зарегистрирован в официальном Вашингтоне.Многие на Кольцевой дороге не воспринимают это всерьез. Как я хорошо помню, Дэн Сяопин не объявил в 1978 году о своем видении «реформ и открытости». Сейчас, как и тогда, есть много специалистов по Китаю, которые отвергают стремление Китая производить много продукции. В самом Китае много скептиков. Но лидеры Китая делают ставку на то, что проект «один пояс, один путь» может привести к второму значительному продвижению на долгом пути их страны к богатству и власти. Они считают, что их видение может быть столь же преобразующим, как «реформа и открытость» Дэна за последние тридцать семь лет.

Это первые дни в разработке программы, рассчитанной на три или более десятилетий. Но пренебрежительное отношение к последним усилиям Китая по увеличению своего богатства и могущества или к его потенциальным стратегическим последствиям кажется мне, скорее всего, большой ошибкой. В любом случае, в то время как Вашингтон работает с пеной из-за китайских рифов в Южно-Китайском море, Пекин сосредоточен на гораздо более серьезных вещах. Китайские официальные лица осторожно описывают инициативы своей страны по Шелковому пути в чисто экономических терминах.Тем не менее, если эти инициативы вообще сработают, они будут иметь огромное геополитическое влияние.

Пекин заявил о своей готовности выделить 1,4 триллиона долларов на свою стратегию «один пояс, один путь». Для сравнения: это более чем в десять раз превышает историческую приверженность Вашингтона плану Маршалла, общая сумма которого в сегодняшних долларах составила 120 миллиардов долларов. Китай уже вложил как минимум такую ​​сумму новых денег в свое видение евразийской экономической интеграции.

40 миллиардов долларов поступили в Фонд Шелкового пути, ориентированный на Центральную Азию.Первоначальный транш в размере 50 миллиардов долларов был выделен новому Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (АБИИ). 5 миллиардов долларов были вложены в новый «Морской банк Шелкового пути». 46 миллиардов долларов было выделено на создание китайско-пакистанского экономического коридора. Первоначальный взнос в размере 10 миллиардов долларов, часть из которых пойдет на проекты Шелкового пути, поступил в Новый банк развития, возглавляемый БРИКС. Китайский банк развития заявляет, что профинансирует до 1 триллиона долларов в рамках проектов «один пояс, один путь». Различные элементы CITIC только что объявили об обязательствах по финансированию 300 проектов от Сингапура до Туркменистана на общую сумму 113 миллиардов долларов.

Между тем Китай продолжает использовать свое членство в Азиатском банке развития (АБР), Всемирном банке и других учреждениях, в которых доминируют США, Япония и Европа, для улучшения евразийской инфраструктуры. А Япония объявила о создании собственного инвестиционного фонда инфраструктуры для Азии в размере 110 миллиардов долларов. Оправданием этого японского фонда является геополитическое соперничество с Китаем. Но японская инициатива, похоже, скорее всего лишь поддержит, а не подорвет цель Китая по укреплению панъевразийских экономических связей.И Китай, кажется, уверен, что его экономический размер и динамизм сделают его основным бенефициаром любого устранения барьеров для торговли и инвестиций или повышения эффективности коммуникаций в Индо-Тихоокеанском регионе. Экономика Восточной Азии уже во многих отношениях ориентирована на китаец. Китай ожидает, что по мере развития его связей с Европой, Россией и Ближним Востоком Евразия также станет все более синоцентричной.

В следующем году Китай приступит к пятилетнему совместному стратегическому планированию с иностранными партнерами проектов, которые будут реализованы в рамках его концепции «один пояс, одна дорога».Ожидается, что всесторонняя реализация начнется в 2021 году, к 100-летию коммунистической партии Китая. Его кульминацией станет 2049 год, 100-летие Народной Республики. Масштаб того, что пытается сделать Китай, беспрецедентен, но грандиозное видение, долгий горизонт планирования, оптимизм и привязка к юбилеям типичны для современной китайской политической культуры.

За последние два десятилетия Китай потратил около 9 процентов ВВП на улучшение внутренней инфраструктуры.Он многое узнал о том, как создавать вещи, которые повышают эффективность транспорта и связи. Китай построил свою первую скоростную автомагистраль в 1988 году. К 2011 году у него была самая разветвленная система скоростных автомагистралей в мире. Первый высокоскоростной поезд Китая был введен в эксплуатацию в 2007 году. К концу прошлого года его сеть высокоскоростных железных дорог с протяженностью более 16 000 км (около 10 000 миль) была длиннее, чем все высокоскоростные железнодорожные системы за пределами Китая вместе взятые. . В Китае проложено около 1 миллиона километров оптоволоконного кабеля.Сейчас у него самая большая в мире широкополосная сеть. Почти половина мировых высоковольтных линий электропередачи приходится на Китай. Произведя поразительное экономическое развитие в самом Китае, китайский капитал, энергетика и опыт строительства инфраструктуры теперь сосредоточены на Центральной Азии, России, Европе и на Ближнем Востоке.

С этой целью Китай создает новые международные институты, которые дополняют существующие фонды и банки, спонсируемые США, и конкурируют с ними.Он продвигает китайский юань как средство торговых расчетов и государственных займов по всей Евразии. Эти инновации происходят по мере того, как устаревание существующих институтов обмена и развития становится все более очевидным. МВФ и Всемирный банк родились в 1944 году в Бреттон-Вудсе. Семьдесят один год назад Соединенные Штаты возглавляли капиталистический мир. Он произвел половину мирового ВВП и держал семьдесят процентов мировых золотых резервов. Америка сейчас не занимает подобного командного положения.Более того, Соединенные Штаты в последнее время не продемонстрировали ни воли, ни политической способности мобилизовать средства для адаптации бреттон-вудских институтов к экономическим реалиям и потребностям развития этого века. В этом контексте инициативы Китая представляют собой тектонический сдвиг в мировой валютной системе

Организационные инициативы Китая включают, дополняют и опираются на многочисленные существующие институты. Они аддитивны и не вытесняют их. Они явно инклюзивные, а не условные или ограничиваются странами, которые соответствуют установленным Китаем критериям кредитования.Финансовые обязательства Китая по большей части связаны с наличием кредитов, а не с конкретными обязательствами по финансированию проектов. Доступность кредита не гарантирует наличие финансово привлекательных проектов, какими бы желательными они ни были с точки зрения их общего воздействия на экономику Китая и его отношения с другими обществами в Европе и Азии. Отсюда важность международных консультаций и усилий по стратегическому планированию, которые вот-вот начнутся.

Китай имеет опыт экстравагантных предложений кредитов за рубежом, которые затем используются недостаточно.Это оправдывает определенную долю скептицизма в отношении цифр, которые Китай придает своим чаяниям. Не на все деньги, которые Китай выделяет, можно найти проекты. Тем не менее, учитывая упор Китая на совместное планирование с иностранными партнерами, большая часть этого, похоже, будет использоваться на самом деле для создания вещей. Большинство китайских частных и государственных предприятий в строительном, горнодобывающем и телекоммуникационном секторах уже включили использование кредитов «один пояс, один путь» в свои бизнес-планы.Каждая провинция и мегаполис Китая разрабатывает конкретные планы поддержки проектов «один пояс, одна дорога». Большая часть работы по этим проектам — до 70 процентов, если прошлый опыт может служить полезным ориентиром, но далеко не вся работа — будет выполнена китайскими компаниями.

Специалисты по экономическому планированию Китая хотят сделать частные предприятия основой схемы — чтобы максимально использовать их энергию, гибкость и чувствительность к эффективности инвестиций. Но первоначальный акцент на государственных предприятиях воспроизводит подход к развитию, основанный на инвестициях в инфраструктуру, который исчерпал себя во внутренней экономике Китая.Лучшее, что можно сказать об этом, — это то, что это дает таким компаниям возможность облегчить переход к новой системе с новыми правилами и практиками. Некоторое время они могут продолжать заниматься за границей тем, чем у них будут все меньше возможностей заниматься дома.

Компании частного сектора Китая очень хорошо используют возможности для инвестиций, подпитываемых кредитами от китайского государства. Но для того, чтобы программа была успешной в долгосрочной перспективе, начавшийся процесс планирования должен будет начать разработку новых моделей китайских инвестиций, которые расширят возможности частного предпринимательства на Шелковом пути, а также в самом Китае.Возможно, ключом к достижению этого является партнерство с иностранными компаниями и кредиторами, обладающими большим опытом в области кредитования с учетом рисков и получения прибыли за пределами внутренних рынков. Как сказал бы покойный Дэн Сяопин, Китаю и его иностранным партнерам придется найти свой путь через множество рек между Атлантическим и Тихим океаном, нащупывая дорогу ногами, когда они переходят их вброд. Некоторые проекты, предусмотренные для программы «Один пояс, одна дорога», будут финансово привлекательными или таковыми будут. Другие могут быть более проблематичными.Рынок решит.

Возникает ключевой вопрос. Многие страны, расположенные между Китаем и Европой, имеют сложную политическую и экономическую среду. Какую отдачу от инвестиций Китай и его партнеры могут разумно ожидать от проектов «один пояс, один путь»?

В краткосрочной перспективе на макроуровне, даже при консервативных предположениях, инвестиции в азиатскую и европейскую инфраструктуру выглядят хорошей ставкой. Китайские государственные предприятия имеют больше денег на строительство инфраструктуры, чем они могут с прибылью развернуть в Китае, где в настоящее время окупаемость таких проектов очень мала.Инвестиции в автомобильные и железные дороги, оптоволоконный кабель, а также активы по производству и распределению электроэнергии за пределами Китая могут позволить продуктивно использовать избыточные производственные мощности Китая, стабилизируя занятость и экономику Китая.

По оценкам одного исследования, например, относительно скромные 5-процентные темпы роста таких активов по сравнению с их текущей базой могут создать 137 миллионов тонн спроса на китайскую сталь. Это снизит избыток предложения в сталелитейной промышленности Китая с 22 до 8 процентов.Это расширит доступ к рынкам и природным ресурсам на запад Китая, одновременно связав их с китайской экономикой. Это также предоставит новый выход для инвестиций огромных валютных резервов Китая, которые были сосредоточены в казначейских облигациях США и других инструментах с очень низкой доходностью.

В качестве другого примера рассмотрим преимущества более коротких наземных телекоммуникационных маршрутов, которые соединяют два конца «мирового острова». В настоящее время Китай соединен с Европой 39 000 км (около 24 000 миль), в основном, подводным кабелем по устаревшим телефонным линиям.Цифровые пакеты, передаваемые из Западной Европы в Шанхай или Токио, должны либо пересекать Европу, Ближний Восток, Индийский океан и Южно-Китайское море, либо проходить через Атлантику, США и затем Тихий океан. Слишком много кабелей проходит через узкие узлы с интенсивным движением, такие как Малаккский пролив или Суэцкий канал. Аварии в этих узких местах ежегодно вызывают несколько сотен сбоев в работе глобальной подводной системы.

Трансъевразийские сети станут более стабильными. Они не только улучшат связь для стран, не имеющих выхода к морю, вдоль маршрутов «один пояс, одна дорога», но и ускорят обмен данными между Европой и Азией.Инвесторы готовы потратить сотни миллионов долларов, чтобы выиграть несколько миллисекунд в высокодоходной «высокочастотной торговле» — автоматизированной покупке и продаже финансовых инструментов с помощью компьютеров. По некоторым оценкам, преимущество в одну миллисекунду может принести одной компании хедж-фонда до 100 миллионов долларов в год. Более короткие маршруты — ключ к скорости и прибыли. А маршруты, находящиеся под контролем Китая, России и Европы, вероятно, будут более безопасными от эксплуатации со стороны США, которых так опасаются.С. Агентство национальной безопасности.

Дьявол всегда кроется в деталях, но если видение Китая будет реализовано в каком-либо значительном отношении, со временем все дороги в Евразии приведут к Пекину. Китай станет центром экономического притяжения обширного, слабо интегрированного региона, на который уже приходится 55 процентов мирового ВНП, 70 процентов мирового населения и 75 процентов известных запасов энергии. Программа «Один пояс, один путь» не включает военного компонента, но явно имеет потенциал для улучшения мировой геополитики, а также ее экономики.Это полностью ненасильственный, ориентированный на рынок средство, с помощью которого можно объединить все богатство и власть Европы и Азии с собственными силами Китая, поскольку Китай становится крупнейшей экономикой мира. Если это сработает, это поставит Китай на все более центральную позицию влияния на евразийском континенте и в мире. Короче говоря, это сделает Китай самым важным национальным игроком на всей территории Евразии.

Но последствия проекта «один пояс, одна дорога» никоим образом не ограничиваются геополитикой.Рождается постбреттон-вудский глобальный финансовый порядок. Он будет в значительной степени определяться тем, что происходит в рамках инициатив Китая по Шелковому пути и в учреждениях, которые Китай создает для их поддержки. Государства и финансовые учреждения, которые сотрудничают в этих инициативах, смогут формировать их и реформированную международную финансовую систему, которую они составляют. Те, кто стоит в стороне от этих инициатив, не пойдут. Решение Америки и Японии бойкотировать Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и связанные с ним инициативы Китая является серьезной потерей стратегического влияния.Таким образом, это грубая ошибка эпических масштабов. Соединенные Штаты отрицают природу и направление изменений в глобальной политической экономии. Вашингтон потерял интеллектуальное командование и практический контроль над геополитикой в ​​Индо-Тихоокеанском регионе.

Американцы любят применять военное сдерживание к угрозам и силовое решение проблем. Возвращение Китая к богатству и могуществу, безусловно, имеет военные последствия, которые необходимо решать. Но основное влияние Китая на мировые дела было и будет политико-экономическим.Проблемы, создаваемые более процветающим и вовлеченным в международную деятельность Китаем, не имеют военного решения. Скорее всего, будущее мира будет определяться мирной экономической интеграцией Китая с остальной Евразией, чем «поворотом США в сторону Азии». В этом контексте военные аспекты «стержня» не имеют значения. И самонадеянность, что правила торговли и инвестиций в Индо-Тихоокеанском регионе могут быть установлены соглашениями, исключающими Китай, такими как Транстихоокеанское партнерство (ТТП), абсурдна.Китай — каждая страна, являющаяся крупнейшим торговым партнером TPP и крупнейшим потенциальным источником будущих иностранных инвестиций.

Во многих отношениях реакция США и Японии на растущую роль Китая в мировой экономике напоминает мне о дисфункциональной реакции предпринимателя, когда ребята из частного капитала реорганизуют основанную им компанию, меняют ее руководство, проводят трансформирующие слияния и поглощения и лишить его всяческих претензий на контроль над своей компанией, поскольку они делают ее публичной.Размахивая пистолетом в воздухе, мужчина может чувствовать себя хорошо, но это не имеет значения. И это не принесет ему поддержки новых заинтересованных сторон. Чтобы продолжать лидировать, нужно участвовать и вносить свой вклад, а не отрицать реальность перемен или бойкота, бахвальства и блокирования необходимых реформ. Как заявил великий консерватор Эдмунд Берк: «Суть дипломатии состоит в том, чтобы милостиво дать то, что у вас больше нет силы отказывать». Поступая таким образом, человек меняет свою позицию в пользу будущих выгод.

Китай сейчас находится недалеко от центра мировой капиталистической экономики.Несмотря на множество внутренних проблем, на данный момент он переигрывает всех соперников, включая США и Японию. У нее есть видение реформ и открытости для своих западных соседей, что может привести к преобразованиям на многих уровнях. Если Китай реализует свое видение, он полностью заслужит название, под которым он себя называет, — 中国, страна в центре мировых дел. Мы не можем надеяться предотвратить это с помощью военных маневров и запретительных торговых соглашений, даже если бы это было в наших интересах, а это не так.

Что мы можем сделать, так это найти способы использовать растущее процветание Китая для увеличения нашего собственного. Для этого нам нужно повысить нашу конкурентоспособность и относиться к миру таким, какой он есть, а не таким, каким он был раньше. Китай действует в основном вместе. Нам тоже нужно действовать вместе.

Европа и подъем Китая и Европы

Удовольствие от того, что меня пригласили выступить с докладом на нашей двухгодичной конференции, посвященной интересной теме «Европа лицом вовне», омрачено опасениями, что я, вероятно, разочарую вас своей статьей, поскольку я не специализируюсь на проблемах, связанных с Европой и подъемом Китая и Индии.Более того, имея в своем распоряжении больше информации о Китае, чем об Индии, я решил сосредоточить свои размышления в основном на подъеме Китая и его влиянии на экономическое развитие Европы в прошлом, настоящем и ближайшем будущем.

Работа будет разделена на три части. Во-первых, я дам краткий обзор экономических показателей Китая с 1980 года. Во-вторых, я попытаюсь ответить на вопрос: с какими проблемами Китай сталкивается в настоящий момент и с какими проблемами Китай столкнется в ближайшем будущем? В-третьих, я постараюсь также ответить на вопрос: с какими проблемами сталкивается Европа в настоящий момент в связи с подъемом Китая и с какими проблемами Европа столкнется в будущем в результате вероятного дальнейшего подъема? В заключение я кратко коснусь подъема Индии.

2. Впечатляющий экономический рост Китая с 1980-х годов
Когда Дэн Сяопин начал в самом конце 1970-х годов политику десоциализации китайской экономики, он сначала приватизировал сельское хозяйство, индустриализировав сельскую местность на частной основе. то же время. На более позднем этапе он начал реструктуризацию и модернизацию городского промышленного сектора, постепенно открывая этот сектор для работы рынка, как внутреннего, так и внешнего. С момента введения новой политики Дэна экономический рост Китая был впечатляющим.В период с 1980 по 2006 год рост составлял почти 10% в год в реальном выражении, в результате чего экономика Китая в настоящее время занимает пятое место в мире (после США, Японии, Германии и Великобритании). Перспектива состоит в том, что вскоре экономика Китая станет больше, чем экономика Великобритании и Германии, став на тот момент третьей по величине экономикой мира. Более того, открытие экономики для мирового рынка оказало очень стимулирующее влияние на международную торговлю Китая. В конце 1970-х годов стоимость китайского экспорта составляла не более 20 миллиардов долларов США, а в 2005 году она выросла до 760 миллиардов долларов США.

Каждый из трех факторов производства: капитал, занятость и производительность способствовали впечатляющему росту Китая, но не в той же степени. Чистый вклад физического труда был, на удивление, довольно скромным, во-первых, из-за реструктуризации государственных предприятий, которая привела к массовым увольнениям рабочих и других служащих, а во-вторых, из-за реструктуризации сельскохозяйственный сектор, в каком-то смысле просто перевод рабочей силы из сельскохозяйственного сектора в частный сельский и городской промышленный сектор.

Вклад капитала, напротив, был значительным: решающее значение имели вложения в основной капитал, финансируемые за счет иностранного капитала и, тем не менее, очень высокого уровня личных сбережений. Этот инвестиционный бум сочетался с созданием правительством особых экономических зон в восточной части страны, а также с высоким предпринимательским талантом и повышением уровня образования китайцев как в самом Китае, так и за рубежом (между 1978 и 2005 г. около миллиона китайских молодых людей уехали учиться за границу, в основном по инженерным и естественным дисциплинам).Результатом стал значительный рост совокупной факторной производительности.

Удивительно, но основная часть иностранных инвестиций в Китай исходила не из центров технологического роста мировой экономики. Действительно, на Европейский Союз, Японию и Соединенные Штаты приходилось только около 10% от общего объема иностранных инвестиций, остальная часть поступала в основном из Гонконга, Тайваня и Юго-Восточной Азии. Более того, инвестиции из США, Европы и Японии были не единственным источником передачи технологических ноу-хау, инвестиции из Гонконга, Тайваня и Юго-Восточной Азии имели аналогичный эффект.Все они помогли китайскому производственному сектору перейти от изначально трудоемких предприятий, специализирующихся на текстильной, швейной и кожаной продукции, к успешным высокотехнологичным отраслям. Высокотехнологичные секторы в настоящее время вносят существенный вклад в поддержание высоких показателей роста Китая, а это означает, что иностранные фирмы и их вклад в исследования и разработки в Китае подталкивают китайскую экономику ближе к технологической мировой границе.

Торговля Китая развивается по той же схеме, что и показатели глобального экономического роста Китая.Таким образом, страна стала важным игроком в мировой экономике. Если посмотреть на торговлю Китая с географической точки зрения, очевиден региональный аспект внутри Южной Азии, который в значительной степени основан на внутрифирменной торговле транснациональных фирм. Помимо этой внутрирегиональной торговли, Соединенные Штаты и Европа являются основными торговыми партнерами Китая, Европейский Союз сейчас опережает Соединенные Штаты. В первую очередь положительное сальдо торгового баланса Китая приходится на Соединенные Штаты, но Европейский Союз и Гонконг также испытывают дефицит, хотя и в меньшей степени, чем Соединенные Штаты.

Сравнительное преимущество Китая во внешней торговле не статично. Китайская торговля действительно отходит от модели, основанной на импорте сырья и экспорте конечных товаров, последние в основном ресурсоемкие, низкотехнологичные и трудоемкие продукты, к модели, основанной на специализации в определенных товарных группах, которые капиталоемкие, средне- и высокотехнологичные продукты, которые уже занимают высокие позиции в цепочке добавленной стоимости. Примеры: офисные машины и инструменты, машины для автоматической обработки данных, телекоммуникационные и звукозаписывающие устройства.

Новым этапом интеграции Китая в мировую экономику является растущая интенсивность китайских инвестиций за рубежом. Крупные закупки источников нефти и газа были сделаны, в частности, в Казахстане, Австралии и Индонезии. Крупные инвестиции были также сделаны в сектор добычи меди и железа в Бразилии и Центральной Африке. Потребление энергии в Китае превысит потребление энергии в Западной Европе к 2010 году и в Северной Америке к 2020 году. Таким образом, поиск Китая энергоносителями и сырьем является фактором, способствующим возникновению инфляционной тенденции в сфере мировых цен.

Китайские руководители осознают, что успех их стратегии роста в значительной степени зависит от благоприятной международной среды. Отсюда следует внешняя политика избегания любого конфронтационного подхода, даже четкая стратегия укрепления связей Китая с США и Европой. В 1992 году Китай стал членом Всемирной торговой организации, а в 1996 году одним из основателей ASEM (Встреча Азии и Европы). Более того, внешняя политика Китая основывалась и до сих пор основывается на пяти принципах мирного сосуществования. : уважение суверенитета, взаимное ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода.В рамках широкомасштабной экономической интеграции в мировую экономику и мягкой внешней политики Китай смог за очень короткий период времени стать важным игроком в мировых делах.

3. Вызовы, с которыми Китай сталкивается в настоящее время и с которыми столкнется в ближайшем будущем.
Впечатляющие экономические показатели Китая за последние три десятилетия не означают, что он не сталкивается с проблемами в настоящее время и в ближайшем будущем. Действительно, многие проблемы остаются на социально-экономическом, правовом и политическом уровнях.

Первой задачей будет обеспечение сбалансированного макроэкономического развития. Постепенная либерализация торговли и инвестиций и реструктуризация внутренней экономики предъявят высокие требования к инструментам макроэкономической политики Китая, таким как инструменты для управления совокупным спросом, инструменты для контроля кредита, для компенсации увеличения государственного долга, для управления капиталом. движения и плавающий обменный курс, наконец, инструменты для уменьшения региональных различий в доходах. С проблемой сбалансированного макроэкономического развития тесно связана модернизация финансовой системы.В настоящее время в этой системе все еще доминируют четыре государственных коммерческих банка, которые сосредоточили свое кредитование на крупных государственных предприятиях. Большинство этих предприятий фактически обанкротились, в результате чего четыре крупных коммерческих банка имеют в своем портфеле массу проблемных ссуд и, следовательно, являются технически неплатежеспособными. Чтобы удержать четыре банка на плаву, правительство субсидирует их, но хрупкое положение этих банков не позволяет им финансировать инвестиции в быстро растущий частный сектор.

Ограниченный размер существующих рынков капитала также является серьезным препятствием для обеспечения сбалансированного экономического роста. Чтобы устранить это препятствие, следует дополнительно поощрять расширение рынков акций, облигаций и инвестиционных фондов. Производственный сектор также должен быть модернизирован. С одной стороны, необходимы более глубокие реформы в государственном промышленном секторе. В частном промышленном секторе, с другой стороны, реформы должны быть сосредоточены на устранении все еще многих барьеров для входа и выхода, а также барьеров для расширения, торговли и конкуренции.

Что касается государственных финансов, необходимо уменьшить косвенное налогообложение и усилить прямое налогообложение, чтобы ослабить реальную опасную тенденцию роста неравенства доходов и благосостояния, которая может вызвать очень серьезные социальные волнения и политические конфликты. Важной реформой в области государственных финансов должна стать переориентация государственных расходов на решение социальных проблем в секторах пенсионного обеспечения, здравоохранения и образования. С необходимостью сделать больший упор на образование связана с необходимостью развития инновационного потенциала Китая.Китай обладает огромным потенциалом человеческого капитала, но для реализации этого потенциала Китаю следует более энергично развивать свою государственную исследовательскую инфраструктуру, модернизировать свои исследовательские институты, реформировать систему высшего образования и стимулировать частные исследования. В этом отношении следует предпринять гораздо больше действий.

Еще одна серьезная проблема заключается в поглощении излишков рабочей силы. Не только возрастная группа от 15 до 64 лет продолжает расти с 900 миллионов в настоящее время до одного миллиарда в 2015 году, но и увольнения на государственных предприятиях (23 миллиона в период с 1993 по 2003 год) и резкое сокращение спроса на Сельскохозяйственные рабочие, занятые в настоящий момент и вырастающие в ближайшем будущем, вытесняют массу дополнительной рабочей силы на рынок труда.Дополнительной проблемой в этом отношении является необходимость использования всего этого излишка рабочей силы для создания более качественных рабочих мест. Несоответствие навыков остается большой головной болью для лидеров расширяющегося частного сектора.

Очень серьезной проблемой для правительства Китая также является экологическая проблема. Некоторые из самых загрязненных городов мира — китайские. Загрязнение воздуха в основном вызвано использованием угля. Почти все реки страны считаются в той или иной степени загрязненными. Новое законодательство по этому вопросу было принято в 2003 году, но эффективного мониторинга и обеспечения соблюдения законов местными агентствами безнадежно недостаточно, в том числе из-за крупномасштабной коррупции на местном уровне.

Наконец, правительству приходится справляться с быстро меняющимся китайским обществом. Возникает средний класс, состоящий преимущественно из молодых, городских, хорошо образованных китайцев, в котором преобладают молодые городские предприниматели, многие вернувшиеся студенты с иностранным образованием и новый политический класс. Это изменение может стать вызовом политической монополии Коммунистической партии, которая пытается сохранить свою легитимность, связывая экономическое развитие с идеологией национализма. Но национализм — палка о двух концах.Вместе с ростом среднего класса это может вызвать стремление к большей демократии и свободе, что, в свою очередь, может спровоцировать более репрессивный подход партии к обществу. Это также может вызвать сдвиг в сторону более агрессивного отношения к внешнему миру. Европа в своих отношениях с Китаем должна учитывать все эти вызовы.

4. Вызовы, с которыми сталкивается Европа в отношениях с Китаем.
Давайте теперь более подробно проанализируем влияние подъема Китая на европейскую экономику.Теоретически подъем Китая должен предоставить значительные возможности для Европейского союза: теоретически Китай действительно предлагает важный рынок для экспорта и недорогого импорта как для потребителей, так и для компаний. Но по сути дела обстоят сложнее, чем утверждает теория.

В 2004 году Европейский Союз стал крупнейшим торговым партнером Китая, а Китай — вторым по величине торговым партнером Европейского Союза после США. Но европейский импорт из Китая рос быстрее, чем экспорт в Китай.Это привело к растущему дефициту, который в значительной степени и к счастью был компенсирован растущим профицитом Европы по отношению к Соединенным Штатам из-за оживления американского рынка в последние годы. Однако будущее в этом отношении кажется гораздо более хрупким из-за угрозы американской экономической рецессии.

Недавний рост китайского экспорта в Европейский Союз был наиболее заметным в высокотехнологичных секторах, что поставило под сомнение традиционно сильные позиции европейских экономик в этих секторах, но это не означает, что взаимодополняемость между Европой и Азией полностью исчезла. .Европейский Союз, например, похоже, укрепил свои сравнительные преимущества в таких секторах, как химическая промышленность, резина, пластмассы и электротехника, последний сектор сосредоточен в основном на капитальных товарах, особенно в машиностроении. Напротив, в машиностроении и электронике сравнительные преимущества Союза сокращаются. Такого же спада можно ожидать и в автомобильной промышленности, учитывая тот факт, что в последнее время китайское правительство выбрало автомобили в качестве стратегического сектора.

Несколько удивительно, что Европейский Союз, без его десяти новых государств-членов, стал конкурентоспособным в сфере продуктов питания и напитков, текстильных изделий и одежды, но только в том, что касается товаров высокого класса и люксовых брендов. С другой стороны, для десяти новых государств-членов проблемы, поставленные Китаем, особенно актуальны в таких секторах, как стандартный текстиль, одежда, изделия из кожи, продукты питания и напитки, отраслях, в которых новые государства-члены добились высоких результатов в 1990-х годах.Недавние прямые иностранные инвестиции из Европы в Китай в основном были связаны с «поиском ресурсов» в обрабатывающей промышленности, привлеченные низкой стоимостью производства в Китае и меньше — фактическим размером и потенциалом китайского внутреннего рынка. В последнее время такая же структура производства и экспорта наблюдается в некоторых высокотехнологичных секторах, таких как персональные компьютеры, периферийные устройства и мобильные телефоны. Следовательно, значительная часть продукции иностранных предприятий, расположенных в Китае, была экспортирована, что означает, что многие европейские и американские фирмы переместили свои производственные предприятия из третьей страны (в Юго-Восточную Азию или в Восточную или Юго-Восточную Европу). в Китай.

В свете последних событий в торговых отношениях между евро и Китаем, какими должны быть политические стратегии Европейского Союза в отношении Китая? Прежде чем вдаваться в подробности этого вопроса, следует подчеркнуть тот факт, что Европейский Союз и Китай имеют два разных взгляда на внешнюю политику. Приверженность Европейского Союза своим основополагающим принципам прав человека, демократии и верховенства закона (вместо верховенства человека) и его приверженность продвижению надлежащего управления и эффективного многостороннего подхода являются основными столпами его политики по отношению к Китаю.Со стороны Китая Пять принципов мирного сосуществования, которые включают невмешательство во внутренние дела других стран, являются основой его внешней политики по отношению к Европе. Эти два видения могут противоречить друг другу, что наглядно демонстрирует увязка отмены европейского эмбарго на поставки оружия с реформой прав человека в Китае. Еще один хороший пример — китайский принцип невмешательства, который, например, применяется в отношениях Китая с Суданом, Зимбабве, Конго и т.д .: он создает риск подрыва способности Европейского Союза влиять на некоторые развивающиеся страны в направлении надлежащего управления. права человека и политическая свобода.

Дополнительной проблемой в этом отношении является институциональная сложность Европейского Союза. Двусторонние отношения Китая с европейскими государствами-членами по-прежнему служат основой его многосторонних отношений с Союзом. Таким образом, задача Европейской комиссии в Брюсселе заключается в продвижении демократии, прав человека и верховенства закона в такой степени, которая не портит ни двусторонние отношения государств-членов с Китаем, ни торговые отношения Союза с Китаем. Более того, если Европейский Союз хочет стать полюсом многополярного мира, который он стремится создать, ему необходимо появление других полюсов, в том числе Китая.

Последняя политическая проблема — это треугольные отношения между Европейским Союзом, США и Китаем. У Союза, в отличие от США, нет значительных стратегических интересов безопасности в регионе. Он может позволить себе роскошь развивать отношения с Китаем, не обремененный стратегическими обязательствами и обязанностями в области безопасности, которые Соединенные Штаты несут в Азии. У Америки есть четыре опасения: Тайвань, будущее Азиатско-Тихоокеанского региона, энергетика и торговля. У всех четырех есть потенциал конфликта с Китаем.Асимметрия между американскими и европейскими интересами в регионе именно по этой причине является благодатной почвой для недопонимания, и многие наблюдатели считают, что существуют стратегические границы, которые Европа не может преодолеть. Однако границы треугольной игры можно четко обозначить, если признать, что у Европы и Соединенных Штатов гораздо больше общего с точки зрения общих ценностей и глобальных интересов, чем различий с точки зрения коммерческих интересов.

Учитывая эту политическую среду, следует сосредоточиться на важном вопросе: какую экономическую политику Европейский Союз должен проводить в отношении Китая? Прежде всего, европейская экономическая политика должна основываться на здравом понимании Китая.Присутствие делегации из почти ста человек, которую Европейский Союз поддерживает в настоящее время в Пекинге, должно быть полезным в этом отношении. Более того, следует существенно повысить эффективность и согласованность европейской политики. Европа также должна помочь Китаю в успешном переходе и процессе реформ, но в то же время она должна максимизировать экономические возможности и минимизировать риски для европейских фирм, поддерживая развитие информации и координируя продвижение экспорта.

Важнейшей задачей должно стать повышение способности европейской экономики адаптироваться. Здесь есть поводы для беспокойства. Во-первых, беспрецедентны темпы трансформации Китая и быстрое наращивание сравнительных преимуществ в ряде областей, включая более высокие технологии. Во-вторых, сравнительные преимущества нескольких государств-членов все больше совпадают с преимуществами Китая. В-третьих, европейская экономика недостаточно оснащена для плавной адаптации и быстрого перераспределения ресурсов в ответ на структурные потрясения.Таким образом, политика Союза должна быть направлена ​​на поддержку среды, способствующей переходу фирм к производству высокотехнологичной продукции с добавленной стоимостью, а также способствующей улучшению структурной способности европейской экономики к адаптации. Решающее значение в этом отношении имеют реформы рынка труда и дополнительные инициативы по улучшению образования.

Наконец, Союз должен настоять на том, чтобы Китай разрешил более значимый и более эффективный доступ на свой рынок. Нетарифные барьеры, особенно в отношении «стратегических» товаров и услуг, а также внутренние стандарты должны быть устранены.Права интеллектуальной собственности должны быть усилены, преференциальный режим для отечественных компаний в некоторых областях должен быть отменен и т. Д. Таким образом, Союзу необходимо разработать общую стратегию в отношении Китая.

5. Заключение
Из того, что было сказано в этом кратком обзоре, я надеюсь, стало ясно, что еще многое предстоит сделать, чтобы сделать экономическую и политическую стратегию по отношению к Китаю более адекватной и эффективной. Собственно, аналогичные выводы можно сделать и в отношении Индии.В последние годы экономический рост Индии также был впечатляющим, но в то же время следует подчеркнуть, что экономические достижения Индии более хрупкие, чем кажется. Многие вещи сдерживают экономику Индии: от правительства, которое зависит от коммунистической поддержки кастовой системы, до правительства, которое поддерживает жесткие законы о труде. Более того, нереформированный и коррумпированный государственный сектор Индии является серьезным препятствием для дальнейшего экономического роста. Долги правительства, приводящие к катастрофическим сбоям инфраструктуры, также устанавливают для экономики более низкий, чем это необходимо, лимит скорости, а дефицит государственного бюджета не позволяет ему освобождать банки, пенсионные фонды и страховщиков, потому что они нужны ему для покупки его облигаций. .Наконец, катастрофические государственные финансы Индии запускают инфляционную спираль, которая в конечном итоге также может препятствовать экономическому росту в долгосрочной перспективе. Следовательно, экономическая политика Европейского Союза по отношению к Индии должна быть еще более осторожной, чем его политика по отношению к Китаю. Чтобы быть более точным в отношении этой политики, нам нужен более глубокий анализ, которого у меня не было под рукой и который выходил за рамки данной статьи.

Избранная библиография

Европейская комиссия, Торговля ЕС и инвестиции с Китаем.Изменения, вызовы и выбор, Брюссель, 2006.

Европейская комиссия, Китай, ЕС и мир. Растем в гармонии ?, Брюссель, 2007 г.

Янчовичина (EWM), «Влияние вступления Китая во Всемирную торговую организацию», в: The World Bank Review, 18 (1), 2005 г.

МВФ, Рост и интеграция Китая в Мировая экономика: перспективы и вызовы (статья № 232), Вашингтон, округ Колумбия, 2004.

Израелевич, Quand la Chine change le monde, Париж, 2005.

Lardy (N.), Интеграция Китая в мировую экономику, Вашингтон, округ Колумбия (Институт Брукингса), 2005 г.

ОЭСР, Китай в глобальной экономике. Проблемы внутренней политики, Париж, 2002 г.

ОЭСР, Различия в доходах в Китае: перспектива ОЭСР, Париж, 2004 г.

Плассхарт (С.), Китай. Inzicht in zijn doorbraak, Louvain, 2007.

Ван ден Балке (Д.), Занг (Х.) и Эстевес (М.), Европейские прямые инвестиции в Китае. Характеристики, проблемы и перспективы, Лондон, 2003.

Китай продвигает клин в Европе, чтобы разрушить предложенный США альянс | Голос Америки

Пока президент США Джо Байден звонил мировым лидерам, пытающимся создать альянс западных демократий для противодействия Китаю, Пекин также обращался к региону. С декабря президент Китая Си Цзиньпин поговорил по телефону или по видеоконференции с более чем 10 европейскими лидерами.

По расчетам Пекина, Вашингтон никогда не сможет сформировать эффективный союз против Китая без экономического и политического веса Европы.И Пекин быстро движется, полагаясь на два из своих важнейших внешнеполитических инструментов: торговлю и вакцины.

В декабре китайские официальные лица пошли на уступки Европейскому Союзу (ЕС), чтобы обеспечить подписание Всеобъемлющего инвестиционного соглашения между ЕС и Китаем после семи лет переговоров. Европейская комиссия назвала это «самым амбициозным соглашением, которое Китай когда-либо заключал с третьей страной».

ФАЙЛ. Пустые флаконы от китайской вакцины Sinopharm в чашке, февраль.10, 2021.

На прошлой неделе лидер Китая Си провел виртуальный саммит с более чем 10 лидерами стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), пообещав сотрудничать в области распространения вакцин. Китай также подписал 53 деловых соглашения на общую сумму почти 13 миллиардов долларов. И Пекин пообещал импортировать из ЦВЕ товаров на 170 миллиардов долларов в течение следующих пяти лет.

Разделяй и властвуй

Трансатлантические отношения между Соединенными Штатами и их европейскими союзниками были одними из самых прочных в мире со времен Второй мировой войны, и они сохранялись на протяжении всей холодной войны, когда они сталкивались с угрозой со стороны Советского Союза.Однако альянс кажется менее сплоченным в вопросе коллективного давления на Пекин.

Через день после того, как Си призвал к многосторонности и отказу от так называемого менталитета холодной войны во время Всемирного экономического форума в Давосе в конце месяца, канцлер Германии Ангела Меркель также отвергла призывы к Европе выбрать сторону между США и Китаем.

«Я бы очень хотела избежать строительства блоков», — заявила Меркель на форуме.

«Я не думаю, что многим обществам будет справедливо, если мы скажем, что это Соединенные Штаты, а там Китай, и мы группируемся вокруг того или другого.Это не мое понимание того, как все должно быть ».

Президент Франции Эммануэль Макрон выступает с речью после встречи по видеоконференции с лидерами G5 Sahel, 16 февраля 2021 года в Париже.

Несколько дней спустя президент Франции Эммануэль Макрон также заявил, что ЕС не должен объединяться против Китая с США

.

«Ситуация объединения всех против Китая, это сценарий максимально возможной конфликтности. Это для меня контрпродуктивно », — сказал Макрон во время обсуждения, транслировавшегося в начале этого месяца вашингтонским аналитическим центром Atlantic Council.

Опрос показывает, что взгляды европейских лидеров совпадают с взглядами их общественности. Недавний опрос общественного мнения, проведенный Европейским советом по международным отношениям (ECFR), показал, что большинство европейцев хотят, чтобы их страна оставалась нейтральной в конфликте между США и Китаем, причем 66% немцев придерживаются этой точки зрения. Опрос, проведенный панъевропейским аналитическим центром в 11 европейских странах, также показал, что большинство людей верят в то, что Китай станет более могущественным, чем США, в течение десятилетия.

Питер Моричи, бывший директор Департамента экономики Университета им.Комиссия по международной торговле заявила, что в отличие от некоторых азиатских стран, которые непосредственно сталкиваются с военными угрозами Китая, Европа далека от региональных споров Китая со своими соседями.

В то время как европейские лидеры хотят, чтобы Вашингтон оказал помощь в области безопасности и обороны, они также должны вести дела с Китаем, сказал Моричи «Голосу Америки» в телефонном интервью.

«Они признают Китай как системную угрозу. Они очень обеспокоены тем, что Китай скупит их промышленность, но все же они экспортируют станки в Китай.И поэтому немцы видят в этом способ наживы ».

Президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, президент Европейского совета Шарль Мишель, канцлер Германии Ангела Меркель, президент Франции Эммануэль Макрон и президент Китая Си Цзиньпин проводят видеоконференцию 30 декабря 2020 г.

Удастся ли Китаю?

Гэри Дж. Шмитт, научный сотрудник Американского института предпринимательства (AEI), сказал, что на правительственном уровне стратегия Китая до сих пор была относительно успешной.Обещания инвестиций и доступа на рынок Китая побудили многие правительства ставить узкие коммерческие интересы выше долгосрочных интересов.

Однако неясно, продолжит ли Европа делать это, сказал Шмитт в интервью.

«Поведение Китая внутри страны и за рубежом вызвало волну негативных общественных мнений, и эти негативные взгляды начинают оказывать влияние на парламент ЕС и среди парламентариев в различных странах», — отметил Шмитт.

Китай создал группу «17 + 1» в Центральной и Восточной Европе в 2012 году для развития бизнеса и торговых отношений, но аналитик Андреа Бринза, вице-президент Румынского института изучения Азиатско-Тихоокеанского региона, говорит, что до сих пор этого мало чтобы продемонстрировать обещания Китая в отношении инвестиций и инфраструктуры.

«С моей точки зрения, 17 + 1 — это зомби-механизм, поддерживаемый этими ежегодными саммитами», — сказал Бринзэ «Голосу Америки» в электронном письме.

Бринза, чье исследование сосредоточено на геополитике Китая, отметил, что лидеры шести стран ЕС не приехали на саммит «17 + 1» в этом году, публично осудив Си Цзиньпина.

«Они пропустили саммит, чтобы сделать заявление и послать сообщение своим союзникам», — сказала она «Голосу Америки».

На этом фото из архива, сделанном 3 ноября 2020 года, активисты демократического движения проводят демонстрацию перед судом Западного Коулуна в Гонконге.

Ивана Караскова, основатель организации China Observers in Central and Eastern Europe (CHOICE), перечислила протесты в Гонконге, проблему Синьцзяна и COVID-19 среди причин, по которым эти правительства решили участвовать на более низком уровне.Хотя члены ЕС явно сигнализируют о более независимой внешней политике, добавила она в телефонном интервью, «это не обязательно означает, что он приближается к Китаю. Конечно, нет».

Между тем, статистическое агентство ЕС Евростат заявило на этой неделе, что Китай стал крупнейшим торговым партнером ЕС в 2020 году, обогнав США. Аналитики говорят, что экономика Китая в настоящее время работает почти на уровне, существовавшем до COVID, в то время как остальной мир изо всех сил пытается справиться с пандемией.

Торговля с Азией 1500-1800: Биржи

Стул, производитель неизвестен, Великобритания, ок. 1725 г. № музея. W.44: 1, 2-1938

В период 1500-1800 годов азиатские товары хлынули на Запад. Помимо специй и чая, они включали шелк, хлопок, фарфор и другие предметы роскоши. Поскольку немногие европейские товары можно было успешно продавать оптом на азиатских рынках, этот импорт оплачивался серебром. В результате утечка валюты побудила европейцев подражать товарам, которыми они так восхищались.В Азии не было сопоставимого массового ввоза западных товаров. Однако европейские научные и художественные технологии сильно увлекались. Они повлияли на местный образ жизни и вдохновили азиатских ученых, художников и мастеров.

Восток занимал важное место в западном воображении. Верно и обратное. Европейские предметы и артефакты, иногда переделанные в соответствии с азиатским стилем жизни, создавали соответствующее видение таинственного и экзотического Запада.

Азия в Европе

Когда португальцы прибыли в Азию, они столкнулись со сложной торговой сетью, сосредоточенной на космополитических портах.Здесь были найдены предметы роскоши со всей Азии, произведенные в специализированных мастерских специально для разных рынков. Эти товары сразу же привлекли внимание европейцев, которые начали заказывать изделия, отвечающие западным вкусам.

Азиатские мастера были замечательно искусны в интерпретации западного дизайна и применении традиционных техник для создания новых форм. В 18 веке европейские торговые компании воспользовались этими навыками и создали массовый рынок азиатских товаров в Европе. Привлекательность этих объектов была настолько сильной, что на Западе были предприняты попытки имитировать их.Мода на азиатские товары вдохновила на создание самобытного восточного стиля — шинуазри.

Европа в Азии

Азия не была естественным рынком для западных предметов роскоши, которые часто не соответствовали климату и образу жизни. Однако западные научные технологии оказали большое влияние. Азиатские правители и ученые проявляли большой интерес к европейской медицине, астрономии и картографии. Стеклянная посуда, зеркала и точные инструменты, такие как часы, высоко ценились и изменили многие аспекты азиатской жизни.Такие западные товары также копировались на местном уровне с модификациями, соответствующими азиатским вкусам и потребностям. Влияние западной военной техники также было особенно значительным.

В разных азиатских культурах также развилось понимание западной эстетики. Художники обнаружили, что западная живопись предлагает им новый способ представления мира, в то время как покровители в Индии и Китае иногда заказывают фантастические здания в европейских стилях.

Тигр Типпу, механический орган, неизвестный производитель, Майсур, Индия, около 1790 года.Музей № 2545 (IS)

Конец эпохи

В конце 18 века всякая неопределенность, существовавшая в отношении положения европейцев в Азии, испарилась. Британцы разрешили торговый дисбаланс с Китаем, наводнив страну индийским опиумом, нанеся ущерб как экономике, так и здоровью людей. Напряжение, которое это неизбежно создавало, привело к Опиумным войнам, которые закрепили экономическое господство Запада в Восточной Азии.

В Индии крах империи Великих Моголов создал вакуум власти, который заполнила Ост-Индская компания.Его административная и военная машина постепенно изменила субконтинент в соответствии с приоритетами Великобритании. После поражения Типу Султана в 1799 году британский контроль над субконтинентом был гарантирован. С этим изменился характер европейского присутствия в Азии, и жесткие представления о Востоке и Западе начали заменять более подвижные границы между различными культурами.

---

Этот контент был первоначально написан в связи с выставка «Встречи: Встреча Азии и Европы 1500-1800», г. выставка в V&A South Kensington с 23 по 5 сентября Декабрь 2004 г.

1450-1750: Китай: Мин и Цин | Центральные темы и ключевые моменты | Азия для преподавателей

Китай обладал выдающимся военно-морским потенциалом в начале 1400-х годов (см. обсуждение путешествий Мин в блоке Минские путешествия: 1405-1433). Китайский политический и социальный порядок находится на пике в этот «поздний период». имперский »период двух последних династий: экзамен система, начиная с династии Тан, создала сильную централизованную и полноценная государственная служба вместо аристократической элита с территориальной базой власти.Ученый-дворянин, проживающий дома, пока они готовятся к экзамену следующего уровня или ждут официальное назначение, поддержка работы назначенного района магистрат (который, согласно постановлению, не может быть из округа) и образуют один элитный класс конфуцианских литераторов, который управляет Китаем. К 1700-м годам китайская государственная практика в целом и Система экзаменов государственной службы, в частности, становится образцом для подражания физиократов и других политических активисты, стремящиеся реформировать правительство в Европе, и особенно во Франции. Имперская власть Цин находится на пике при трех сильных императорах, правящие по очереди: Канси (1662-1722), Юнчжэн (1723-1735), и Цяньлун (1736-1795) и расширить границы территории Китая в наибольшей степени со времен империи Хань. Военные кампании в 1700-х годах принесут китайский Туркестан (Синьцзян), Внешнюю Монголию, и Тибет под китайским господством. Передовое коммерческое развитие заменяет промышленное развитие в Китае: географическое единство, речные системы и каналы способствуют развитие внутренней торговли Китая. Материковая часть Китая образует естественную единицу, почти отрезанную горами и пустыней от Евразийский массив суши на запад и юг. Его размер и политическое единство, преобладающее на протяжении большей части его поздней имперской истории продвигать межрегиональную торговлю внутри Китая.Отсутствие торговли барьеры внутри этой единой страны и существование огромного и различное географическое положение означает, что дефицит в одной части Китая может быть восполненным через торговлю с другим. Точно так же потребность в рабочей силе в одна область может быть заполнена миграцией или смещением производства в другой район. Географические факторы, способствующие этому внутреннему торговля рекой Янцзы, сложной сетью рек в юг и протяженная береговая линия Китая.Таким образом, Китай никогда не испытывает давления разрабатывать трудосберегающие технологии или заниматься обширными экспансионистская или колонизирующая деятельность, в отличие от Запада и Япония. (В отличие от политической и экономической истории Европа, где наличие множества маленьких стран ведет к торговле барьеры и местная нехватка, побуждающие отдельные страны преследовать технический прогресс, вести дорогостоящие войны и участвовать в империализм.) Первобытный национальный рынок, замечательный, учитывая огромную территорию Китая, существует в определенных товарах первой необходимости, таких как зерно, хлопок, и чай. Китайское государство не контролирует коммерческую разработку. Он отвечает за благосостояние народа и делает упор на производство основные продовольственные культуры; торговцы считаются непродуктивными и представляют собой низший класс в традиционной конфуцианской иерархии.От Династия Тан (618-907), однако, с растущим населением и расширение территории, государственный контроль над экономикой постепенно уменьшенный. За исключением стратегических товаров, таких как соль и некоторые металлы. как медь и свинец, необходимые для валюты, государство делает мало контролировать торговлю. (Это контрастирует с европейскими государствами, где города должны быть зафрахтованы королевским домом, а с Япония, где городам разрешено развиваться только в замковых городах. даймё, а также в Осаке, Киото и Токио, где есть особые функции в центральном правительстве.) Более того, китайское правительство не сильно полагается на коммерческое налогообложение; его основной источник дохода — это земельный и солевой налоги. (Это контрастирует с западным Европа, где государственные налоги на торговлю высоки). способствует развитию сложной рыночной сети, которая расширяет глубоко в сельской местности и состоит из периодических деревень рынки со связями с региональными рынками.Ряд факторов, в том числе Размер Китая, трудности, связанные с проведением на дальние расстояния. торговля с использованием металлических валют, и второстепенная роль государства в регулировании экономики — помогите объяснить, почему Китай первая страна, которая разработала бумажные деньги, сложную брокерскую практику, и банковские учреждения. Китайцы используют систему дани как основу для торговли и ограничивают доступ иностранных трейдеров на китайские рынки, в частности, путем ограничения их в указанные порты под контролем, установленным центральным правительство.При императоре Цяньлуне (1736-1795) западный торговые компании ограничены Кантоном (сегодня Гуандун), где они контактируют только с официально назначенными китайскими фирмами, или гонг. (Это известно как «система кантонов» в которую британцы раздражали к 1790-м гг.) Европейцы в Китае, 1500-е — 1750 годы Португальцы, возглавлявшие первые западноевропейские попытки добраться до азиатских рынков морем в 15-16 веках, впервые достигли Китая в 1514 году в форме официального посольства и торговые пираты.Последние вызывают недовольство Китайское правительство построило крепость на территории Китая и нарушая устоявшиеся торговые модели, а также покупая китайские детей, предложенных похитителями. Однако к 1557 году китайское правительство предоставляет португальские торговые права на полуострове Макао (к югу от Кантона). (Контроль над Макао был передан Португалии 300 годы спустя, в 1887 году, по договорам, навязанным китайцам; территория возвращается от португальского к китайскому контролю в начало 21 века.) Португальцы зарекомендовали себя как главные действующие лица в торговля »или обмен товарами между азиатскими странами, и участвовать в торговле между Китаем и Японией — тем самым зарабатывать деньги на покупку этих товаров, которые требовались обратно в Европу. В 1565 г. испанцы — конкуренты португальцев за территориальные и торговые права в районах, недавно достигнутых морем — установить сами на Филиппинах и претендуют на это для Испании.Манила становится перевалочный пункт для испанцев в торговле с Китаем, поскольку Макао для португальцев. Серебро, чеканенное испанцами в г. их новые территории в Америке в конечном итоге пересекают Тихий океан через Манилу и в Китай в качестве товара Европейцы могут торговать за товары, которые они ищут из Китая (испанский или «мексиканский доллар»). Азия — центр мира Экономика в это время и Китай «слив» для серебра.(Британцы в конечном итоге находят способ изменить эту торговую модель с появлением опиума в 1800-х гг.) Католический спор о китайских обрядах Католические миссионерские ордена занимают центральное место в португальских и Вхождение Испании в Китай, попытка принести веру и мир взгляд христианской Европы на Азию. Иезуиты в лице Маттео Риччи, прибыл в Китай из Макао в 1582 году; Риччи получает аудиенция у китайского императора в 1601 году.Интересует китайский обряды и обычаи и хорошо осведомлены об астрономии, иезуиты сохраняются при императорском дворе и функционируют в качестве придворных советников в течение 150 лет при императорах Мин и Цин. (Знание астрономических узоры были необходимы китайским императорам в выполнении их роли посредников между небесным порядком, естественным порядком и человеческим порядка и в выполнении ежегодных календарных обрядов.) Орден францисканских и доминиканских миссионеров прибыл в Китай. No related posts. alexxlab Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт